Тесс Герритсен - Пропавшая девушка
Они катались по широкой кровати. Сначала Кэт оказалась сверху, и ее шелковистые волосы гладили ему лицо. Потом Адам осторожно накрыл ее своим телом. Кэт не была пассивной участницей. Она прижималась к нему, изгибала спину. Ее тело жаждало более близкого контакта. Желание подстегивалось страхом. Адам ощущал это по ее поцелуям.
Он заставил себя чуть отодвинуться.
– Кэт, посмотрите на меня, – попросил он.
Она открыла глаза. В них блестели слезы.
Адам обхватил ее щеки, не позволяя отвернуться.
– Что-то не так? – спросил он.
– Я вас хочу, – только и ответила Кэт.
– Однако вы плачете.
– Я просто вас хочу.
– И вы боитесь.
Кэт едва заметно кивнула.
– Я всего боюсь, – сказала она. – Всех. Всего мира.
– И даже меня?
Она всхлипнула, проглотив слезы.
– Особенно вас, – прошептала она.
Адам давно спал. Кэт лежала в его объятиях. Ей не спалось. Они оба устали за этот день, но только Адам мог спать так спокойно и безмятежно.
Это ж не он влюбился.
Кэт уткнулась ему в грудь. Человек, лежащий рядом с нею, имел все.
«А теперь еще и меня», – подумала она.
Она чувствовала себя беспомощной, попав в плен не только своего сердца, но и обстоятельств. Кэт хорошо знала основополагающее правило независимой женщины: никогда не подпускать мужчину так близко, чтобы он стал тебе необходим. Она старалась жить сообразно этому правилу, а теперь сама же его нарушила.
Взглянув на Адама, она снова почувствовала прилив сексуального голода. Но было что-то еще, не имевшее ничего общего с вожделением. Нежность. Радость. Она металась между желанием поверить в любовь и здравым смыслом.
Когда она наконец заснула, это было похоже на падение в тесное черное пространство. В тюрьму без окон.
Кэт проснулась первой. Сквозь шторы светило солнце. Адам спал. Его золотистые волосы разметались по подушке, не подвластные никакому гребню. Кэт осторожно вылезла из постели, прошла в ванную и встала под душ. Обратно она вернулась, надев его халат. Только теперь Адам проснулся. Он с неподдельным изумлением смотрел на Кэт.
– Доброе утро, – пробормотал Адам. – Или ты ранняя пташка, или я неисправимый лентяй.
– Уже половина девятого, – улыбнулась Кэт. – Так что второе предположение вернее.
– Иди сюда, – позвал Адам, похлопывая по одеялу. – Посиди со мной.
Кэт неохотно подчинилась, и это лишний раз напомнило ей, насколько ее тянет к Адаму. Гормоны уже включились в работу. Ее захлестнуло желание.
– А ты ночью мне снилась, – сказал Адам, слегка поглаживая ее по спине.
– Адам… То, что было минувшей ночью…
Она не договорила, млея от наслаждения, когда его рука, проникнув под халат, добралась до ее груди. Кэт резко встала и отошла от кровати подальше.
– Ничего не получится, – качая головой, сказала она.
Адам не произнес ни слова. Он лишь смотрел на нее. Его взгляд слишком откровенно предлагал утешение.
Кэт принялась метаться по спальне, только бы не встречаться с Адамом глазами.
– Я прихожу в вашу ванную. Вокруг – мрамор и золото. Французское мыло. Набор полотенец. Они все одинакового размера. – Она засмеялась. – У меня никогда не было двух одинаковых полотенец.
– Ничего не получится из-за моих полотенец?
– Нет, конечно, не из-за них. Я просто… не вписываюсь в ваш мир. Вряд ли ваши друзья меня примут. Вряд ли вы меня примете. Сейчас, наверное, да. Я вас интересую.
– Вне всякого сомнения.
– Но новизна отношений с подружкой из Южного Лексингтона постепенно пройдет. Адам, вы заботливый, деликатный мужчина. Я знаю, что у вас и в мыслях нет сделать мне больно. Возможно, вы даже испытаете чувство вины, когда все закончится. Но я не из тех женщин, кому можно сделать больно. Понимаете? Я отрицаю само это состояние. И потому я охотнее останусь вашим другом.
– Ты думаешь, наши отношения обречены на провал?
– Увы, да.
Адам обдумывал ее слова. Его лицо не отражало никаких эмоций. Потом он вполне спокойно сказал:
– Думаю, так действительно лучше для… вас. Мы оба знаем, как непросто женщинам бывает с этими богатыми придурками. А потому девиз женщин: люби их, но не забудь вовремя бросить.
– Адам, ну не надо так, – вздохнула Кэт.
Он встал, потянулся за одеждой.
– А ведь вы меня обидели. Всерьез обидели. Мы занимались любовью… во всяком случае, я думал, что это было проявлением любви. И вдруг вы подаете мне сценарий дальнейшего развития наших отношений!
– Просто я уже играла эту роль. С Эдом. С другими мужчинами.
– С такими же богатыми придурками?
Неожиданный стук в дверь заставил их вздрогнуть.
– Что там еще? – резко спросил Адам.
Вошел Томас, весьма удивленный таким тоном хозяина.
– Я подумал… вас необходимо поставить в известность. В нашем доме… полиция.
– Кто?
– Сержант Сайкс и тот краснощекий детектив. Подать им завтрак?
– А что еще вам остается? – вздохнул Адам. – Не забудьте рогалики для Рэтчета.
– И побольше сливочного сыра, – уходя, пробормотал Томас.
Адам и Кэт переглянулись. Напряжение между ними не исчезло. Желание тоже.
Маятник качнулся. Влечение и страх. Кэт чувствовала и то и другое.
Она собрала свою одежду.
– Встретимся внизу, – сказала Кэт и пошла в гостевую комнату одеваться.
Полицейские сидели за обеденным столом. Сайкс потягивал черный кофе. Рэтчет вовсю уплетал яичницу с колбасой. В их поведении ничего не изменилось, если не считать некоторой настороженности. Как будто сегодня им придется тщательно взвешивать каждое сказанное слово.
«Должно быть, они что-то узнали, – подумала Кэт. – Что-то, не слишком приятное для Адама».
Они с Адамом сели рядом, напротив копов. Адам держался отрешенно. Он даже ни разу не взглянул на нее. Расстояние между ними с каждой минутой увеличивалось.
– Мы по поводу убийства Эстерхауса. Рокбрукская полиция передала дело нам.
– Почему? – спросил Адам.
– Сейчас вы поймете.
Сайкс достал большой конверт и подвинул его к Адаму.
– Мне очень неприятно показывать вам подобные вещи. Но я должен услышать ваше подтверждение.
Заинтригованный, Адам потянулся к конверту и достал с десяток фотографий. Едва увидев заснятую женщину, он побледнел. Аппарат запечатлел ее обнаженной. Снимки были черно-белыми, довольно зернистыми. Любительская съемка. Проявляли и печатали тоже дома. На одном женщина призывно разлеглась на постели. Ее волосы разметались по подушке. Руки прикрывали грудь. На другом фото она соблазнительно улыбалась, сидя на барном стуле и держа в руке бокал виски. Где-то фотограф пытался придать снимку элементы художественной эротической фотографии, а где-то тупо нажимал спуск. С каждого снимка на Адама смотрело худенькое девичье лицо. Только позы менялись.
Адам отвернулся и низко опустил голову.
– Это она? – спросил Сайкс.
– Да, – почти шепотом ответил Адам. – Это Мэв.
Сайкс кивнул:
– Я так и подумал. Я узнал ее. Вы же давали мне фото.
– Где вы это нашли?
– В спальне Герберта Эстерхауса.
– Что-о?
– Они лежали в ящике комода. Там было немало и других… интересных вещей.
– Эстерхаус и Мэв… – качая головой, прошептал Адам.
– Мы пытаемся ее найти и допросить. Но нам к ней не подобраться. Она скрывается где-то в Южном Лексингтоне, в какой-то очень замкнутой группе. Как туда проникнуть – этого нам не скажут ни за какие деньги. Однако Мэв нечего опасаться. Обычные вопросы. Когда случаются подобные убийства, полиция всегда опрашивает бывших подруг.
– Но вы же не думаете, что Мэв каким-то образом к этому причастна?
– Я же вам сказал: рутинная процедура. Правило, которое мы обязаны выполнять.
– А мне кажется, сержант, что у Мэв на этих снимках вид жертвы, – с заметным раздражением бросил Адам.
– Я очень хорошо понимаю ваши чувства, мистер Куонтрелл, – сказал Сайкс. – У меня самого есть дочь. Еще совсем девчонка. Но я бы, не задумываясь, сломал шею любому подонку, который посмел бы обойтись с ней так. Кем бы ни был Эстерхаус, он убит. И теперь нам необходимо пройти все стадии расследования.
– Я знаю Мэв! Она бы никогда…
– А вы знали о ее отношениях с Эстерхаусом?
– Нет, – помолчав, признался Адам. – Я и подумать не мог.
– Люди очень многого не знают о тех, кто рядом. Даже о своих ближайших родственниках. Не впадайте в панику. Возможно, вы правы и Мэв совершенно непричастна к убийству. Учитывая вещественные доказательства, которые мы нашли, я на девяносто девять процентов уверен в непричастности вашей дочери. И тем не менее…
– Какие вещественные доказательства? – спросила Кэт.
