Александр Холин - Лик Архистратига
Хаусхофер прервался на секунду, достал из портфеля термос три картонных стаканчика, разлил кофе.
— Угощайтесь, господа, — галантно пригласил профессор свою малочисленную аудиторию. — Это не эрзац.
Молодые люди потянулись к стаканчикам, носами чуя, что это действительно не эрзац. Пара глотков настоящего кофе сказалась на всех троих. Глаза загорелись светлым внутренним огнём, что предвещало готовность к борьбе за будущее, полыхающее таким же жизненным могучим огнём, как и речь профессора. Потому что только внутренним огнём жив человек и если нет такого, то обычно ничего не случается вообще.
— Вы, вероятно, понять не можете — почему профессор приехал лекции читать и где? — усмехнулся Хаусхофер. — Ведь так? Совсем недавно братство розенкрейцеров открыто заявило, что сейчас во многих странах стали появляться пророчествующие безумцы. Многие из них выдают себя за потомков Нострадамуса и претендуют на пророчество будущего Германии. Да, да, ни больше, ни меньше. Представляете?
— Если не секрет, в чём выражаются эти пророчества? — подал голос Рудольф Гесс. — Вы знаете, шеф, что я всегда с определённым вниманием относился к таким полубезумным оракулам.
— О, никаких секретов! — улыбнулся профессор. — Известно, французский Екклесиаст Мишель Нострадамус скончался 2-го июля 1566 года и похоронен в церкви францисканского монастыря. Но весь разумный мир был потрясён вестью о последнем предсказании пророка. Оказывается, тело проповедника эксгумировали и нашли в гробу рядом с телом металлическую пластину, на которой стояла точная дата эксгумации, и было дописано несколько сопутствующих слов. Я знал, что вы Рудольф, этим заинтересуетесь, и прихватил с собой «Столетия», ту самую книгу Нострадамуса, вокруг которой до сих пор происходят бесконечные споры. Кстати, заметьте, что эта книга по числу своих переизданий уступает только Библии.
Хаусхофер привычно полез в бездонный портфель и вытянул старинный фолиант внушительных размеров. Книга была явно раритетной, и оба заключённых, удостоившихся свидания, натурально разинули рты от удивления. Хотя для Гесса выходки шефа не являлись новшеством, однако и ему пришло время удивиться. Тем более, что Хаусхофер именно с этого момента оказался осуждён Фемидой на участие в будущей биографии юношей.
— Так вот, — как ни в чём не бывало, промолвил профессор. — Я даже заранее отметил кое-какие пророчества Нострадамуса, относящиеся непосредственно к нашему государству и к одному из наших соседей.
— Любому из наших географических соседей необходим кайзер, — вставил Гесс. — Потому как ни одна страна не сравнится с Германией!
— Похвально, похвально, — кивнул Хаусхофер. — Но предсказание касается пока ещё дружественной нам страны. Это Россия.
— Насколько эта дружба опасна? — попытался уточнить Шикльгрубер.
— Насколько? — хмыкнул профессор. — Судите сами. Вот один из катренов, отмеченных мною:
Чтобы поддержать потрясённую великую ризу,
Для очищения этого красные маршируют.
Семья будет почти уничтожена смертью.
Красно-красные истребят красных.
Кровь невинных вдов и девиц.
Так много зла совершено великим Красным.
Святые образа погружены в горящий воск.
Все поражены ужасом, никто не двинется с места.
Революция уже произошла в России и отнюдь не без участия Германии. Вы оба, надеюсь, знаете историю, дело не в этом. Здесь хватает многообещающих предсказаний, относящихся не просто успехам нашей родины на разных поприщах, а к действительному величию Германии во всех частях подлунного мира. Это отнюдь не гадание на кофейной гуще, а будущая реальность! Но вся проблема состоит в том, что участие Востока в наших победах вполне возможно. Только Германия никогда не нуждалась в союзниках, тем более, неблагонадёжных. Я думаю, что нам следует опасаться соседей с Востока. Об этом гласит катрен II, 29 из той же книги:
Восточный человек покинет своё местопребывание,
Перейдёт Аппенинские горы, чтобы увидеть Галлию.
Пронзит небо, воды и снег,
И каждого поразит своим жезлом.
Хаусхофер на секунду замолчал, и в камере повисла гнетущая тишина, поскольку оба слушателя были поражены услышанным.
— Что примолкли, арестанты? — весело спросил профессор. — В предсказаниях надо искать не печальный конец, а подсказку, как победить, обойти то, что может произойти. Надо сделать, чтобы это что-то никогда не произошло! Я доходчиво выражаюсь?
Оба слушателя усердно закивали головами. Неожиданные речи профессора настроили молодых людей на серьёзные размышления о судьбе Германии.
Смогут ли они принять участие в становлении своей страны? За благополучную судьбу родины в каждой стране любой юноша отдаст многое, а потомственный ариец и подавно.
Профессор встал, молча прошёлся, заложив руки за спину, по не слишком широкому помещению камеры свиданий. Потом снова взглянул на слушавших его арестантов. Оба сидели, не говоря ни слова, так как прекрасно понимали, что приезд профессора не ограничится одной только лекцией на, пусть важные, но всё-таки далёкие темы.
— Так вот, — продолжил Хаусхофер. — Всё мыслящее общество охвачено сейчас предсказаниями оракулов с разных сторон. Именно в народившемся хаосе и народился призрак. Фактически порождение этого призрака породило надежду на всемирное преобразование, вызвало явления смехотворные, абсурдные и даже невероятные. Призрак, таким образом, легально бродит по Европе, а мы должны, просто обязаны заставить его работать на нас. Иначе для чего нужны мы в этом мире? Но создание Новой империи, на пороге которой мы стоим, не бывает без религии. Я не боюсь этого слова и повторяю, что настоящая религия человечества — Единая! Именно сейчас она должна властвовать над людьми всех кругов общества и поколений. Создание новой религии породит новые умы, и мышление человечества актуально изменится. Ещё в середине прошлого века Теодор Хаген ездил на Ближний Восток и Россию в поисках эзотерических знаний, на основе которых возможно построить любую власть. Тогда он привёз из экспедиции огромное количество манускриптов, в которых упоминается не только Лхаса, но ещё и Аркаим — древний город, находящийся в России на Южном Урале.
— Поэтому вы упомянули предсказание Нострадамуса о России? — поинтересовался Рудольф Гесс. — Если там имеется ключ к мировым тайнам, то ясно, что миром будет обладать нашедший этот ключ.
— Меня всегда поражала ваша сообразительность, Рудольф, — обрадовался Хаусхофер. — Именно в России мы сможем найти то, что надо. Но никогда нельзя упускать и остальных возможностей овладевания властью. В Лхасу сейчас готовится экспедиция, а вот как проникнуть в исторический город России — пока не ясно. Тем более, что необходимы будут небывалые археологические разработки, которые сразу же привлекут внимание мировой общественности. Русские доброй волей могут не согласиться на исследование этих мест, тогда придётся действовать по-другому, но именно в этих точках хранятся магнетические крупицы утерянной власти над планетой. Утерянного рая, если хотите. Документы, привезённые Теодором Хагеном, сейчас хранятся в архиве бенедектианского монастыря в Ламбах. Предстоит много работы…
— Я видел эти документы, — голос Шикльгрубера заметно стал хриплым от волнения. — Я был Австрии, в этом бенедектианском монастыре.
— Вы? — профессор удивлённо поднял брови. — Вы видели эти документы?
— Да, — кивнул Шикльгрубер. — Я пел в ламбахском церковном хоре. И один предмет, вывезенный с Востока, ещё тогда поразил моё воображение. Это барельеф с изображением свастики — древним языческим символом, обозначающим кругообразное вращение мира сущих.
— Фантастика! — обрадовался профессор. — Воистину, неисповедимы пути Господни! Что же вы молчали!
Профессор от избытка чувств обогнул стол и подошёл к бывшему церковному певчему. Тот вскочил со стула, но Хаусхофер удержал его, может быть, арестант не слишком намного вырос, а, может, профессору просто было удобней гулять меж учеников, читая лекцию, потому что Гесс посчитал нужным тоже подняться со стула.
— Так вот Адольф…
— Шикльгрубер, — отвесил тот армейский поклон.
— Хм, да, — профессор задумчиво почесал себя за ухом. — В общем-то, ничего, сойти может, но не мешало бы какое-то звучное прозвище, то есть псевдоним, а то от вашей фамилии, простите, очень уж шекелями попахивает.
— Есть у него другая фамилия, — вмешался Рудольф Гесс. — Ещё со времён войны его зовут Гитлером.
— Гитлер… Гитлер… Вот это уже получше! — одобрил Хаусхофер. — Откуда такая фамилия?
— Я долго был художником, господин профессор, — объяснил Адольф. — И благозвучная фамилия возникла при помощи моих друзей, тоже обитателей современной богемы. Тем более, что такую же фамилию носит один из моих дальних родственников. Так что ни у кого ничего не краду.
