Алексей Наст - Чужая зона
Барон посмотрел в потолок.
– Всё будет ясно на месте.
– Возможно, простая поломка?
– Может быть, поломка, может быть, ошибка в расчёте испытательной траектории, может быть, элементарный сбой компьютерной программы.
– Кто же проводил расчёты?
– Я, Шелушев, Салеев, Фалеев, Мякишев, Касаткин. У каждого свои полётные задания. Аппарат отработал над территорией России по моим траекториям и над Тихим океаном. Вчера испытывались технические характеристики аппарата по полётным заданиям Шелушева, Фалеева и Салеева. Техника отработала над Индийским океаном и вдруг, нарушив полётное задание, сорвалась и пропала в экваториальной сельве.
– А пеленг? Ведь должен присутствовать пеленг на случай аварии?
– Нет. Техника секретная. Никаких самоуказателей.
– Значит, сейчас говорить о причинах аварии рано?
– Естественно. Зачем делать умозрительные выводы, когда в ближайшее время всё будет ясно воочию.
– Тогда скажите, что, по-вашему, случилось с Салеевым? – Александра перевела разговор на происшествие в НИИ. – Вы замечали за ним расположенность к суициду?
Барон тряхнул головой.
– Глупости. Виктор не мог себя убить. Не было у него причин. Впереди было завершение интереснейшего проекта, у истоков которого он стоял, открывались новые перспективы. Зачем себя убивать?
– Человек живёт не одной работой.
– Для учёного наука – это главное!
– У него произошёл разрыв со своей женщиной.
– Ха! С женщиной. Да он никогда не относился к ней серьёзно. Ушла и ушла. У него были другие планы… То есть его подруга не входила в его планы.
– Он делился с вами планами?
– Выпивали, говорили. «Катюха не тот человек» – его слова. Он собирался ещё несколько лет заниматься только карьерой. Рассчитывал огрести кучу денег. Премию за аппарат нам всё равно дадут, только из-за аварии чуть позже, чем все мы планировали. Из-за Катьки он стреляться бы не стал. Нонсенс.
– Значит, он был честолюбив?
– Как все мы.
– Когда вы улетали на полигон, у вас уже было готово расчётное задание?
– Да. Мы приехали, ввели в бортовой компьютер задание и начали испытания.
– То есть перед вводом в память компьютера вы задание не перепроверяете?
– Вы задаете дилетантский вопрос. Всё было проверено десятки раз в НИИ. Это к тому же было не первое испытание аппарата. Всё отлажено… Может, брак в механике?
– Получается, ошибку в расчётах вы исключаете?
– Исключать не нужно ничего. Аппарат упал, значит, есть причина.
Тут Александра отчётливо поняла, из-за чего мог убить себя Салеев – он вдруг обнаружил ошибку в своём полётном задании.
От этой мысли ей захотелось подпрыгнуть и заорать на весь самолёт: «Нашла!», но вместо этого, мягко улыбнувшись и извинившись, она вернулась на своё место.
Раскрыв рюкзак, она извлекла ноутбук, включила его и вывела на экран данные расчётов – цифры, цифры, цифры. Ваня Купчик, обследуя место самоубийства Салеева, педантично перефотографировал содержимое около двадцати скоросшивателей, лежавших на столах, рядом с расчётным компьютером. Кругом голые цифры.
Итак, Салеев сидел в кабинете, проверяя кое-какие свои выкладки, и, видимо, тут его озарило – что-то он напутал, и это что-то должно было привести к аварии аппарата… Тогда он ужаснулся и убил себя.
Какие нестыковки у этой версии? Салеев мог позвонить на полигон и предупредить об ошибке в расчётах.
Александра быстро зашуршала клавишами, проверяя все исходящие телефонные звонки из НИИ за ночь перед самоубийством Салеева, – звонки были только по городу.
Переключившись на данные из скоросшивателей, она снова устремила взгляд в ряды цифр. Цифры, цифры. Какого чёрта? В цифрах ей не разобраться.
Найдя взглядом майора Зужева, она поманила его рукой.
Тот с готовностью подошёл, придерживая автомат:
– Слушаю.
– Скажите, Андрей Семёнович, почему Касаткин, тот, что поручил вам передать Салееву насчёт проверки шестнадцатой расчётной цифры, предупредил, что позднее сам обратится в НИИ за данными, а не попросил Салеева сделать это, как только всё будет проверено?
Зужев открыл рот, переваривая вопрос, и расплылся в улыбке:
– Салеев не мог позвонить на полигон – у НИИ отсутствует исходящая междугородная связь. Блокиратор.
– А с полигона можно звонить в институт? Или тоже нельзя?
– Можно.
– Спасибо.
Теперь всё вставало на места – Салеев уже не мог предотвратить надвигающуюся аварию, потому и застрелился. Для него свой личный крах как учёного (он совершил роковую ошибку в расчетах) оказался настолько шокирующим, что он предпочёл расстаться с жизнью. Вот так. Правда, самой Александре это казалось слишком пафосным. Жизнь, в любом её проявлении, всё же лучше, чем небытие. Но это она так считала, а как там у них, у гениев, принято, не ей, простому следователю-секретнику, судить.
Александра вдруг увидела, как изменился в лице стоящий рядом с ней Зужев: в его глазах мелькнуло удивление – он смотрел на экран ее ноутбука. Александра перевела взгляд на экран – вместо цифр там появилась расписанная жёлтыми и зелёными пятнами карта местности с изгибом реки. Это тоже информация из скоросшивателя, подумала она. Ударом пальца по клавише погасила экран и улыбнулась Зужеву. Тот, озадаченно кашлянув, смущённый, пошёл прочь.
Теперь Александра была уверена в причастности Салеева к аварии аппарата… А всё начиналось как заурядное самоубийство.
Две ночи после «контакта» с Василием Сергей горел в «адском огне» сомнений. Он ощущал необходимость форсировать общение с объектом – это ему подсказывали опыт и нюх разведчика, приобретенные за многие годы опасной работы нелегалом. Не зря контора пошла на прямое раскрытие Зимина – Сергей допускал, что момент передачи пароля мог быть зафиксирован ФБР. Внешне вроде бы всё прошло гладко, но сосущее чувство под лопаткой подтверждало его догадку о том, что он попал под колпак… Неужели глобальное преобладание советской разведки в прошлом и теперь, после двух десятков лет новых проектов открытого сотрудничества с американцами, превратилось в пшик? Советские разведчики в большинстве случаев переигрывали ЦРУ и ФБР. А сейчас? Провалы, разоблачения, преднамеренные сдачи позиций. Провал одиннадцати нелегалов из-за грязного предательства. А куда смотрела контрразведка? Вопросы, на которые Сергей не мог получить ответ. Кому он мог верить в сложившейся ситуации? Только себе, своему мозгу и своему чутью профи.
А чутьё подсказывало Сергею – необходимо было форсировать контакт. Требовалось ещё раз переговорить с Василием, только тогда Сергею станет понятно, как вести себя дальше. Василий, во время первого и единственного разговора, утверждал, что «пуст», что мозг его не владеет информацией, необходимой конторе, и в то же время он знал, что обладал такой информацией. Что это было? Истинная правда или хорошая актёрская игра? Что должен был узнать Сергей? Согласно заданию, объект сам сдаст информацию, а на Сергея выйдет связной. Связной, конечно, Зимин, предположил Сергей. Сергей передаст ему информацию. А потом? Потом, по здравому рассуждению Сергея, о нем просто забудут, как и о Василии. Они пешки в большой игре. Им могли пожертвовать в любой момент не задумываясь. И этот час настал. Последний его прорыв.
Латинос, с интересом наблюдавший за Сергеем, свисая с верхней лежанки, наконец не выдержал и начал разговор на тему, давно не дававшую ему покоя:
– Почему всё время молчишь, Насильник?
Сергей очнулся от дум и уставился в ненавистное лицо соглядатая, ещё не совсем вернувшись в реальность сырой, мрачной тюремной камеры.
– Что ты спросил?
– Почему молчишь всё время?
– Думаю.
– О чём?
– Какая тебе разница? – Сергей раздражённо отвернулся от латиноса.
Латинос заулыбался, сказал уверенно:
– Бежать собрался!
– Не говори чепухи. Отсюда не убежишь.
Латинос вдруг поскучнел и повалился на тонкую, жесткую подушку. Сказал, зевая, глядя в потолок:
– Ты прав. Не убежишь. Но ты думаешь о побеге!
– Я?! – Сергей вскочил.
Латинос, улыбаясь, заверил:
– Знаю, знаю – всё время думаешь о побеге, потому всегда мрачный – бежать-то невозможно! Будешь сидеть здесь много-много лет. Всегда!
Злорадство латиноса взбесило Сергея.
– Раз я думаю бежать – сообщи кому следует!
– Что?! – Латинос дёрнулся, как от пощечины. Он приподнялся, опираясь на локоть. – Ты кем меня считаешь? Соглядатаем?!
– Соглядатай и есть!
– Убью! – Латинос кинулся на Сергея, но Сергей мощным ударом опрокинул его обратно на подушку, разбив при этом рот.
Он изливал свою ненависть и отчаяние в ударах, наносимых ненавистному шпиону, приставленному к нему.
Латинос потерял сознание.
Сергей неожиданно очнулся от приступа ярости, отошёл от нар к противоположной стене, потёр разбитый кулак. Бежать! Конечно, нужно бежать! Только так он спасёт себя из американской западни. Спасёт себя и объект.
