Владимир Прядко - Нам подскажет земля
В соседней темной комнате, прячась за портьерой, стояли двое — хозяин квартиры Лева Грек и его гость, которого он еще ни разу не показывал своей компании. Лева, не отводя глаз от Марины, шепнул:
— Аппетитную провинциалочку выудил Крейцер. Просто люкс.
Гость посмотрел через его плечо, буркнул:
— Она пойдет в счет погашения его авансов.
— Не откажусь,— хихикнул Грек. Потом поправил галстук, чуть взбил прическу. — Я пошел, а ты залезай в свою комнату и отдыхай. Коньяк и закуска—в буфете.
— Давай, чеши. Займись новенькой, а мне пришли Экзу...
Грек отдернул портьеру, вошел в комнату. Первым его увидел Крейцер и с двумя полными бокалами в руках поспешил навстречу.
— Лева, ты заставляешь себя ждать. Прошу.
Грек взял оба бокала.
— Я выпью с этой красоткой,— он кивнул в сторону Марины. — Как зовут?
Для Крейцера это прозвучало как пощечина, кровь хлынула ему в виски. Он опустил голову и, пряча злые огоньки в глазах, шепотом произнес:
— Мэри.
Лева, полный собственного достоинства, пошел дальше. У рояля он на секунду остановился, шепнул два слова Экзе. Та, отложив карты, быстро вышла.
Марина узнала хозяина квартиры красавца парикмахера. Заметив, что он приближается к ней, она, наклонив голову, принялась старательно сосать крюшон.
— Вам не скучно, Мэри? — спросил Лева.
— Не очень.
— Вот и чудесно. Мы отдыхаем вольно, каждый делает то, что ему нравится. Вот мне, к примеру, хочется выпить с вами бокал вина в честь знакомства. Не возражаете?
— Но у меня есть...
Лева наклонился к ее бокалу, принюхался.
— Крюшон только детям полезен. Вот это лучше. — Он подал ей бокал, потом пододвинул свободное кресло почти вплотную к Марине, уселся и, чокнувшись с нею, произнес: — За наше знакомство и... за экзотику — моду избранных.
Он залпом выпил, бросил в угол бокал и закурил услужливо поданную Крейцером толстенную, сигару.
Марина осторожно поинтересовалась:
— А почему экзотика — мода?
Она, сама того не подозревая, затронула любимую тему хозяина. Лева откинулся в кресле и, попыхивая сигарой, начал:
— Тема эта чисто философская. Вот вы, Мэри, в первый раз здесь. Вас, уверен, покорил синий-синий свет, тихая музыка, танцующие пары. Меняется свет, меняется танец. Все выглядит каждый раз по-разному. Необычно, ново. Это — экзотика, она больше всего располагает к отдыху вашей уставшей от мирской суеты трепетной души. Мы и отдыхаем не совсем обычно, весьма оригинально. Свобода желаний — вот наш девиз. Если выражаться философски, мы — эпикурейцы свободной экзотики. Надеюсь, вы слышали об Эпикуре?
Марина смутилась, с трудом припомнила:
— Это... это... греческий...
— Верно. Древнегреческий философ-ма-те-ри-а-лист. Жил и творил почти за триста лет до нашей эры. Он провозгласил жизнь — удовольствия, чувственные наслаждения. Не надо думать о своих страданиях, а только беречь свое здоровье, блаженствовать, пить счастье через край чаши. А мы добавляем: наслаждайся не просто безмятежно, но и необычно, экзотически, дерзко. Вы посмотрите на присутствующих: они отдыхают, как хотят...
Грек помолчал, раскуривая сигару. Марина воспользовалась паузой, спросила:
— А чем они занимаются днем?
— Вы не думайте, что здесь собрались тунеядцы. Нет, все работают, добывают хлеб в поте лица своего, производят материальные блага. Вас, конечно, ни с кем не познакомили? И это, запомните, тоже одна из особенностей нашего бытия: свобода желаний. Вы сами знакомьтесь с кем угодно. Не хотите? Не надо. Можете вообще ни с кем не разговаривать и делать все, что вам взбредет в голову. Единственное правило у нас: не злиться и не шуметь, не мешать соседям. А с присутствующими для первого раза я познакомлю вас сам. Вон та, что с ногами забралась на рояль, артистка театра, называется Зикой. Ее партнер по картам — новоиспеченный ветеринарный врач. Их противники — продавщицы универмага Сонька-фасонька, которую мы за ее полноту зовем Сок, и Фука. Настоящее свое имя она держит в секрете. На тахте и оттоманке развлекается студенческая молодежь. Сидящий у столика с графинами и вот тот маленький, что руководит радиолой,— наш прогрессирующий рабочий класс, владеющий несколькими словами из английского языка. Ну, а Тоточка вам, думаю, известен. Вот и все персонажи. Есть еще несколько незаметных личностей, которые сегодня задержались на работе. Как видите, Мэри, мы — трудовые люди...
Эти слова Лева Грек произнес с таким оттенком своего бархатного баритона, что Марина поняла: никто из этих моральных уродов не считает труд своей необходимой потребностью. Нет, здесь оставаться нельзя, надо немедленно бежать, бежать... Видимо, на лице отразились ее мысли, и Лева, будто невзначай положив руку на ее колено, многозначительно проговорил:
— Смелее распоряжайтесь собой, моя девочка, и вы добьетесь колоссального успеха, вы поймете, что для чувственных наслаждений стоит жить...
Марину бросило в жар от такого хамства, она, едва сдерживаясь, поднялась с кресла. Лева дважды щелкнул пальцами, и комнату опять залил синий свет. Джаз задергался в фокстроте.
— Прошу,— приказал Грек, бесцеремонно беря ее за талию.
Но танцевать не пришлось. В коридоре раздались звонки — два коротких, длинный и еще два коротких.
— Пардон,— сказал Лева, направляясь к выходу.
Он вернулся через минуту в сопровождении двух рослых парней, которые несли в руках большие свертки. Опять никто, кроме Марины да наверное, Семена, не обратил внимания на вошедших. Они торопливо прошли через зал и скрылись за портьерой, из-за которой до этого появился Грек.
К Марине подбежал уже пьяный Крейцер.
— Мэри, подарите мне фокс.
— Не могу,— девушка брезгливо поморщилась и сдавила пальцами виски,— мне плохо. Выпустите меня отсюда, здесь очень душно...
Она быстро направилась к двери. Уже на лестнице, придерживая ее под руку, Крейцер шепотом упрашивал:
— Останьтесь, Мэри...
— Нет, уже поздно, хватит.
— Завтра я жду вас на прежнем месте. Придете?
— Не провожайте меня,— сказала Марина и почти бегом вышла во двор.
Крейцер остановился у парадного входа, закурил и вдруг услышал издевательский голос:
— Не поддается?
Сзади стояли Лева Грек и те двое.
— Нужна машина,— тоном приказа проговорил парикмахер.
— Никуда не поеду, надоело! — Крейцер швырнул окурок в дверь, но папироса, ударившись о косяк, рассыпалась искрами.
Лева прищурился, его красивое лицо с вьющимися бакенбардами стало злым.
— Послушай, керя,— процедил он сквозь зубы,— береги нервы. Ты когда думаешь отдавать авансы?
— По частям отдам. Скоро получу зарплату и премию, потом... напишу домой...
— Твоя «зря-плата» мне не нужна,— раздельно проговорил Грек, наступая ему на ногу. — Должок надо горбом отработать, малыш, понял?
— Что вы хотите? — бледнея, спросил Крейцер.
— Здесь сквозняк, пойдем в комнату, договоримся. Там тебя ждет Азиат...
У Крейцера засосало под ложечкой: он избегал встречи с этим человеком...
Глава 28
ВЫ ПОЙМИТЕ МЕНЯ...
Утром Тимонин зашел в приемную Рогова. За невысоким деревянным барьером торопливо выстукивала на машинке Варенька. Не поднимая головы, она кивком ответила на приветствие Бориса.
— Полковник у себя? — спросил он.
— Да, только сейчас он занят. Обождите.
Из кабинета Рогова вышла Марина. Тимонин удивленно поднял бровь, потом, словно не замечая ее, открыл дверь.
— Разрешите?
— Входите. — Полковник что-то быстро писал, не вот он отложил ручку и посмотрел на вошедшего.— Что у вас, Борис Михайлович? Почему вы так расстроены?
Тимонин, слегка волнуясь, заговорил:
— Вы поймите меня правильно, товарищ полковник... Я не могу больше молчать... Чего мы ждем? Почему почти месяц топчемся на месте? Неужели убийца Орлова так и останется на свободе? Я не нахожу себе места, думая об этом... Мне стыдно смотреть в глаза Егорке, всем людям...
— Сядьте, Борис,— строго сказал полковник и, поднявшись из-за стола, заходил по комнате. — Это хорошо, что совестно людям в глаза смотреть. А вы думаете, мне не стыдно?
— Так надо же что-то делать! — не сдерживаясь, выкрикнул Тимонин. — Давайте мне задание. Почему я должен до полуночи сидеть перед каким-то домом, от безделья считать, сколько в подъезд заходит стиляг? Мне это проклятое окно с голубым и розовым светом в печенках сидит. Я настоящего дела хочу...
— Одного желания мало, нужен опыт. Кое-чему вы научились под тем злополучным окном, я читал ваши донесения и мне понравились лаконизм и точность в описании, так сказать, объектов наблюдения. Я сразу узнал по вашим записям и владельца шоколадной «Победы» Крейцера, и парикмахера, и Марину, о которой, кстати, вы напрасно пишете так зло. Но, повторяю, нужен опыт. То, что вы присутствовали много раз на допросах преступников, неплохо. Однако вам надо заняться этим самому... Вот для начала возьмите это дело,— полковник протянул Тимонину тощую картонную папку. — Познакомьтесь, поговорите с подозреваемым.
