Владимир Прядко - Нам подскажет земля
Обзор книги Владимир Прядко - Нам подскажет земля
ВЛАДИМИР ПРЯДКО
НАМ ПОДСКАЖЕТ ЗЕМЛЯ...
Повесть Издание второе,переработанное
ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО 1962
Глава 1
ГРОЗА НАД ГОРОДОМ
Весь май не было дождя. Город задыхался от жары. Печальные стояли деревья, опустив пыльные ветви; сморщенные листья изредка вздрагивали от обжигающего, как пламя, ветра. Дымился раскаленный на солнце асфальт.
Люди с надеждой поглядывали на редкие тучи, что, зацепившись за белевшие вдали снежные вершины гор, целыми днями висели не двигаясь. На ночь тучи прятались в ущелья, а с утра вновь устраивались на скалах — сухие и растрепанные, словно хлопья ваты.
Летняя ночь коротка, как сон солдата. Не успевает еще как следует остыть земля, и вот уже снова тяжелое, отлитое из бронзы солнце медленно выплывает в небо, и над городом вновь повисает густая вызванивающая жара...
Наконец, в последний день месяца туч стало больше; они вдруг вынырнули из-за гор, как-то сразу вспухли, потяжелели, налившись свинцовой сизью, потом качнулись и, заволакивая небо, поползли к городу. Двигались не спеша, не прямо, а лавинами растекались по сторонам, чтобы с флангов атаковать город. Вдалеке зарокотал гром, будто началась артиллерийская канонада. С неба сыпанули крупные, как шрапнель, капли дождя. Опять залп грома расколол небо, и хлынул проливной...
На улице ликовали мальчишки, визжа и смеясь, босиком носились по лужам, поднимая фонтаны брызг. Им ничего не нужно было сейчас, кроме этого бурного летнего дождя, ласкового, как ладонь матери.
Наблюдавшая за ними с крыльца орсовского буфета смуглая и сухая, будто выжженная солнцем, чеченка то же не устояла перед соблазном: как была — в легком цветастом платье, с веником в руках — выскочила под дождь и, смеясь, стала ловить ртом упругие струи.
Из открытого окна высунулась рыжая, в завитушках, голова буфетчицы:
— Зара! Что ты делаешь, сумасшедшая? Уже вся мокрая, простудишься!
Ничего со мною не случится! — Зара подбежала к окну, потянула подругу за руку.— Выходи на дождик, подрастешь...
— Ой, не тяни, больно.
— Хватит сидеть тебе, Тоня, рабочий день закончился.
— Сейчас сделаю подсчет и все...
Зара взбежала на крыльцо, открыла дверь:
— Пусть воздух станет чистым.— Она отжала подол платья, схватила ведро: -Дождевой водою вымою пол...
Через несколько минут она вернулась с полным ведром.
— Ну и дождь!.. Сто лет такого не было. Красота!..
Зара, подоткнув подол, принялась мыть пол. Работала она споро, не переставая, однако, разговаривать:
— А твой сегодня приедет? Или дождя побоится?
— Кто это? — подняла голову от своих бумаг Тоня.
— Не притворяйся. Шофер, конечно. Будто и не знаешь?
- А почему «мой»? — улыбнулась буфетчица.
— Всю весну здесь торчит, каждый день на машине приезжает. К тебе в мужья набивается?
— Ну что ты выдумываешь!
Зара разогнула спину, откинула тыльной стороной ладони мокрые волосы со лба:
— Поверь моему слову, если и сегодня, в такую погоду, приедет, значит, точно — жениться надумал.
Тоня засмеялась, махнула рукой:
— Брось гадать, Зара, лучше помолчи, а то мне уже давно пора уходить, а я никак выручку не подсчитаю. Могу и в кассу опоздать...
За окном сквозь шум дождя послышались звуки подъехавшей автомашины.
— А что я говорила!— воскликнула Зара.— Вот он, твой жених.
— Ну, перестань! —сердито сдвинула брови Тоня, но сама быстро вынула из ящика стола маленькое круглое зеркальце и краем глаза посмотрелась в него, поправила кудряшки на висках.
Ходуном заходило крыльцо, распахнутая дверь чуть не слетела с петель, и на пороге вырос шофер — широкоплечий, рослый молодой человек в голубой клетчатой рубашке с засученными рукавами и в черных брюках.
— С дождиком вас, девчата! — весело заговорил он.— Зара; дайте тряпку, я вытру туфли... Или заходить нельзя?
— Уже зашел, зачем теперь спрашивать? — улыбнулась Зара.— Ты, Никита, у нас вроде штатного, каждый день бываешь.
— А вот и нет,— поправила Тоня,—вчера не был.
— Верно. Возил в Тбилиси жену начальника, захотелось ей, видите ли, на фуникулере побывать... Стойте, девчата!— спохватился Никита, хлопнув ладонью по колену.— Я же вам гостинцев привез. Вот балда, забыл! Я сейчас...
Он выбежал во двор. Зара наклонилась к Тоне:
— Ты слышала? С директоршей разъезжает. Ох, не нравится мне это! На два фронта бьет. Остерегайся, Тоня, может, у него и жена есть...
Тоня не успела ответить: вернулся Никита с огромным кульком мандарин, вывалил их прямо на стол, за которым сидела девушка.
— Угощайтесь, красавицы,—широко развел он руками и запричитал на восточный манер: — Спелый мандарин, сочный мандарин, сладкий мандарин, как ваши губы, самый лучший мандарин, нигде больше нет!
— Ой, какие крупные,— удивилась Тоня.— Бери, Зара... А сочные! Можно захлебнуться... А ты почему не ешь, Никита?
— Одну штуку слопаю за компанию...
Над самой головой воркотнул гром, точно кто-то босиком прошелся по железной крыше. Зара выглянула в окно:
— Пока дождь затих, принесу из крана ведро воды, мне еще крыльцо вымыть надо.
— Только быстрее,— поторопила Тоня,— а то мы сейчас уедем.
— Я мигом...
Зара схватила ведро и вышла, на ходу доедая мандарин. Ей только перейти дорогу, зайти во двор первого за углом дома и из колонки набрать воды.
А небо не успокаивалось. Одна волна темно-сизых туч прошла, но уже надвигалась вторая, такая же тяжеловесная, со свинцовым отливом. Нетерпеливо громыхал гром, словно подстегивая лавину туч.
Дождь застал Зару у крана. Она хотела забежать к соседям, переждать, но потом махнула рукой: «Все равно уже вымокла, да и Тоня ждет. Пойду...»
Переходя дорогу, Зара заметила, что «Победы», на которой приехал Никита, уже нет. Уехали? Но зачем же тогда дверь буфета оставили открытой? Не могла ведь Тоня все так бросить. Может, с Никитой поссорились, и он уехал?
Зара заспешила, чувствуя, что в сердце непонятно почему назревает тревога. «Да что это я,— успокаивала она себя,—почему бегу?» И она пошла нарочито медленно. Но сердце подгоняло.
В буфете было тихо. Зара поставила ведро на крыльцо, крикнула:
— Тоня! Никита уехал, что ли?
Молчание. Зара нерешительно переступила порог и ахнула, прижавшись к косяку. Под столом в неестественной позе лежала окровавленная Тоня, сжимая в вытянутой руке раздавленные дольки мандарина.
— А-а-а!— страшным голосом закричала Зара и, сорвав косынку с головы, выбежала на улицу. Она бежала, не разбирая дороги, падала, ползла на четвереньках, снова вскакивала, задыхаясь от крика: — По-мо-ги-те!.. А-а-а!..
Над городом, заглушая вопли обезумевшей женщины, грохотал гром.
Глава 2
ОТВЕЧАЕТ „НОЛЬ-ДВА“
Дежурный по управлению милиции города майор Иванцов посмотрел на часы и сказал своему помощнику:
— Ты, Синицын, подежурь, а я пойду ужинать в столовую. Через пятнадцать минут вернусь.
— Начальство здесь?—деловито осведомился Синицын, поднимаясь с дивана, на котором лежал.
— Все ушли. Ты теперь самое главное начальство. Руководи.— Майор на секунду задержался в дверях, покрутил в воздухе растопыренными пальцами: — Только, знаешь, не очень...
Синицын застегнул на одну пуговицу китель, с трудом сходившийся на животе, запоздало отмахнулся:
— Хватит морали! Подумаешь, великое дело — руководить. Приказал — и порядочек! Верно, Сеня?
Высокий сутулый шофер Сеня курил у дверей, прислонившись к косяку. Он сощурясь взглянул на маленького круглого Синицына, старательно затянулся дымом и глубокомысленно заметил:
— Соображать надо.— Потом подождал, пока помощник дежурного усядется за стол, проверит радиостанцию, придвинет поближе телефоны, и рассудил: — Это вроде баранку крутить: перегнул маленько — в кювет свалился...
— Тоже сравнил! Крутить баранку — работать надо. А тут... Вот возьми моего шефа. Поступили, скажем, уголовные дела в отдел. Перелистал он их, вызвал подчиненных: «Это — тебе, это — тебе, работайте». Вот и все. А потом сиди и по очереди шкуры с них снимай, контролируй...
Зазвонил телефон. Синицын приподнял трубку и снова опустил на рычаг.
— Нет, соображать надо,— стоял на своем Сеня,— Не каждому это доверят.
Синицыну послышался намек в словах шофера, он хотел обидеться, но тут вновь раздался телефонный звонок, и ему пришлось взять трубку. Синицын важно откинулся в кресле, расстегнул пуговицу на кителе и только-потом ответил:
