Алексей Макеев - Чистосердечное убийство
— В принципе перечень экологически чистых участков Самарской области существует. Я бы даже сказал, что это многоуровневый список. Территории, которые пробить очень сложно и дорого, но возможно, если включать рычаги на федеральном уровне. Дальше идут те земли, отвод которых под строительство можно оформить на местном уровне, с долевым участием здешних чиновников и бизнеса. Третья группа — это участки, которые можно застраивать хоть сейчас, но у местных предпринимателей просто не хватает средств для их одновременного освоения. Тут и появляются инвесторы. Например, на Самарской Луке есть интересные участки, но построить там что-то практически невозможно. Нужны рычаги в Москве. В районе Куромоча строительство можно начинать хоть сейчас, но там все время над головой у жителей будут реветь авиационные двигатели. Там не место для элитного жилья. Хотелось бы начать с Бобровского района, но там не обойтись без некоторых шагов.
— Ладно, Лев Иванович, я вас понял. Вы, я вижу, имеете представление об области и о моей компании. Я ничего не знаю о тех людях, от имени которых вы сюда приехали. Но поговорить и попробовать можно. Я согласен на застройку в Бобровском районе. Начнем с того, что вы справьтесь с «Альтернативой», а я посмотрю, каковы ваши реальные возможности. Ведь согласиться на сотрудничество несложно. Проблема в другом, Лев Иванович. Я засвечу свои контакты с вашими друзьями, а они возьмут и не потянут нашу область. Я стану изгоем, персоной нон грата на рынке, человеком, который связался с пришлыми, чтобы ущемить интересы земляков. Чувствуете, какая может сложиться атмосфера на местном рынке?
— «Альтернатива»?.. Это название фирмы? — Гуров сделал непонимающее лицо. — Я полагал, что вам экологи больше мешают с интересным участком под Бобровом. Там ведь раньше были природоохранные территории. Местные экологи пытаются восстановить прежнее положение.
— Будет вам, Лев Иванович! — Воропаев рассмеялся. — Чувствую, что ваши московские друзья не очень хорошо изучили местные условия. — Строитель поднялся, опять глянул на наручные часы, снова сделался собранным и немного угрюмым. — Ладно, я вас услышал. Если все это серьезно, то почему бы мне не ввязаться в дележку участков?! Тем более что сам я их все не освою. Будут конкретные предложения, начнется и разговор. Бизнес есть бизнес.
Гуров проводил взглядом Воропаева, за которым снова увязалась его свита.
«Ладно, — подумал сыщик. — Теперь хотя бы понятна позиция Воропаева и его место в этом деле. Врать ему смысла не было. Ситуация такова, какова она есть. Тогда надо зайти с другой стороны», — решил Гуров и отправился к административному корпусу.
Профессор Изюмов находился в своем кабинете, но там царила суета, не дававшая Льву Ивановичу Гурову возможности приблизиться к проректору на расстояние вытянутой руки. В кабинет одна за другой входили женщины с папками, большими склеенными листами каких-то календарных планов. Гуров видел через открытую дверь, что профессор обменивался многозначительными взглядами с той или иной женщиной. Одной рукой он листал бумаги, другой держал возле уха трубку проводного телефона и устало с кем-то спорил по поводу какой-то практики и финансирования.
Наконец-то Гуров улучил момент и проник в кабинет вместе с парой почтенных дам, которые, как оказалось, пришли с диспетчерской таблицей распределения аудиторий.
— Не сейчас! — взмолился Изюмов, тут же извинился в трубку и объяснил, что этот возглас предназначался вовсе не телефонному абоненту.
Гуров понял, что грядет некий кризис процесса. Проректор вот-вот жахнет кулаком по столу, всех выгонит и громко захлопнет дверь за последним визитером. Однако этого не произошло. Изюмов вдруг обнаружил у себя в кабинете Льва Ивановича, скромно сидящего у стеночки, и тут же сделал виноватое лицо. Он замахал на всех присутствующих рукой, прося замолчать.
— Лев Иванович! — воскликнул Изюмов, вскакивая из кресла и обходя свой большой стол, захламленный бумагами. — Я что-то забыл? Мы с вами договаривались?
Гурову было жаль профессора, с другой стороны, он сам выбирал себе работу. Вполне мог бы не идти в проректоры, а спокойно преподавать на своей кафедре. Грех было не воспользоваться моментом. Тем более что лично Изюмову создавшаяся ситуация абсолютно ничем не грозила. Так, легкая досада, о которой он через несколько минут забудет, учитывая напряженную работу, просто кипящую в его кабинете.
— Я понимаю. — Гуров рассмеялся. — При вашей занятости можно и себя самого забыть. Я просто не представляю, как люди, занимающиеся такой вот работой, вообще живут. Неимоверные нагрузки!
Надо было заканчивать, иначе даже проректор, погруженный в работу, смог бы уловить некую приторную слащавость и неискренность в словах гостя. Гуров понял, что пришло время быстро сделать то, зачем он сюда пришел, и уматывать. Проректора снова захлестнет волна работы. Он думать забудет о каком-то своем обещании и о визите настырного Льва Ивановича, которому посчастливилось быть другом изумительной и соблазнительной Аленочки Костиной.
— Не буду вас отвлекать и задерживать. — Гуров с готовностью вскочил со стула. — Вы в прошлый раз обещали познакомить меня с вашим специалистом из службы проректора по АХЧ. Я имею в виду Коняхина.
— Да? — Изюмов удивился и явно обрадовался, когда понял, что не обещал этому человеку чего-то большего. — Так, может, вам собственно проректор по АХЧ и требуется? Тогда я…
— Полно, Павел Леонидович, мне нужен только Коняхин со своими связями в строительном мире. Как сведущий человек, консультант или эксперт. Называйте как хотите.
Проректор расплылся в улыбке, бросился к телефону и принялся звонить в АХЧ. Гуров сидел и улыбался приветливо, почти ласково. Он боролся с чувством вины перед этим милейшим человеком за то, что отвлекал его от работы, дурил ему голову, играл с ним в свои детективные игры.
«Но что делать?! — успокаивал себя Гуров. — Должны же все люди вносить свой посильный вклад в борьбу с преступностью. От них не требуется бегать за уголовниками, стрелять и рисковать жизнью. Не для них бессонные ночи, полное напряжение нервов и ума. Достаточно будет, если они только иногда и совсем чуть-чуть помогут, часто не зная, что делают это».
Наконец Изюмов разыскал Коняхина и объявил, что тот вот-вот зайдет в кабинет. Гуров встал и торжественно, горячо пожал руку проректору. Возникла неловкая пауза, которую заполнить было нечем. Гуров буквально спиной ощущал, что в коридоре стоят, сидят и просто нервничают все эти тетки с бумагами, планами и проектами. Наверное, это же чувство появилось и у проректора, судя по его напряженному лицу.
Наконец дверь открылась. Гуров обернулся и с удовольствием увидел одутловатую физиономию Коняхина. Выглядел этот человек опять далеко не изысканно. Мешковатый пиджак на понуро обвисших плечах, всклокоченные темные волосы, галстук со съехавшим набок узлом и несвежая рубашка.
— Петр Владимирович! — обрадованно воскликнул проректор. — Вот товарищ по вашу душу. Я вас прошу, так сказать, по-свойски. Ах да! Виноват! Вы познакомьтесь! Это Лев Иванович, наш хороший приятель, а это…
— Спасибо вам огромное. — Гуров кивнул проректору и тут же овладел правой рукой Коняхина. — Петр Владимирович, дорогой, не сочтите за труд!.. Я много времени у вас не отниму, но, может, мы не будем мешать уважаемому Павлу Леонидовичу?
— Да, пойдемте, — немного растерянно предложил Коняхин. — А что у вас ко мне?
Гуров умело уходил от нужной ему темы разговора, пока они наконец-то не добрались до кабинета Коняхина. Помещение оказалось под стать хозяину. Во-первых, оно было прокурено до последней стадии. Сыщику казалось, что зеленые потертые стены вот-вот начнут выделять никотин, который станет сочиться ядовитыми каплями, стекать на рваный линолеум и деревянные плинтуса со щербинами и сколами. Стол у Коняхина тоже был завален бумагами, но и они имели вид, весьма далекий от элементарного представления об опрятности. Накладные, сметы, акты и прочие бумаги были мятыми, со следами грязных пальцев, местами обильно посыпаны сигаретным пеплом.
Тусклое окно с давно не мытым стеклом лишь усиливало эту тягостную атмосферу. Сыщику хотелось подойти к нему и раскрыть нараспашку или хотя бы расстегнуть ворот рубашки, чтобы легче дышалось.
Гуров сдержал позывы и перешел к своему делу.
— У меня к вам, Петр Владимирович, дело сугубо тонкое и щепетильное, — начал сыщик таинственным голосом. — Дело обоюдно выгодное и надежное. Есть люди, которые заинтересованы в том, чтобы сменить основного подрядчика на объектах вашего университета. Понимаете?
Коняхин со слишком напряженным лицом посмотрел в стену в том направлении, где располагался кабинет Изюмова. Его мысль была ясна и без слов. Гуров понял, что беспокоило Коняхина. Участвует ли в этом деле проректор Изюмов, откуда вообще растут ноги такого вот предложения, велика ли опасность? А вдруг Изюмов и другие важные персоны решили скинуть проректора по АХЧ? Не попадет ли под каток репрессий сам Коняхин?
