Наталья Андреева - Любовь.ru. Любовь и смерть в прямом эфире
Серафиме Евгеньевне плохо. Она бледнеет, а блондинка, усмехаясь, говорит:
— Я же не сказала конкретно — за чье. За наше общее семейное счастье. Ведь мы с вами все — одна большая единая семья. Разве не так? Коллектив единомышленников, сплоченный общей задачей: насыпать друг другу соли на хвост. А впрочем, что касается личного семейного счастья, если Яков Савельевич выиграет два миллиона, я пожалуй что и рискну. Яков Савельевич, ау! Я делаю вам предложение. Неприличное!
Кучеренко наконец тяжело плюхается в кресло, стоящее рядом с креслом Серафимы Евгеньевны. Виолетта одним жадным глотком допивает бокал:
— Ха-ха-ха! Жених сбежал! Должно быть, у нашего Яши интимные проблемы: ему нипочем не справиться с молоденькой.
— Ну, разошлась! — брезгливо морщится Люська.
— Ничего не поделаешь: гены, — качает головой Зося.
— На свои посмотри, — огрызается Виолетта. — Интересно, розовость передается по наследству? Или это болезнь?
— Заразная, — прищуривается Зося.
— Тогда на Крокодилицу дыхни, — просит ее Виолетта. — Глядишь, мне достанется ее Сережа.
Люське стоит больших трудов себя сдержать. Она пожимает плечами и переводит разговор на другую тему:
— Интересно, кто будут те двое, которым предстоит провести, общаясь только друг с другом, последнюю неделю в этом доме?
— Боишься, что это будем мы с тобой? — усмехается Виолетта. — Нет, милая. Ты в любом случае пролетаешь.
— Почему это я пролетаю? Да еще и в любом случае?
— Потому. — Виолетта загадочно улыбается.
И Любе, которая внимательно слушает этот диалог, вновь становится страшно за Люську. Виолетте что-то известно. Неужели все роли в этом телешоу расписаны заранее? Но Люська не сдается:
— Учти: все может случиться. Интересно, а рабы в «Лицезрении любви» пытались бунтовать?
— Это бесполезно, — говорит Зося. — Кто пойдет против Римской империи? Даже времен ее заката? Рабы — это только рабы. Их купили, они и делают то, что велено. Потому что за хозяином сила.
Виолетта вдруг хмурится и резко поднимается с дивана:
— Еще хочу вина.
— Не многовато тебе, девочка? — ехидничает Люська.
— Заткнись, — грубит Виолетта. Видно, что ей не по себе. Подходит к бару, наливает полный стакан: — Шли бы вы куда подальше со своим Древним Римом. Все это просто плесень. Зеленая плесень. Рабы, Рим… Знали бы вы, что это такое… Чистюли…
— Наша девушка-то, похоже, девушка по вызову. — Сверху спускается Алексей Градов в спортивном костюме. — У нее просто вошло в привычку себя предлагать.
— Заткнись! — орет Виолетта. — Ничего подобного!
— А занятный был бы скандал: среди участников «Игры на вылет» путана-профессионалка! — не отстает программист. — Кажется, такое уже было. И, кажется, в Испании. Небольшой скандальчик: в «Игре» отнюдь не случайно оказались две девочки по вызову и одна профессиональная модель. Виолетта, ты же у нас, пардон, манекенщица?
— Придурок! — сорвавшись, блондинка кидает в Градова стакан.
Ее рейтинг после этого эпизода должен взлететь еще больше.
Программист вытирает брызги красного вина с дорогого спортивного костюма. Зося с салфеткой бросается ему помогать. Люська подходит с другой стороны, тоже с салфеткой:
— Вот дура! Костюм испортила! Леша, я постираю.
— Да зачем же. Не надо, — бормочет Градов. Кучеренко вновь облизывает губы:
— И вино разлили. Жалко.
— Ах, какой красивый был ковер! — вздыхает Ирисова.
— Да, я модель, — орет Виолетта. — Самая настоящая! И буду актрисой! Знаменитой! Обязательно буду!
— Да кто бы сомневался. — Люська старательно промакивает салфеткой винные пятна.
Серафима Евгеньевна приободрилась. Вновь трогает за рукав Кучеренко:
— Яков Савельевич, не хотите чаю?
— Что? — Кучеренко смотрит в сторону, а Люба никак не может сообразить, куда направлен его взгляд. Жадный, тоскующий. Что-то с Кучеренко творится.
— Чаю не хотите ли?
— Я… Мне… Нехорошо.
— Таблетку, быть может? — участливо спрашивает Серафима Евгеньевна.
— Нет! Никаких таблеток! Оставьте меня!
Ирисова снова в шоке. Вскакивает с кресла — и наверх, в свою комнату.
— По-моему, вы сейчас должны пойти за ней и извиниться, — негромко говорит Люська пенсионеру.
— Я? Да-да.
Тот уходит, Виолетта замечает:
— Почему это вы все навязываете ему эту старую грымзу?
— Потому что у человека серьезное чувство. Не то что у тебя, — отвечает ей Зося.
— У кого это серьезное? У этой старухи? Ха-ха! Да она придуривается! Неужели вы этого не понимаете? Старая интриганка! На публику играет! А кто всем пиковых тузов подсовывает? Кто?!
Люба не выдерживает, звонит Стасу. Тот сразу берет трубку, словно ждал ее звонка:
— Что скажешь?
— Послушай, ты не можешь навести справки о Виолетте?
— Насчет?
— Может, она и в самом деле профессионалка?
— И что?
— Не знаю пока. Но девица как-то болезненно реагирует на все намеки в ее адрес, и, если это возможно, узнай, что это за фотографии.
— Какие фотографии?
— Фотографии Виолетты. Из тех, что мужчины вешают в своей спальне над кроватью.
— Хорошо, я попробую. Не знаю только, что из этого получится. Ведь ни одного уголовного дела до сих пор не возбуждено: самоубийство, два несчастных случая.
— Но почему?
— Думаешь, охота милиции искать в очевидном криминал? Это процент раскрываемости преступлений не повысит. Но я попробую выполнить твою просьбу. — Он громко зевает.
— Устал?
— Есть немного. Жизнь-то продолжается. Сегодня, например, в одной московской квартире дядя тетю топором зарубил. Зрелище было, я тебе доложу!
— Ты выпил, что ли?
— Есть немного.
— Тогда спи. Спокойной ночи.
— Угу.
Наблюдая за участниками «Игры», расходящимися по своим комнатам, Люба мысленно прикидывает: «Кто же из них?» Безмозглая Виолетта? Кучеренко? Безобидная старушка Серафима Евгеньевна? Зося? Градов? Люська… Про лучшую подругу ей думать не хочется. Десять лет за одной партой. Всю ее жизнь Люська была рядом. Все эти годы. Можно сказать, с того света вытащила после смерти Олега. Нет, она жертва. Заложница этой проклятой «Игры».
Неужели еще что-то там случится?
Среда, сайт «www.igranavylet.ru»
С утра Люба вновь внимательно следит за тенью. Милый, добрый друг! Ты-то возвращаешься каждое утро! Остальные уходят. Ну почему надо было родиться таким скучным, неинтересным человеком? Почему?! Полжизни ждать своего счастья, дождаться, поверить в то, что оно тебя нашло, а потом узнать, что все это был только обман. Ее муж всю жизнь любил другую женщину. Его можно простить только потому, что он умер. А о мертвых либо хорошо, либо…
Надо бы отвлечься. Включиться в чужую жизнь, почувствовать себя среди людей. Все познается в сравнении, может быть, твои неприятности не повод для огорчения, если узнать, что в этот момент переживают другие люди? Люба садится за компьютер, жертвует еще немного денег с банковского счета. Пары часов хватит, чтобы отвлечься и переключиться на чужие проблемы.
…Вот Серафима Евгеньевна Ирисова ждать своего счастья больше не собирается. Кажется, решила признаться Кучеренко в своих чувствах и весь день собирается с силами. В это время сочувствующие готовят почву. Первым делом добрая Зося. Находит момент, когда Виолетта занята в своей комнате макияжем, и заглядывает к Якову Савельевичу:
— Можно?
— Разумеется. — Пенсионер в это время скептически оглядывает свою работу. Ту первую картину, где маслом написан уголок его комнаты. Отходит назад, смотрит, приближается и снова смотрит.
— Красиво, — улыбается Зося.
— А?
— У вас талант.
— Ну уж и талант, — скромно говорит Кучеренко, но ему приятно.
— Я хотела поговорить с вами о Серафиме Евгеньевне.
— Зачем?
— Скажите, вы женаты?
— Я? Нет, не женат.
— А почему?
— То есть был женат. Развелся.
— А дети?
— Дети есть, — охотно говорит Кучеренко. — Взрослые уже. У обоих сыновей семьи, дети.
— А вы?
— Живу один. Квартирка маленькая, да мне больше и не надо.
— А почему развелись?
Кучеренко мнется. Видно, вопрос ему неприятен:
— Что уж там говорить! Ну, развелся. Лет десять назад. Дети выросли, и развелся.
— Она стерва, да? Как Виолетта?
— При чем здесь… Нет, нормальная женщина. Я виноват.
— В чем?
— Да что там говорить! Дело прошлое. Теперь вот хочу жизнь свою начать сначала. С чистого, так сказать, листа. Нет, с чистого холста.
— Это хорошо, — обрадовано говорит Зося. — Вы поэт, Яков Савельевич. По-моему, вы с Серафимой Евгеньевной отличная пара.
