Анатолий Ромов - Бесспорной версии нет. Условия договора. Совсем другая тень (Сборник)
Значит, телефон Кайшаури сообщил Тенгизу Сулханишвили? Похоже. По все-таки вряд ли Сулханишвили связан с «компашкой» — просто испугался. От Сулханишвили мысли перешли к черному футляру. Интересно, что в нем было? Судя по прорези в центре и размерам футляра, крупный перстень. Но какой? Полная неясность. Тенгиз интересовался, без сомнения, тем, что было в футляре. Можно допустить: Чкония, выходя к Тенгизу, взял из футляра то, что там было. Вот только зачем? Хотел передать эту вещь Тенгизу? А может быть, просто не хотел оставлять без присмотра в квартире? Выйдя, Чкония почти тут же получил четыре смертельных удара ножом. Вещь забрал тот, кто его убил, человек, называвший себя Тенгизом.
— Большое спасибо, Светлана, — поблагодарил я девушку. — Вы нам очень помогли. Последняя просьба: зайти со мной в райпрокуратуру. Надо опознать черный футляр, который был найден пустым в квартире Кайшаури.
— Хорошо, если это надо.
Выйдя из парка и придя вместе со Светланой в райпрокуратуру, я попросил ее подождать в коридоре. Разыскал в РОВД еще два небольших черных футляра. Зашел в кабинет Гверцадзе, взял у него футляр, оставленный Чкония в квартире Кайшаури, разложил все три предмета на столе Реваза Зазаевича. Нашел понятых и пригласил в кабинет Светлану. Показав на стол, спросил:
— Светлана, посмотрите внимательно, есть ли среди этих футляров тот, который вы видели в руках брата?
Не раздумывая, девушка показала на футляр, найденный в квартире Кайшаури:
— Вот. Это тот самый футляр.
После ухода Светланы я позвонил в ресторан «Вокзальный». Трубку снял директор, которого я хорошо знал. Обменявшись приветствиями, я поинтересовался, есть ли на работе Сулханишвили. Чуть помедлив, директор сказал несколько растерянно:
— Георгий Ираклиевич, я его отпустил… С сегодняшнего дня он в отпуске. Сказал: женится.
Работники ресторана «Вокзальный», куда я зашел, ничего обнадеживающего не сообщили. Единственное — несколько человек видели, как Сулханишвили, получив в бухгалтерии деньги за отпуск, ушел домой. Похоже, он торопился. Еще два человека заметили, что примерно через полчаса Сулханишвили вернулся и прошел на перрон, как раз перед прибытием батумского поезда. По их словам, на нем был серый пуловер, синие джинсы и бело-голубые кроссовки. В руке сумка серого цвета с прописной латинской буквой «I». Буква небольшая, синего цвета, в верхнем углу сумки. На этом сведения, собранные мной о Сулханишвили и его отпуске, закончились. Но недаром говорится: нет худа без добра. Именно в ресторане «Вокзальный» мне удалось встретить человека, который видел Тенгиза. Причем не только видел, но и длительное время наблюдал за ним, даже разговаривал.
Швейцар Васенков — а повезло мне именно с ним — рассказал следующую историю.
Вчера вечером, перед самым закрытием, к двери ресторана подошел человек. Около минуты спокойно ждал, пока на него кончит шуметь очередь. Потом неожиданно кивнул швейцару: мол, есть дело. Так как Васенков да сигнал не прореагировал, прижался лицом к стеклу. Глядя в упор, что-то сказал. Васенков решил все же открыть дверь, и человек, увидев это, оттеснил плечом рвущихся в ресторан. Как только дверь приоткрылась, бросил тихо:
— Батоно, покличь Мурмана Сулханишвили. Скажи: вызывает Тенгиз. Я за углом подожду. Лады?
Васенков ответил, что попробует. Тенгиз, показав пальцем за угол — мол, буду ждать там, — ушел. Больше Васенков его не видел. Пройдя в зал, швейцар попросил одного из официантов позвать Сулханишвили. Официант ушел, Васенков вернулся к двери. Появившийся Сулханишвили спросил: «Кто там по мою душу?» «Какой-то Тенгиз. Ждет за углом».
Вернулся Сулханишвили минут через десять. Васенкову показалось, что лицо Мурмана после разговора с Тенгизом стало смурным. Сулханишвили проработал до конца смены и ушел вместе с другими официантами.
Внешность Тенгиза Васенков описал довольно подробно. По словам швейцара, это был человек среднего роста и среднего сложения, возраста от тридцати пяти до сорока лет. Лицо круглое, нос кнопочкой. Губы узкие, поджатые. Небольшие рыжеватые усики. Глаза карие, маленькие. На левой щеке, рядом с носом, то ли случайное пятнышко, то ли небольшой шрам. Тенгиз был в синей вельветовой куртке, из-под которой виднелась белая футболка. Брюки черные, обычные. На голове плоская кепочка из джинсовой ткани.
Свидетельство Васенкова было большой удачей. Теперь мы имели подробные приметы Тенгиза. Не рассчитывая на память, я записал их в блокнот. После этого вернулся на вокзал. Опросив, кого мог, попытался выяснить, не садился ли человек, похожий на Тенгиза, в один из поездов. Нет, похожего человека здесь не видели. Но надо было учитывать: за прошедшие сутки от перрона отошло несколько ночных поездов, в каждый из которых легко сесть незамеченным. Мог Тенгиз уехать и другим путем. Допустим, на автобусе. Или на машине.
Попросив постового на вокзале переписать приметы Тенгиза и быть внимательнее, я сел в машину и поехал на Песчаную, дом два.
Дом Сулханишвили оказался добротным, в четыре окна, с просторной верандой и мезонином. Впрочем, такими были в Галиси почти все частные дома. Я довольно долго стучал в калитку. Наконец на крыльцо вышла женщина лет шестидесяти в черной косынке и черном платье. Лицо ее было приветливое, открытое. Судя по всему, это была мать Сулханишвили. Женщина охотно сообщила: сын уехал, куда — неизвестно, родителей о своих делах он обычно в известность не ставит.
Помедлив, я спросил:
— Калбатоно Медея, какие у вашего сына сейчас семейные дела? Допустим, есть у него какие-то семейные сложности?
— Не пойму, о чем вы говорите. Нормально мы с ним живем. Не ссоримся.
— А… невесту вашего сына вы знаете? Жениться он не собирался?
— Первый раз слышу. Ничего такого он не говорил.
— Понятно. — Вырвав из блокнота листок, я записал телефон. — Калбатоно Медея, если сын даст о себе знать — позвонит, напишет, — скажите ему, чтобы он связался со мной. По этому телефону.
— Хорошо.
Женщина спрятала бумажку, а я, попрощавшись, сел в машину и вернулся в РОВД.
Увидев меня, дежурный протянул записку. Я развернул ее: «Батоно Георгий! Хорошие новости! Нашел У.М. Поищу вас в городе и вернусь. Парулава». Отлично! Молодец Парулава. Значит, есть условное место, где вчера должны были встретиться Тенгиз и Чкония.
Поднявшись к себе в кабинет, я дал установку постам: при обнаружении человека с внешностью Тенгиза немедленно сообщить в РОВД, принять меры к установлению личности и задержанию до выяснения обстоятельств. Затем вспомнил: надо позвонить в Батуми, в МВД Аджарии, подготовить приезд Парулавы. Набрал батумский код и номер заместителя начальника ОБХСС полковника Бочарова, так как во время своих командировок в Батуми имел дело главным образом с ним. Услышав знакомый голос, сказал:
— Здравствуйте, Константин Никифорович. Квишиладзе беспокоит. Из Галиси.
— А… Сельский житель… — К этому шутливому обращению полковника я уже привык. — Здравствуйте, батоно Георгий. Что у вас там стряслось?
— Все бы ничего. Да только тут у нас убийство произошло.
— Неужели?
— Да. И в связи с ним надо показать вам одну принадлежавшую убитому вещь.
— Что за вещь?
— Некое изделие. Может, что-то ценное, а может, цена ему — три копейки. Поэтому мы вам его и посылаем.
— Кто привезет?
— Оперуполномоченный Парулава. Лейтенант милиции.
— Подождите, запишу. Парулава… Имя-отчество? Ему ведь гостиница нужна.
— Желательно. Имя-отчество Джансуг Гиевич.
— Джансуг Гиевич… Закажу ему место в «Батуми». Как раз у вокзала. В «Тбилиси», думаю, он и сам не поедет?
— Естественно. Спасибо, батоно Константин.
— Когда он будет?
— От нас поезд отходит в девять вечера. Значит, у вас — в двенадцать.
— Пусть сразу идет в «Батуми». А с утра к нам. С этой вашей… которой цена три копейки.
— Константин Никифорович… Вы там уж помогите ему. Он объяснит.
— О чем разговор. Не волнуйтесь, не обидим вашего Парулаву.
После звонка в Батуми я попытался выяснить еще одно, что очень меня интересовало. Светлана Чкония говорила о Малхазе, звонившем ее брату из Тбилиси. Вдруг кто-то из нашего РОВД слышал о некоем Малхазе? Допустим, тот приезжал сюда или даже жил здесь в качестве дачника? Мало ли. Я опросил нескольких сотрудников угрозыска. Не добившись результата, позвонил в паспортный отдел. Не поленился набрать номер и городского бюро найма квартир, хотя там регистрировались далеко не все приезжие. Увы, ничего интересного я не услышал. Тбилисцев по имени Малхаз в Галиси в последнее время не замечалось. В паспортном отделе удалось выявить несколько жителей Галиси по имени Малхаз, но под ситуацию никто из них решительно не подходил. Это были или пожилые люди, далекие от уголовного мира, или малолетние. Спросил я о Малхазе и пришедшего вскоре Парулаву. Он тоже покачал головой:
