Александр Горохов - Аферисты - Славные времена
- Не знаю. - тяжело, после паузы повторил Ишаков. - Не знаю, черт побери! Это же и для меня удар с трех флангов разом!
- Как это? - не понял Комаровский.
- Да так! - зло ответил Ишаков. - Во-первых, этот прокол бросает тень на мою репутацию, как профессионала. Во-вторых: я скорее всего потеряю хорошее место. А в третьих, мне просто жаль Федора. Черт меня дернул послушаться и уехать! Я ж так понимал, что они поскандалят, а потом в койку миловаться полезут! А я уехал, дурак, послушался! Решил, что в безопасности хозяина оставляю, поскольку никто не знал, что мы вернулись из Египта.
- Ишаков, - тихо сказал Комаровский. - Вы не были в Египте. Не были в офисе в Каире.
Ишаков шагнул к нему и спросил угрожающе.
- А вам это откуда известно?
- Известно и все. Но теперь это значения не имеет.
- Может быть. - неуверенно произнес Ишаков. - Чураков в Голландии собирался закрутить большое дело. Как я понимаю, щекотливое, как всякий бизнес с иностранцами-засранцами. На первом этапе держал его в секрете, чтоб конкуренты не перехватили, потому мы и уехали тайно. Вам Нина сказала про Голландию?
- Да, Нина. - Комаровский счел откровенность за лучший прием в торговле данного порядка.
- Конечно, она. Кроме неё не знал никто... А Федора убили просто грабители. Следили за виллой, или наводка была. Но почему он двери в дом открыл? На них никаких следов взлома.
- Значит, попросился в дом кто-то из знакомых Феди. - осторожно заметил Комаровский. - Тот, кто знал, что он вернулся. Тот, кому Федя доверял.
Ишаков, казалось не расслышал слов Комаровского, хмуро смотрел в стенку, рассуждал сам с собой.
- Ну, забор у нас всего лишь забор, он всегда не преграда, если не под током высокого напряжения. Этого Федор не захотел, сколько я не предлагал. Но двери то все-таки он открыл?
Он встрепенулся, оторвавшись от угнетающих мыслей и спросил.
- Есть ещё проблемы?
- Пустяковые, - небрежно заметил Альфред Викторович. - Откуда появились здесь Гном с Ружьем и этот балбес с мордой кота?
- Его так и зовут - "Кот", - засмеялся Ишаков. - Я их обоих выпросил из охраны Семки Беркина-бензиньщика.
- Зачем?
- Затем, что положение стало серьезным и мне нужна помощь. Меня на нашей фирме "Охрана и нападение" за этот прокол в работе ждут большие неприятности.
- Голова полетит?
- Не знаю. - недовольно ответил Ишаков. - Скорее всего в чине понизят. Из начальников службы безопасности при хозяине, стану рядовым сторожем. У нас на фирме строго.
Комаровский попытался рассмеяться, хотя губы и десна болели.
- "Охрана" - это понятно. А что твоя фирма понимает под "Нападением"?
- Нападение - составная часть охраны. Позвольте уж не читать вам начальный курс моей профессии. Мы обо всем договорились?
- О чем?
- Я смею надеяться, что вы исчезнете завтра?
- Завтра? - вскинул наивные глаза Комаровский. - Завтра - нет!
Ишаков долго молчал, не сводя глаз с Альфреда Викторовича, потом произнес тихо.
- В опасные игры играете, Альфред Викторович. А главное - не в свои игры. Вы специалист по фигурному катанию - парные танцы на льду. А пытаетесь пробиться в хоккей. Это игра грубая. К тому же у нас была договоренность и манкировать просто неприлично.
- О приличиях говорить не будем, но Комаровский всегда держит свое слово. - строго объявил Альфред Викторович. - Завтра покинуть виллу я не могу, поскольку вдова просила меня уладить кое-какие дела бытового порядка. Но ПОСЛЕЗАВТРА - Комаровский выполнит все пункты нашего договора, господин Ишаков.
- О кей, - кивнул Ишаков, двинувшись к дверям. - Так будет лучше для всех.
Альфред Викторович остался один и тут же прочно запер все двери, плотно закрыл жалюзи, затем нашел на кухни газеты, помял их и разбросал на полу в коридоре, кухне и комнате - явись сюда ночью, тайно кто-нибудь, когда Комаровский опочивать изволит - он проснется от шелеста бумаги под ногами злоумышленника.
Он прилег на диван, уставился в потолок и попробовал прикинуть динамику развития события в свете новых фактов. Смерть Воронцова, перепарившегося в сауне, Альфреда Викторовича настолько не волновала, что он о ней и не думал - не его это была забота.Коль скоро Воронцов скончался в больнице и человек десять уже набралось, которые будут истово утверждать, что Воронцов в сауне хлебнул лишку, перепарился и сердце сдало - то надо было быть истинным кретином, чтоб выдвигать в одиночку иную версию. Мир твоему праху, Воронцов - ты полез не туда, куда следовало.
Значительно важней было сообщение Ишака о том, что делами фирмы "Славянский улей" теперь займется Коля Тарасов - младший совладелец. Доля в капитале фирмы у него была незначительная. И этот тихий, скромный человек, с его такой тонкой шеей, что казалось странно, что она не отрывается под тяжестью лобастой головы - в делах фирмы активного участия доселе не принимал. Альфред Викторович даже не мог толком вспомнить его голоса, а единственно, что отмечал в поведении Коли Тарасова, так это откровенную влюбленность в глазах, когда он острожно поглядывал на Нину. Влюбленность робкую, мальчишескую и категорически безнадежную.
Поверить в то, что Николай Николаевич Тарасов намерен теперь перехватить бразды управления "Славянским ульем" было невозможно. И уж тем более казалось невероятным, чтоб он организовал убийство своего старшего партнера. Еще три года назад Тарасов был всего лишь программистом, создал на своем компьютере пару удачных программ, Чураков помог ему продать их за рубеж. Тарасов на этих операциях немножко разбогател и тут же вложил все свои капиталы в дело Чуракова. И более, строго говоря, он не занимался ничем - если не принимать во внимание ненавязчивого ухаживания за Ниной.
Что-то тут было опять же не так, что-то Альфреду Викторовичу не нравилось. Так же, как очень и очень не нравилось появление в охране виллы Котяры в паре с Гномом с Ружьем. Эта пара, с откровенным уголовным прошлым, обслуживала короля бензоколонок Сему Беркина. А в бензиновой сфере система работы была свирепой, потому и штат подбирался аналогичный. Все эти "коты" и "гномы" создавали соответствующий фон своему "королю", интеллигентностью они далеко как не отличались, предпочитали не столько мыслить, сколько действовать, а в действиях своих применяли крайне примитивные, а потому эффективные меры. Прожарка халявщиков в сауне тому пример. И поди докажи: сам Воронцов в баню залез, или его туда силком запихнули?! Десять свидетелей скажут - "сам". И Альфред Викторович будет одиннадцатый, с такой же точкой зрения.
Через полчаса Альфред Викторович сообразил, что он продолжает лишь набирать факты, сваливает их в кастрюлю, словно готовит "замочку" под шашлык. А следовало нанизать их на шампур, чтобы уяснить, как и чем эти факты связаны, на каком стержне держаться. Но беда в том, что шампура не было.
Зато в наличие у Альфреда Викторовича был набор крайне опасных неприятностей: подполковнику Афан-Шерифу вынь да положь свидетеля невиновности, Ишаков требует исчезнуть из дому Чураковых, а в прихожей собственной квартиры Комаровского поджидало ружье, неизвестно кем установленное. Ничего не скажешь - перспективы на будущее хоть куда.
Альфред Викторович достал из чемодана карты, раскинул пасьянс "Мария Стюарт" и сложил его с первого раза! Удачный будет завтра день!
глава 5
Поутру Альфред Викторович нашел во флигеле чей-то чистый спортивный костюм и, облачившись в него, совершил часовую пробежку вокруг виллы с выходом за границы дачного участка.
День обещал быть светлым, но пока солнце лишь мутным пятном пряталось за белесыми облаками, плотно укрывшими небо от горизонта до горизонта.
Альфред Викторович выскочил к реке, не останавливаясь проскочил мимо места ночной схватки с полусумасшедшим Толстенко, мельком подумал, что тот уже наверняка достиг надежного укрытия, из которого его никто и долго не выковыряет, повернул к роще, а на опушке перешел на шаг, поскольку дыхание сорвалось.
Укрепляющую здоровье, утреннюю пробежку Альфред Викторович неукоснительно совершал по давно заведенному правилу - спортивная форма и молодецкий внешний вид были его капиталом. Обычно он без трудов пробегал километров шесть-восемь, (минимальную норму) но сегодня задохнулся где-то на четвертом и приостановился.
Со взгорья можно было разглядеть, что за периметром очерченном высоким бетонным забором поселка, ровным шеренгами стояли разнокалиберные дома совершенно разного стиля архитектуры, не обладающие в целом никакой общей идеей и гармонией. Каждый владелец особняка выдрючивался в меру своего вкуса и капитала. Общая картина казалась дикой и варварской, насквозь вульгарной. Человеку со вкусом (Альфреду Викторовичу, понятно) было бы даже стыдно обитать здесь. Богатенькие изгилялись друг перед другом: деревянные постройки типа альпийского шале, перемежались с каменными особняками, кто-то вознес свои хоромы на высокие сваи, а сосед выстроил приземистый бетонный дот, способный отразить танковую атаку. Всех однако переплюнул тот, кто и должен был переплюнуть - Сема Беркин расхристался и ввысь и вширь, над четырехэтажной громадой дворца вознес четыре башенки по углам, а все свое подворье убрал под стеклянную крышу, так что ему было чихать на любую непогоду. По слухам он установил на дворе даже нечто вроде искусственного солнца.
