Александр Горохов - Кровавое шоу
— Это… как?
— А очень просто! Аким Петрович Княжин показывал нам вашу кассету. Сказал, чтобы мы подумали, не взять ли вас солисткой в ансамбль.
— Правда? — едва выговорила Надя, и все ее страхи рассеялись.
— А зачем нам врать? — удивился Новиков. — Одна ваша песня была про гриб-мухомор, и подтанцовывали вы в красном платье с белыми пятнами, как этот гриб, а еще была хорошая песня про табун лошадей, скачущий на заре.
— Это моя песня. На мои слова, — проговорила Надя. — А где кассета, вы не знаете?
— Откуда же нам знать! Княжин показал и сказал, чтобы мы ждали вашего приезда! Что с ним случилось, вы знаете, да?
— Знаю…
— Прохиндей он был, — буркнул Галиев.
— Может быть, — ответила Надя. — Я приехала, а он умер, понимаете? Ни кассеты, ни знакомых, болтаюсь в Москве, просто совсем не за кого зацепиться!
— А как же вы сюда попали? — удивился Новиков. — Мы сами с трудом приглашение получили.
— Случайно! — беззаботно засмеялась Надя. — Так вы уже передумали меня в свой ансамбль брать?
— Видишь ли, в чем дело, — Новиков перегнулся к ней совсем близко. — Княжин ставил условие: мы поедем на зарубежные гастроли, если возьмем тебя солисткой. Уж не знаю, чем ты ему так понравилась, хотя, в общем, свое лицо у тебя есть. Но теперь эти гастроли провалились, сама понимаешь, без Княжина нам их не организовать.
— И солистка вам, значит, уже не нужна? — Надя попыталась засмеяться. Галиев сказал хмуро:
— У нас мужская компания. В принципе.
— Вот именно, — подхватил Новиков. — Мы тебе ничего не обещаем, но попробовать можно. Начать, во всяком случае.
— С чего начать? — подозрительно спросила Надя.
— Ну, сперва подтанцуешь у нас за спинами, потом в вокале попоешь.
Надя снисходительно засмеялась.
— Это я уже проходила. Те, кто на заднем плане начинают танцевать, никогда не поют соло у микрофона. Это вы, мальчики, другую дуру себе ищите.
— А что тебе Княжин обещал? — обидчиво спросил Новиков.
— А все! — отчаянно принялась врать Надя. — И сольные концерты, и на телевидении выступление, и гастроли за рубеж!
— Куда?
— А прямо в Америку! В Соединенные Штаты!
— В Штаты?
— Конечно! Сказал, что вместе с вами поеду! Вернее, вы со мной!
Она знала, что говорит не то, но остановиться не могла. Да и зачем? Слов Княжина не проверишь, а насчет гастролей он действительно наобещал ей еще в Челябинске, зимой. Правда, не об Америке шла речь, а о Болгарии или где-то того ближе, в каком-то ресторане, на летний период.
— В своей постели он тебе гастроли обещал! — мрачно сказал Галиев. Однако Новиков оборвал его:
— Ну а какая фирма тебя в Америку приглашала?
— А это, — решительно выпалила Надя, — коммерческая тайна!
— Логично, — кивнул Новиков, и Надя почувствовала, что ответила правильно. Незаметно для себя она усваивала первые законы ведения деловых переговоров — ничего конкретного, побольше многозначительного тумана и недоговоренности.
Виктория прокричала в микрофон, что определенный консенсус найден, что круиз только начинается, что она готова выслушать любого патриота в любое время. Она тут же испугалась своих слов и поправилась: ее интересует конкретный, разработанный проект, а не пустая болтовня.
В патриоты высокой пробы Надя не стремилась и приглашения Виктории решила не принимать, как бы ей певица ни нравилась. Нужно было продолжить и развить отношения с Агафонским, коль скоро он предложил их сам. Но шеф журнала «Русское шоу» исчез, едва кончилось сумбурное собрание. Прошел слух, что все «генералы» уединились в каюте, чтобы решать судьбы эстрадников мелкого калибра. А этот неунывающий народ оккупировал оба буфета и в ряды генералитета тоже не стремился.
Послонявшись по палубам, буфетам и залам, заглянув в ресторан, она заметила, что публика группируется. Те, к примеру, кто уже пел на «большой» эстраде и не слезал с экрана телевизора, сторонились своих собратьев, зарабатывающих в ночных клубах. Съездившие на зарубежные гастроли держались спесиво и тоже образовали свою касту, словно были посвящены в высшее и тайное понимание профессии.
В четвертом часу ночи всех охватила некоторая усталость, но одновременно Надя почувствовала какое-то напряжение, словно все чего-то ожидали. На палубах стали появляться «великие» — маленькими группками, которые холодно сторонились общего веселья.
Теплоход неожиданно сбавил скорость, и, помимо ходовых огней, включились прожектора. Потом судно почти остановилось, раздался короткий басовитый гудок.
Минут через пять на черной глади канала показался катер — белый, приземистый, широкий, устойчивый, как корыто. По плавной дуге он приближался к теплоходу, Надя видела, как матросы поспешно спускают трап.
Надя, стоя на верхней палубе среди любопытных, хорошо видела катер и толпу генералитета эстрады, встречающую гостей. Что за люди! Просто не верилось, что в десятке метров от себя видишь их живьем! Ни один карнавал, ни один телевизионный праздник или концерт не собирал стольких сразу признанных прославленных любимцев, которые толпились сейчас у трапа.
Надя всмотрелась. На плоском, как у утки, носу катера стояли две женщины в длинных вечерних платьях и широкополых светлых шляпах. Одна мощная, грузноватая, вторая — элегантная, изящная, словно манекенщица хорошего стиля. Могучая дама показалась Наде знакомой, но вспомнить ее она не могла. С верхней палубы лица вновь прибывших было не различить даже при мощном свете прожектора: мешали экстравагантные шляпы. Снизу, с палубы, неожиданно грянуло — слаженно, с цыганским надрывом:
К нам приехали родные
Свет-Светлана и Тамар!
На борт катера полетели цветы. Женщины смеялись и кидали цветы обратно.
— Кто это? — спросила Надя, ни к кому не обращаясь.
— Таких персон надо узнавать в темноте, в пургу и в шторм, Илия.
Она повернулась, наткнулась на улыбчивое круглое лицо парня — росточком он вышел ей чуть выше плеча — и не сразу узнала его. Он напомнил:
— Вы подарили мне свой коктейль. Дрянь, надо сказать, изрядная, но я все равно ваш должник.
— Ай, бросьте! — засмеялась Надя. — Так кто это так торжественно приперся?
— Наши меценаты, организаторы всей оргии, если брать финансовую сторону вопроса, — ответил коротышка. — А меня зовут Гаррик Сакс. Сакс — это не фамилия, а кличка по моему любимому инструменту. Я саксофонист. Вас я знаю, вернее слышал, что вы Илия Казанова. Ох, как наши выскочки зашевелились. Вы посмотрите, только что пятки не лижут.
Надя глянула вниз. Действительно — пылкая публика встречала женщин с таким подобострастием, что вряд ли такого удостоился и сам папа римский.
— Крупные фигуры! — уважительно, с легкой долей иронии сказал Гаррик. — Рекламой они пренебрегают, это для них не по рангу, но… Толстуха — царица Тамара, в быту Тамара Артаковна, банкирша. Страстно обожает помогать безвестным талантам из провинции. А вторая дама — Светлана Дмитриевна Локтева-Дворецкая. Депутат Госдумы, наш ангел-хранитель, можно сказать. Пока еще по-настоящему наши интересы в Думе не отстаивала, но, полагаю, все впереди.
— А я знаю царицу Тамару! — вскрикнула Надя.
— Если и она тебя знает, считай, что весь мир у тебя в кармане.
Голова Нади закружилась. Стоило ли напомнить царице Тамаре о похоронах на Ваганькове или это ничего хорошего не принесет?
— Ты только посмотри, — язвительно засмеялся Гаррик. — Все наши спесивые корифеи и звезды ковриками перед ними стелются! Что значит сила Капитала и Власти! А что поделаешь? Всем звездам и звездочкам нужна поддержка! Одни хотят открыть свой театр или стриптиз-клуб с музыкой, другие сделать ударный клип, а третьи мечтают петь в кабаке третьего разряда.
— Не завидуй, — неприязненно ответила Надя, наблюдая, как обе дамы в окружении блестящей кавалькады шли по палубе.
— Я не завидую, — равнодушно ответил Гаррик, — я провинциальный талант. Делаю настоящую музыку, которую поймут после моей смерти.
— Мне все равно, что будет после того, как околею, — огрызнулась Надя. Она решила, что сегодня ее день, ее ночь, надо идти на любой риск, на самые отчаянные поступки, такой момент может никогда больше не повториться.
Катер между тем отвалил от борта теплохода, померк свет прожекторов, а блестящая компания внизу куда-то исчезла.
— Куда они делись? — спросила Надя.
— Как это куда? — подивился ее несмышлености Гаррик. — Полагаю, что капитан пригласил самых избранных на торжественный прием.
— Нам туда не попасть?
— Там обитают небожители эстрады! — засмеялся Гаррик. — Мне на ближайшие двадцать лет это не грозит. А тебе — не знаю. Поскольку, прости, бабам легче.
— Это как? — обидчиво спросила Надя.
