Людмила Ситникова - В гости по утрам
Нижегородская опустилась в кресло.
– Не нравится мне все это. Ох, как же мне все не нравится. Анна! Анна, иди сюда. Ужинать я не буду, вы с Иваном можете отправляться к себе. Сегодня вы мне вряд ли понадобитесь. Смотрите телевизор и вообще… делайте что хотите.
Поднявшись в спальню, Варвара Тарасовна заметалась по комнате в поисках пачки сигарет. Обнаружив последнюю на подоконнике рядом с пепельницей, дама на минуту замерла. У нее создалось впечатление, что за ней кто-то наблюдает сверху. Повернувшись, она задрала голову и облегченно вздохнула:
– Нервы, чтоб им пусто было.
В одиннадцать вечера Варвара легла в постель. Минут сорок она читала любовный роман, а затем, устав от напавшей зевоты, выключила ночник и повернулась на правый бок.
На часах было без четверти два, когда Нижегородская проснулась от протяжного голоса, напоминающего стон.
Приподнявшись на кровати, она прислушалась.
– Варвара Тара-а-а-асовна, – доносилось из коридора. – Варвара Тара-а-а-асовна, где вы?
Покрывшись потом, Нижегородская крикнула:
– Анна, это ты?
В ответ тишина.
– Иван?
Снова молчание.
Сунув ноги в тапки, Варвара отчетливо услышала легкий стук в дверь.
– Варвара Тара-а-а-асовна, – стонал неизвестный. – Вы здесь? Как мне вас найти? Отзовитесь.
Слыша бешеный стук сердца, Нижегородская одним рывком распахнула дверь и выглянула в коридор.
Никого.
– Фу… неужели показалось?
Сделав несколько шагов по направлению к лестнице, Варвара почувствовала, как нечто холодное коснулось шеи.
– Птичка все-таки вышла из гнездышка? – прошипели над самым ухом. – Замечательно. Не вздумайте оборачиваться, Варвара Тарасовна. Пистолет заряжен. Одно неверное движение, и ваши мозги окажутся на этом замечательном ковре.
Нижегородская замерла как вкопанная.
– Кто вы?
– Я тень прошлого. Призрак! Фантом!
* * *Розалия Станиславовна вернулась домой в начале пятого вечера. Поставив клетку с Арчибальдом на пол, она объявила:
– Можете нас поздравить – как я и говорила, Арчи занял на выставке первое место.
– Ух ты, – Натали захлопала в ладоши.
– Неужели он ни разу не опозорился? – с сомненьем спросила Катка.
– Представь себе, нет. Мой ангел вел себя как светский лев. Ни одного похабного словечка за все три часа. Представляете?
– Ни одного? – Ната покосилась на попугая. – А это точно наш Арчи?
– Отвали, сволочь! – прокричал пернатый.
– Можете не отвечать на вопрос, – буркнула Натка. – Это действительно он.
– Мой мальчик показал высший класс. У всех попугаи тупые как паровозы, кроме заезженных фраз ни черта не знают. А Арчи… Боже! Девочки, вы бы только слышали, что он там говорил!
– И что же? – Копейкина поудобней уселась на диване.
– Сначала он в подробностях рассказал всем присутствующим, откуда мы приехали. Правда, слегка перепутал адрес.
– Насколько слегка?
– Ну… вообще-то там люди не живут. Вообще! Поняла намек?
– А говорите, не выражался.
– Один раз не считается. Зато потом он читал отрывок из поэмы Пушкина «Домик в Коломне».
– Кто? – Натка разинула рот.
– Чем ты меня слушаешь, оглобля? Про Арчибальда рассказываю.
Катарина отмахнулась.
– Розалия Станиславовна, если хотите рассказать, как прошла выставка, то говорите правду. Не надо вешать нам лапшу на уши.
– Но я не вру.
– Врете! Арчи не мог читать отрывок из поэмы.
– Он читал!
– Нет!
– Да.
– Не верю.
– Читал!
– Если только во сне.
– Ладно, – свекровь топнула ногой. – Не верите? Сейчас сами убедитесь. Натка, немедленно сядь рядом с тупоголовой идиоткой.
– Так вы ж стоите.
– …!…!…!
Натусик едва успела унести ноги на кухню.
– Так, а теперь, когда эта зараза покинула помещение, мы с Арчи продемонстрируем тебе наше мастерство. Ты готова?
– Всегда готова, – пискнула Копейкина, глядя на Арчибальда.
Розалия открыла клетку, взяла попугая на руки, зачем-то развернулась, присела, а затем, озарившись улыбкой, велела:
– Арчи, давай.
И попугай заговорил. Катарина была готова лишиться чувств. Свекровь не врала, Арчибальд действительно читал отрывок из поэмы Пушкина.
Как весело стихи свои вести
Под цифрами, в порядке, строй за строем,
Не позволять им в сторону брести,
Как войску, в пух рассыпанному боем!
– Убедилась?
– Да… я…
– И не надо на меня смотреть, как контуженая матрешка!
Катка пыталась прийти в себя.
– Невероятно! Но как… как вам удалось достичь такого результата?
– Молча. Практика, упорный каждодневный труд и все такое прочее.
– А можно еще раз послушать?
– Нет.
– Почему?
– Батарейки садятся.
– Какие батарейки?
Свекровь спохватилась:
– Хватит нас грузить! Мы с Арчи устали и хотим отдохнуть. Я поднимаюсь к себе. Иди и скажи Натке, чтобы приготовила мне кофе.
Дождавшись, когда свекровь поднимется по лестнице, Катарина подошла к Арчибальду и попросила:
– Арчи, зайчик, прочти еще раз отрывок из поэмы. Пожалуйста.
Попугай взмахнул крыльями.
– Накладные ресницы! Мое платье стоит охренительно дорого! Один сексуальный взгляд, и все мужики у моих ног! Раскрой глаза, овца, ты не видишь, что я занята!
– Нет, Арчи, поэму.
– Сукин сын надул меня на сорок баксов! Баксов! Баксов! Твою мать! Чтоб тебе выкусить!
– Почему ты такой вредный? Читай поэму! – крикнула Катка.
– Пошла ты…!
Катарина пошла. Правда, не туда, а к себе в спальню.
Утром Розалия Станиславовна подняла всех ни свет ни заря, заявив:
– Мы сейчас же переезжаем в московскую квартиру. На сборы вам дается пятнадцать минут.
– С чего вдруг?
– Потому что я так решила! Мне надоел коттедж! Зимой здесь не гламурно! Все! Собирайтесь. Наталья, засовывай пышечку-душечку Лизавету и толстожопого Парамаунта в перевозки. Катарина, детка, собирай свои манатки! Вернемся сюда не раньше апреля. Время пошло, я жду вас внизу.
Не понимая, что произошло, Копейкина, не решившись вступать в перепалку со свекровью, начала собирать вещи. Вообще-то ей самой не особо нравилось коротать денечки за городом в зимние месяцы. Вот летом совсем другое дело, а зимой… короче говоря, Катка не имела ничего против экстренного переезда.
В машине она задала свекрови главный вопрос:
– Розалия Станиславовна, я все-таки хочу уточнить насчет поэмы…
– Да заткнись ты со своей поэмой! Достала уже. Не Арчи ее читал. Довольна?
– А кто?
– Голосок, имитирующий речь попугая, я записала на диктофон. В роли пародиста выступила моя хорошая знакомая Ульяна Зиновьевна. На выставке никто ни о чем не догадался. Там собрались такие же тугодумы, как и ты.
– Но…
– Детка, смотри на дорогу и помалкивай. Ты меня утомляешь!
* * *О смерти Варвары Тарасовны Катарина узнала три дня спустя, когда приехала в коттедж Нижегородской.
– Сейчас никого нет, – едва слышно сказала Анюта, – все на кладбище. Я одна осталась дома. На мне поминки.
– Как это случилось?
– Ночью она выпала из окна своей спальни.
– Самоубийство?
– Ну а как же иначе? Не мы же с Ваней ее из окошка выбросили. – Анюта разревелась. – Иван утром вышел на улицу, а она… лежала на обледенелой площадке… мертвая. Мне сегодня Лена сказала, что, по словам эксперта, смерть наступила в районе трех часов ночи. Мы с Иваном спали, а Варвара Тарасовна… Почему она это сделала? Зачем взяла такой страшный грех на душу?
– Как Нижегородская вела себя вечером?
– Как обычно… – Анюта встрепенулась. – Ой, нет. Нет, нет, нет! Не как обычно. Я же совсем забыла, вечером, после отъезда Елены, она попросила меня принести ей водки. Хозяйка всегда была равнодушна к спиртному, максимум могла позволить себе бокал вина за ужином, а тут вдруг водку потребовала. Да не рюмочку, а целую бутылку. Но выпила всего ничего.
Катарина медленно добрела до дивана.
– Самоубийство, – шептала она. – Верится с трудом.
– Почему вы так говорите? – забеспокоилась Анюта.
– Варвара Тарасовна не относилась к числу людей, способных покончить с собой.
– Откуда вам знать?
– Я в этом уверена.
Аня покачнулась:
– Мамочки.
– Вспомнили что-то необычное?
– К нам приезжала милиция. – Аня поведала Катке историю с ложным вызовом.
– Это уже интересно. После того как они уехали, Нижегородская сразу отправилась к себе?
– Да, а нам с Иваном разрешила закончить рабочий день.
– Анна, а вы можете вспомнить реакцию Варвары Тарасовны, когда ей сообщили о ее убийстве?
– Конечно, могу. Она очень сильно разозлилась. Вся побледнела и была готова закатить скандал.
– Мне можно подняться в спальню Нижегородской?
– Наверное, – неуверенно ответила Анюта. – Поднимитесь, если надо.
В покоях Варвары Тарасовны Копейкина пробыла не более пяти минут. Осмотрев комнату, она спустилась вниз, услышав тревожный голосок Анны:
