Владимир Колычев - Королева шансона
— А чему радоваться?
— Зачем тогда приехал, если ты такой нерадый?
— В глаза тебе хочу посмотреть.
— А! Посмотрел? Ну, тогда проваливай!
— И поговорить хочу.
— Ну, говори…
— Пошли, — Костя показал на свою новенькую «Тойоту».
Дела идут в гору, но свободных средств по-прежнему нет и не предвидится, но и на «девятке» он ездить не мог: статус не позволял. Ему-то все равно, но ведь приходится встречаться с деловыми людьми, а для них важны условности.
Алла села в машину, достала сигарету и выразительно посмотрела на него.
— Кури, — кивнул он.
— Ну, спасибо, а то я уже думала, что в твоей новой крутой тачке курить нельзя.
— В новой… А старая где? — усмехнулся Костя.
— Без понятия.
— И Миша не сказал.
— А ты бы спросил?
— Тебя подставлять не хотел. Вдруг бы тебя за мошенничество посадили.
— Ну да, развели мы тебя, — как о чем-то само собой разумеющемся сказала Алла.
— Зачем?
— Да скучно что-то вдруг стало…
— На бизнес меня хотели развести?
— Это Мишина идея.
— Да, но ты же не отказалась…
— Не отказалась… А что, мне понравилось с тобой. Ты в постели хорош… Скажи, ты меня хочешь?
— Не об этом речь, — смутился Костя.
— Но ведь хочешь! И я хочу! Хочу, чтобы ты этого хотел…
— Зачем тебе это? — грустно усмехнулся он. — Ты Мишу любишь.
— Люблю, — вскинулась она. И посмотрела на Костю так, словно он только что донес до нее главную истину, в поисках которой она почти три месяца пропадала в тюрьме.
— И всегда будешь любить.
— И всегда буду любить, — кивнула она.
— А я — третий лишний.
— Ну, может, и не лишний… Только я видеть тебя не хочу!
— Не хочешь, не надо.
— Куда мы едем?
— На Первомайскую, — пожал плечами Костя.
— А я просила?
— А у тебя еще есть куда ехать?
— Нет. Но и домой не хочу. Отец с рейса вернулся. Если Вика ему не рассказала, то соседи рассказали… — вздохнула Алла.
— Ну да, накуролесили вы с Мишей.
— Накуролесили, — согласилась она.
— Меня заказали.
— Тебя заказали?! — удивилась Алла.
— Ну, я же видел Мишу на месте убийства. Ты ему об этом сказала. И осталась с ним.
— Об этом сказала и осталась с ним… Да, было такое. Только тебя никто не заказывал.
— Ну, ты могла об этом и не знать.
— Я не могла об этом не знать.
— Тогда кто меня заказал?
— Без понятия. Бизнес — это джунгли, там человек человеку волк, враг и киллер. Я буду тебе это объяснять?
— Да нет, я сам понимаю.
Костя отдавал себе отчет в том, какой мир его окружает, но даже не представлял, кто хотел избавиться от него. Алексей Греков? Но этот человек и в бизнесе старается обходить стороной рисковые проекты, а тут убийство… К тому же без Ольги он на такое не пойдет, а она дорожит жизнью родного брата… Тогда кто?..
Что бы ни говорила сейчас Алла, Костя не мог ей поверить. Только Миша и мог его заказать — ну, не было у него иного объяснения.
— Понимаешь, но не веришь, — себе под нос усмехнулась она.
— Ну, не знаю…
— Не знаешь. Если не знаешь, зачем за мной приехал? Я в курсе, что ты за меня хлопотал. Деньги у тебя, связи… Со мной поговорить хотел? Кто тебя заказал, хотел узнать, да?
— Ну, не только.
— Но ведь хлопотал.
— Я тебя купил.
— Купил?! — удивленно вскинула брови Алла.
— Мишу продал, а тебя купил. Или просто обменял, на Мишу… Я же не видел, как он Гармохина убивал. Не видел, но сказал, что видел. И сказал, и подписался. Именно поэтому тебя не посадили…
— Значит, продал Мишу, — глядя в боковое окно, сквозь зубы процедила она.
— Его продал, тебя купил, — механически повторил Костя.
— Ты — идиот!
— Спасибо.
— Купил он меня, — презрительно хмыкнула Алла. — Это тебя купили. И меня купить пытаются. Завьялов за тебя хлопочет, скажи ему спасибо. Я, конечно, делала вид, что верю… Это все из-за денег. Из-за нефтяных денег. Там столько миллионов, что тебе за всю жизнь не заработать… Даже Миша не знает, как на них выйти. А если бы знал, то ни в жизнь бы не рассказал… Менты думают, что я могу их на эти деньги вывести, потому я на свободе. Ты, конечно же, знаешь, что меня «пасут», да?
— Я знаю?
— А разве нет? Эй, кто там меня слышит! — обращаясь в открытый эфир, засмеялась Алла. — Я не знаю, где эти чертовы деньги! Можете обратно меня закрывать!
— Тебя никто не слышит, — в недоумении посмотрел на нее Костя.
А вдруг она права? Вдруг за ней действительно следят? Вдруг у него в машине тайно установили прослушку?
— Пусть слышат! Пусть знают! Нет у меня денег! И особняка за границей нет! И податься некуда! — Алла вдруг закрыла лицо ладонями, всхлипнула раз-другой, но не расплакалась. Глаза покраснели, увлажнились, но слез не было. Она достала сигарету, закурила, глубоко затягиваясь. — Некуда мне идти, понимаешь? Знала бы про деньги, уехала бы куда-нибудь далеко-далеко… Мишу бы там дождалась. Я привыкла ждать, мне нетрудно…
— Здесь ждать будешь.
— Здесь… — кивнула она. — Тяжело будет, но я дождусь.
— Тебе всего тридцать лет будет, когда он вернется.
— Всего?! — простонала она.
— Если ты чем-то недовольна, то это не ко мне, — отрезал Костя.
— Ну да, не к тебе, — опомнилась Алла. — Ты бы не хотел, чтобы я его дождалась.
— Мне все равно.
— Почему тебе все равно? — возмутилась она. — Ты же любишь меня?
— Все это в прошлом, — покачал он головой.
— Видел бы ты себя в зеркале… Да от тебя же на километр враньем несет!
— Все в прошлом.
— А я — в настоящем!
— В настоящем у меня жена, дети.
— Так я и не собираюсь уводить тебя из семьи! — засмеялась она. — И замуж за тебя не хочу… Мне бы Мишу дождаться. В тепле хочу дождаться его и в сытости… Я хочу, чтобы ты меня содержал.
— Вот так прямо и без утайки, — усмехнулся он.
— Да, прямо и без утайки… А зачем нам ходить вокруг да около? Я все знаю про тебя, ты все знаешь про меня. Я знаю, что ты в меня влюблен, ты знаешь, что я буду ждать Мишу… У тебя есть девять лет, чтобы выпить меня до дна. Через девять лет ты уже смотреть на меня не захочешь. Если не раньше…
Костя задумался. Увы, но он действительно любит Аллу. И через девять лет будет любить, и через сто девять. Но при этом он не очень-то и хочет ее любить. Не тот она человек, с которым он бы хотел связать свою жизнь. Далеко не тот человек… Но ведь он может получать от нее любовь без отягчающих семейных обязательств. Снимет Алле квартиру, будет навещать ее. И о разводе с Зойкой при этом не будет думать…
А через девять лет будет видно, как ему быть. Или с Аллой расстаться, или с Мишей что-то делать…
Глава 23
Этап, зона строгого режима, помещение камерного типа, шконки вдоль стен, параша за фанерной перегородкой… Одним словом, тоска зеленая.
Но правильный пацан не должен тосковать. Правильный пацан должен держать парус по ветру и носом рассекать любую, даже самую крутую волну. Только тогда он сможет оставаться правильным пацаном.
— Здорово, братва!..
Камера на восемь шконок, два места свободны. У самой параши эти места — первый и второй ярусы. А братва в камере, судя по всему, серьезная. Во главе угла — крепко скроенный дядя с массивной, в глубоких залысинах головой. Октябрь месяц на дворе, холодно на улице, но в камере тепло, и здесь запросто можно было находиться в одной майке. И этот дядя в майке, а из-под бретелей на ключицах выглядывают воровские звезды. С ним еще три арестанта — все сплошь в татуировках. Вор вроде как неплохо смотрится — свежий у него вид, здоровый, а у этих лица деформированы долгими годами, проведенными в неволе. У одного кожа рыхлая, землистого цвета, у другого — с желтоватым оттенком, сухая, натянутая, как будто не человек это, а живая мумия. У третьего лицо синюшного цвета, а нос пунцовый, во рту какие-то гнилые пеньки вместо зубов. Еще трое лежали на шконках, со скучающим любопытством наблюдая за Мишей. И это, похоже, непростые ребята. Они хоть и помоложе, и татуировок на них поменьше, но, чувствуется, что к вкусу баланды им не привыкать. Возможно, это бойцы вора. Сейчас они спокойны, но стоит «смотрящему» сказать «фас», и новичка начнут рвать на части. А тот мог дать отмашку своим псам. Вдруг Мишу отправили в эту камеру неспроста?..
— Где здесь упасть можно?
— Упасть можно, — едва заметно скривил губы вор. — А сможешь ли потом подняться?
— Не знаю, не пробовал… Кустарь моя кликуха.
Он мог бы представиться Орехом, но ведь братва по-любому его раскусит. Это ведь не бакланы какие-то, перед которыми можно крыльями махать да клювом щелкать. Этих понтами не возьмешь…
— Ну, бросай якорь, Кустарь, — кивком головы показал вор на пустующую шконку, которая стояла возле параши.
