Ирина Мельникова - Агент сыскной полиции
Со стороны арены глухо доносились свистки и голос Тарлини, выкрикивающего приемы: «Тур-де-тет!
Бра-руле! Двойной нельсон!..» А публика кричала, свистела, хлопала в ладоши и топала ногами при особенно удачном броске или искусно проведенном приеме.
Алексей миновал несколько дверей, заклеенных яркими цирковыми афишами. Судя по всему, это были уборные, где гримировались и переодевались артисты, и, завернув направо, тут же наткнулся на Вавилова.
Иван лежал лицом вниз рядом с пожарным ящиком с песком и красным пожарным ведром, которым, видимо, его только что огрели по голове. Алексей перевернул его лицом вверх. Вавилов застонал и выругался сквозь зубы. Алексей метнулся к стоявшей неподалеку пожарной бочке, зачерпнул картузом воды и вылил ее на Вавилова. Тот замотал головой, фыркнул, как вынырнувший на поверхность тюлень, и открыл глаза. И, словно не лежал только что без сознания, приказал:
— Оттащи меня куда-нибудь в сторонку. Ищи Носатого, он успел ускользнуть от меня, но слежки, кажется, не заметил…
— А я думал, что это он тебя оглоушил! — Алексей обхватил Ивана за плечи и помог ему сесть.
Вавилов схватился за затылок и страдальчески сморщился:
— Фу-ты, елки точеные, зеленая тайга! И как меня угораздило? — Он быстро полез за пазуху и побледнел. — Ну, все! Теперь уж точно Тартищев вколотит мне душу в пятки! Карточку забрали. — Он похлопал по карманам и еще в большей растерянности произнес:
— Бумажник на месте, а карточку забрали!
— Погоди! Может, ты ее выронил? — Алексей принялся шарить вокруг. В одно мгновение окончательно пришедший в себя Вавилов бросился помогать ему, они просеяли сквозь пальцы опилки, заглянули в ящик с песком, облазили все вокруг на коленях, но безрезультатно.
— Ладно, — сдался наконец Вавилов, — чего искать, и так все понятно! — И посмотрел на Алексея. — Давай попробуй найди Носатого. Я уверен, он где-то здесь. Надо узнать, зачем он все-таки в цирк приезжал? А я постараюсь выйти наружу и подожду тебя в сквере, рядом с церковью. Только ты ко мне сразу не подходи, возьмешь извозчика и вели ему тихо ехать до угла. Я на ходу заскочу, когда за угол повернете…
Схватившись рукой за затылок, Вавилов, слегка покачиваясь, двинулся по направлению к выходу из цирка. Алексей пустился следом, продолжая внимательно осматриваться по сторонам. И внезапно за стойлом, в котором находились медвежата, разглядел узкую деревянную лестницу, которая вела вверх и пропадала в темноте. Основание лестницы было завалено ящиками, обломками каких-то рам с обрывками материи и бумаги, очевидно старыми декорациями, и поэтому в первый раз он ее не заметил. Все говорило о том, что лестницей давно не пользовались, но тем не менее он ухватился за перила и перепрыгнул через весь этот хлам, на который странным образом не обращали внимания цирковые сторожа и пожарные.
Слабый свет, струившийся сквозь щели в цирковом куполе, не позволил ему сломать ноги, и через пару минут он оказался на узкой, в две доски, площадке перед тремя дверями в такие же клетушки, как внизу.
Алексей огляделся по сторонам, прислушался, не поднимается ли кто следом за ним по лестнице, и осторожно приблизился к той, из-за которой доносились приглушенные голоса — мужской и женский. Похоже, за дверью о чем-то спорили. Голоса звучали возбужденно, мужчина и женщина перебивали друг друга, и женщина, судя по интонации, кажется, была чем-то крайне недовольна.
Алексей вновь огляделся по сторонам, отыскивая пути для возможного отступления. Бежать, по сути дела, было некуда, кроме как по лестнице вниз. И если его застанут за подслушиванием чужих разговоров, неприятностей не оберешься. Хорошо, если отделаешься парой фонарей… Но самое обидное, если вдруг окажется, что он присутствует при самой банальной семейной ссоре.
Слегка надавив на дверь ладонью, он приблизил ухо к образовавшейся щели, но, видно, не рассчитал усилия, и дверь, скрипнув, стала медленно отворяться.
Он в ужасе метнулся влево, в приоткрытую дверь соседней комнатушки. К счастью, она оказалась чуланом, заставленным метлами, швабрами, заваленным каким-то тряпьем и прочим хламом.
За стеной послышался звук закрываемой двери, затем шаги, и мужской голос произнес:
— Никого! Видно, сквозняк распахнул!
— А ты уверен, что не привел за собой хвост? — справился женский голос.
— Ну что ты, Наденька, — самодовольно ответил мужчина, — ты разве меня не знаешь?
— Твоя успокоенность меня как раз и тревожит, — раздраженно произнесла женщина, — вспомни того мальчишку, который увел у тебя из-под носа пакет. Тебе удалось узнать о нем что-нибудь?
— Пока ничего! — сконфузился Носатый, без всякого сомнения, это был он. — В магазине грека он появился впервые. Думаю, это самый обыкновенный воришка, который надеялся найти в пакете что-нибудь стоящее.
— Но я все-таки не понимаю, зачем нужно было оставлять в тайнике пакет, если ты видел, что за тобой следят, тем более, как ты утверждаешь, воришка. Ведь он только и ждал, чтобы ты удалился, — с негодованием в голосе произнесла женщина.
— А что мне оставалось делать? — в свою очередь вспылил Носатый. — А если б он оказался из полиции? Куда мне с пакетом было деваться? Пришлось оставить…
— Ладно, — произнесла угрюмо женщина, — что там с греком?
— Он может изготовить новые бланки, но за скорость настаивает на двойной оплате, к тому же говорит, что к нему уже наведывались из полиции, поэтому требует еще тридцать процентов за опасность.
— Это ж почти пятнадцать тысяч! — охнула женщина. — Где ж их набрать?
— Грек обещает изготовить бланки за три дня, но ему нужен аванс — восемь тысяч.
— Но у меня нет и пяти, — почти простонала женщина, — и к тому же я должна завтра переправить их на Тару…
— Я думаю, нужно посоветоваться с Мамонтом.
Другого выхода нет, — сказал Носатый.
— Я попробую, — вздохнула женщина, — но представляешь, что будет, когда он узнает про бланки…
— Можно подумать, ты не знаешь, как найти к нему подход. — Судя по интонации, Носатый усмехнулся.
— Прекрати изображать из меня шлюху, — почти прошипела женщина, — если я на что-то и иду, то ради нашего общего дела, ради спасения товарищей, которые заживо гниют на Таре. Ты не был там и не знаешь, что это такое! У тебя не выпадали от цинги зубы, твое тело не превращалось в сплошной гнойник, и ты не харкал кровью, когда… — У женщины перехватило дыхание, и она закашлялась.
По-кошачьи осторожно Алексей приблизился к стене и прижался лицом к щели между неплотно пригнанными досками. Однако ничего, кроме дверного косяка, не увидел. Остальной обзор закрывала бумага: то ли обои, то ли такая же афиша, как и на дверях. Правда, слышимость была лучше, но ему не терпелось разглядеть женщину. Если судить по голосу, она была молода и, возможно, хороша собой. По крайней мере, голос позволял на это надеяться. Он был мелодичным и нежным — конечно, в те минуты, когда его хозяйка владела собой. А поводов для этого у нее, кажется, было маловато.
Конечно, для настоящего агента сыскной полиции, коим Алексей Поляков вознамерился стать в ближайшем будущем, было крайне непозволительно выказывать интерес к кому-либо, исходя из личных соображений. Но он утешил себя тем, что на этот раз личные и служебные интересы весьма удачно переплелись, и по этой причине решил рискнуть. Достал из кармана складной нож, несомненным достоинством которого было наличие шила и буравчика. С их помощью он в недавние совсем времена весьма лихо откупоривал бутылки с мадерой — любимым питьем студенческой братии.
Сейчас же он использовал только шило, чтобы незаметным способом проделать в бумаге отверстие, через которое смог бы лицезреть не только неприятную ему физиономию Носатого, но и лицо женщины, чей голос поразил его не только мелодичностью. В отдельные моменты в нем явственно проскальзывали стальные нотки.
Шило легко прошло сквозь бумагу. Он слегка повертел им, расширяя отверстие, и прильнул к дыре, затаив дыхание. Алексей боялся, что потревоженная бумага может отозваться на любое его движение или дыхание шорохом или вообще отвалиться. В его практике уже наблюдалось подобное явление… Но об этом лучше было не вспоминать… До сей поры у него нет-нет да и побаливало ухо, за которое его в десятилетнем возрасте крайне немилосердно оттрепал старший брат Владимир. И все за то, что Алексею вздумалось проследить за его рандеву с очаровательной певичкой из венгерского хора в не менее искусно проделанное отверстие в портрете ретивого царского опричника Аксентия Полякова. В самый неподходящий момент старший братец успел заметить, как сморгнул и вновь пристально уставился на влюбленную парочку разбойного вида бородатый предок, но с чрезмерно веселыми глазами младшего отпрыска рода Поляковых…
Отверстие было слишком маленьким, но оно позволило разглядеть Носатого, который с самым вальяжным видом раскинулся в кресле напротив своей собеседницы. Но сама женщина, к величайшему огорчению Алексея, сидела к нему спиной. Он видел только ее правое плечо и голову. И у нее были рыжие волосы…
