Марина Крамер - Я не ангел
Оба зала были пусты — ну еще бы! Однако официант приветливо поздоровался, словно только меня и ждал. Я сняла куртку, забралась на уютный диван возле большого аквариума, заказала сразу пачку сигарет и кофе, а потом — лапшу с говядиной и креветками. Очень хотелось выпить, но на всякий случай я решила этого не делать: сейчас моя жизнь не поддавалась контролю, и лучше быть трезвой, на всякий случай.
Кофе принесли почти мгновенно, я закурила, сделала глоток и почувствовала себя немного лучше. Ночное происшествие перестало быть таким уж пугающим. Действительно, нужно просто позвонить Тузу и попросить помощи. Ну, схожу в театр с ним как-нибудь — это, кстати, не самая отвратительная плата за услугу, с ним хоть интересно. Заодно, если повезет, узнаю, кто именно так зарится на вдовье наследство. Руки просто зачесались вынуть телефон и позвонить, и тут я вспомнила, что моя трубка так и осталась лежать в номере на тумбочке. К счастью, я всегда ставила пароль — приобрела эту привычку примерно с год назад, до этого как-то обходилась. Мы со Светиком были не так воспитаны, чтобы лезть в мобильники или читать переписку. Пароль на телефоне являлся скорее защитой от любопытных сотрудников: однажды я застала помощницу Ниночки за интересным занятием. Та самозабвенно рассматривала фотографии в моем телефоне, забытом на столе секретаря перед выездом на судебное заседание. Надо ли говорить, что с тех пор Ниночке пришлось справляться с обязанностями в одиночку, без помощников, а я научилась пользоваться функцией конфиденциальности. Так что если вдруг Кирилл захочет полюбопытствовать, то ему это не удастся. Логики в пароле не было, и взломать его, думаю, Мельникову не удастся. Но это означало другое: я вынуждена буду пойти туда, в гостиницу, и взять трубку, иначе связаться с Тузом не смогу.
Я расстроилась, а потому принесенная официантом лапша показалась совершенно безвкусной, хотя на вид была очень даже. Я приписала это своему дурному настроению, отодвинула тарелку и взяла еще одну сигарету.
— Вам не понравилось? — искренне огорчился официант, подойдя, чтобы убрать посуду.
— Не очень, но ваш повар тут ни при чем. Я отлично знаю, какова на вкус эта лапша, если клиент в настроении, — улыбнулась я. — Не убирайте из счета, это не вина заведения, я оплачу.
— А хотите десерт? У нас очень вкусные десерты.
— А давайте, — согласилась я.
Пока готовился десерт, я рассеяно смотрела в окно, наблюдая за тем, как постепенно просыпается город. Это время самое спокойное и какое-то расслабляющее. Еще нет сутолоки, пробок, нетерпеливых гудков. Еще нет противной серо-черной каши под ногами, а тротуары, подметенные дворниками, выглядят аккуратно и приятно. Даже воздух сейчас относительно свежий, нет загазованности и смога, который окутает Москву буквально через пару часов. И жизнь рано утром выглядит несколько иначе, как будто есть надежда, что все будет хорошо.
Мне совершенно не хотелось уходить отсюда, тем более что десерт оказался очень вкусным, как и обещал официант. Но не сидеть же в ресторанчике весь день — от проблем не спрячешься даже здесь.
Пришлось рассчитаться и все-таки покинуть теплое помещение. Я понятия не имела, который теперь час, но, судя по довольно большому количеству торопившихся в сторону метро людей, явно больше шести. Ладно, пойду домой. Даже если Светик еще там, просто проигнорирую.
Естественно, я застала мужа дома, и он был в панике. Когда я, открыв дверь своим ключом, вошла в прихожую, Светик метался из гостиной в кухню, и вид у него был отнюдь не цветущий. Мне моментально стало его жаль, и я спросила:
— Что-то случилось?
Он на мгновение оторопел, остановился, непонимающим взглядом окинув меня и входную дверь. Пока я снимала обувь, к нему вернулось ощущение реальности:
— Ты?! Откуда?!
— Чего ты ждешь? Какого ответа? Я, кажется, первая задала вопрос.
— Что? Да-да… вопрос, вопрос… конечно, вопрос… — бормотал Светик, все отчетливее напоминая умалишенного, и это меня испугало — а что, если у него на самом деле случился психоз на фоне моего исчезновения?
Я подошла к нему вплотную, взяла за руку, погладила тонкую, нервную кисть с длинными пальцами:
— Светик, ты успокойся… ну, что произошло? Ты ведь можешь мне сказать?
Он молча кивнул и потянул меня за собой в кухню, усадил там на табурет так бережно, словно я была фарфоровая, и полез в навесной шкаф, где хранилось спиртное. Достав бутылку вина, он взял со стойки два фужера и поставил на стол. Я огляделась — в кухне царил все тот же бардак, даже удивительно.
— Светик, а Альбина Михайловна не приходила? — За время моего отсутствия домработница должна была появиться минимум трижды, но, судя по бардаку в кухне, этого не происходило.
— Ее… она… ее нет больше, Варя. Мне только что позвонил ее сын…
Не скажу, что я удивилась этому известию — подспудно ждала чего-то подобного, но Альбина Михайловна… Пятидесятилетняя женщина, аккуратная, пунктуальная… не осведомленная ни о каких тайнах нашего дома…
— Что с ней случилось?
— Он сказал… сказал… погоди… — Светик залпом выпил вино и бессильно опустился на табурет напротив меня. — Варя, что происходит? Ирина, теперь Альбина Михайловна…
— Я тебе больше скажу: сперва мой водитель Сергей, потом начальник охраны офисного здания и только потом Ирина и остальные. И твоя бухгалтер, кстати, до сих пор в больнице? Или вышла?
— Я не могу найти ее. Телефон не отвечает, а в больнице сказали, что ее выписали на следующий день.
— Как могли ее выписать в воскресенье, без осмотра, без анализов? Скорее сама ушла.
— Не знаю, Варя… это все так… и Альбина Михайловна… так глупо — под машину попала, прямо тут, на Татарской… к нам шла, видимо.
— Светик, а ее сын насчет ключей ничего не сказал? К примеру, не предложил их вернуть, а? — спросила я, понимая, что муж вряд ли обратил внимание на такую мелочь.
— Варя, ну до того ли человеку?
— Человеку — да, не до того. А вот тебе не мешало бы подумать о том, что связка ключей от квартиры находится неизвестно где! Хорошо, если ее вернули вместе с вещами Альбины Михайловны, а если нет?
— Зачем кому-то ключи от нашей квартиры?
— Да? А зачем кому-то было убивать моего водителя? Душить удавкой прямо в машине, а? Зачем? — возразила я со злостью: порой Светик своим нежеланием видеть ничего вокруг доводил до бешенства.
— Я уже спрашивал, нет ли каких неприятностей у тебя на работе, помнишь? Ты сказала, что все в порядке.
— И ты, конечно, был удовлетворен именно таким ответом, какой хотел слышать! Ты радостно отогнал от себя мысли о моих неприятностях и пошел себе дальше ваять музыку! Тебе же в голову не приходит копнуть поглубже! — вдруг взорвалась я, схватила бокал с вином и выпила, даже не моргнув глазом.
— Варенька, не кричи…
— Да какого, в конце концов, черта! — окончательно вышла из себя я и запустила пустым бокалом в стену над плитой. Светик даже ойкнул от неожиданности и пригнул голову. — Что — страшненько?! А то, что меня, например, вчера в машину запихали и увезли в неизвестном направлении — это тебе как?! Нормально?! Или это потому, что не тебя? Когда ты очнешься наконец, Светик?! Когда поймешь, что в нашей жизни ничего уже по-прежнему не будет?! — Я задохнулась, схватила бутылку и сделала два больших глотка прямо из горлышка. — Что — непривычно, да?! Не думал, что девочка с моим воспитанием способна вот так вино из горла хлестать? Да что ты вообще обо мне знаешь, Светик?! Что?!
Он молчал с совершенно ошарашенным видом, никогда раньше я не позволяла себе подобных истерик и заявлений, всегда была выдержанна и спокойна. Но нет сил, просто нет больше сил, а помощи ждать неоткуда. Даже на мужа нельзя рассчитывать — какой он помощник, сам едва не плачет, в пору на коленки усаживать и баюкать, как ребенка. Зачем мне дети — вон у меня есть уже один…
— Ладно, проехали. Значит, про ключи ты не интересовался? Хорошо, я сделаю это сама, — немного успокоившись и придя в себя, сказала я, вытягивая из кармана шубы сигарету — я так и сидела, не раздевшись, просто не успела.
— Ты же бросила курить…
— Ну, извини — начала снова. Тут в пору уже на что покрепче перейти. — Я закурила и принялась расстегивать крючки. — Убери-ка, а то пропахнет табаком, — попросила, стягивая с плеч шубу и передавая ее Светику.
Тот покорно взял, вышел в коридор и почти сразу вернулся, снова сел на табурет и молча уставился на меня. Понятно — ждет новых распоряжений, сам-то ничего не в состоянии предпринять. Ох, господи…
— Значит, так, дорогой. Сейчас ты соберешь свои вещи и поедешь жить к моей бабушке. Да-да, не возражай! Скажешь, что я уехала… ну, не знаю — на Мальдивы, что ли, устала, мол, и болею. Соврешь, короче, не переломишься. И жить будешь пока там. Я не хочу, чтобы ты оставался в квартире, ключи от которой могут оказаться неизвестно в чьих руках. Я буду звонить тебе, обещаю, но разговор о нашем совместном будущем еще впереди — сейчас просто не ко времени. Все, собирайся. Я тебя отвезу на машине.
