Анна и Сергей Литвиновы - Сердце бога
У меня оставалась еще одна зацепка: адрес генерала в отставке Старостина на Кутузовском проспекте, где, собственно, и случилась трагедия. Самого генерала, если верить Касимскому, на свете больше нет, однако его супруга вполне могла скрипеть: лет ей в 88-м было около восьмидесяти. Вдобавок Валерия Кудимова – родная дочь Старостина, и, если верить бабуле, на момент происшествия в пятьдесят девятом она была прописана на Кутузовском. А таким жильем, пятикомнатным, на правительственной трассе, не разбрасываются. Вряд ли ее по доброй воле разменивали. (Напомню тебе, дочь, что тогда, в советские времена, даже речи не могло идти о том, чтобы квартиру продать.) Поэтому было очень вероятно, что Валерия Кудимова с мужем Виленом (если, конечно, они не развелись) продолжают проживать в той же квартире. И я отправилась в дом номер ***, неподалеку от метро «Кутузовская». Как представиться хозяевам, что сказать – я предпочла заранее не придумывать, положиться на вдохновение.
И вот я оказалась в том самом дворе, куда моя юная мать пришла, на свою беду, в осенний день пятьдесят девятого, где наша бабушка Елизавета пыталась найти правду после ее убийства. С тех пор саженцы превратились в громадные тополя и клены; появились лавочки у подъездов; гораздо больше стало припаркованных машин, изменились их марки, появились «Жигули» и новые «Москвичи» и даже один гордый «Мерседес». К тому моменту эпоха консьержей, стальных дверей и домофонов еще не наступила, поэтому я без труда проникла в нужный мне подъезд. Дело было в воскресенье, под вечер – я рассудила, что к этому времени Кудимовы переделают все свои воскресные дела или вернутся с дачи (если таковая у семьи имеется). Я позвонила. В ту пору в жилищах не обзавелись еще глазками – максимум, что имелось из средств охраны, это дверные цепочки. Но в тот раз никто не воспользовался даже ею. Дверь распахнулась, и на пороге возник человек того же возраста, что и твой отец Шервинский, – лет пятидесяти с небольшим. Он был столь же ухожен, как наш «француз», хорошо одет. Хорошо одеваться в те времена означало наряжаться в импортное, однако лишь очень немногие советские люди имели в восемьдесят восьмом подобную возможность. В данном случае представший предо мной товарищ щеголял в спортивном костюме марки «Адидас». Был он мощен головой и торсом, седоват, имел очевидное брюшко, и я почему-то сразу подумала, что зверь прибежал на ловца и предо мною не кто иной, как Вилен Кудимов, соучастник трагедии в пятьдесят девятом.
Мило улыбаясь, я вытащила из сумочки журналистское удостоверение – золотые буквы ПРЕССА на красной книжице тогда на всех производили сильное впечатление.
– Здравствуйте, я из газеты «Советская промышленность», и мы проводим блиц-опрос (на ходу придумывала я) об отношении москвичей к визиту Рональда Рейгана в Москву и его переговорам с Михаилом Сергеевичем Горбачевым.
– Что ж! – произнес хозяин и радушно распахнул дверь. – Мы уважаем прессу, и потому – добро пожаловать! – Я была хороша в свои тридцать пять и пользовалась этим. И именно оттого, мне показалось, хозяин был со мной столь любезен. Я прошла в переднюю, и мне почудилось, что в квартире больше никого нет. И я подумала, что запросто может начаться то, что теперь, вслед за Западом, называют «сексуал хэррасмент», а тогда звали просто «приставаниями». Впрочем, девочка я была уже взрослая, прошедшая со своей журналистской работой хорошую школу того, как отбривать мужчин. Или – использовать в своих целях их похоть.
– Обувь не снимайте ни в коем случае, – прогудел радушный хозяин, – и пойдемте на кухню, я угощу вас кофе, у меня настоящая «Арабика», только что друзья привезли с Острова свободы.
Мы проследовали на кухню, он впереди, я сзади, и я увидела на кухонном столе, рядом с чашкой из-под чая, письмецо в конвертике, и конверт подписан: «Москва, Кутузовский проспект, дом ***, квартира ***», а фамилия адресата: Кудимов В.В. И хоть хозяин почти мгновенно, ловким движением руки, смахнул письмо со стола, я возликовала: все сошлось, он тот, кто мне нужен, он Вилен Кудимов! Хозяин подвинул мне стул, и я, чтобы успокоиться, принялась оглядывать помещение.
Кухня здесь превосходила по размерам гостиную в той квартирке, что я снимала в Медведкове, и вдобавок имела высоченный потолок, роскошные шторы и вид из окна на Кутузовский проспект. «Хорошо живут нынче убийцы, – невольно мелькнуло у меня в голове. – Хотя кто знает, может, виноват не лично он?» Я села куда сказали и изобразила из себя послушную школьницу, умную Машу: раскрыла блокнот, навострила ручку. А хозяин и впрямь сварил кофе, разлил по чашкам, достал вазочку с конфетами и, разумеется, коньяк – французский. И рюмки. И без спросу разлил.
– Кофе без коньяка, как говорится, деньги на ветер, – прогудел он. – Давайте выпьем за судьбу, что привела на мой порог такую прекрасную особу, как вы.
Никогда не надо напрямки ни от чего отказываться, я давно постигла это мудрое правило, а потому чокнулась и чуть пригубила коньяк. Он оказался прекрасным. «До дна, до дна», – стал настаивать мужик, но я сказала:
– Спасибо вам за гостеприимство, но я на работе, мне сегодня еще писать в номер, поэтому разрешите задать вам вопрос.
– Слушаю вас внимательно.
– Итак, как вы относитесь к визиту в советскую столицу президента США Рональда Рейгана, его переговорам с генеральным секретарем Михаилом Сергеевичем Горбачевым и подписанию соглашения о сокращении ракет средней дальности?
Хозяин, почти не думая, начал отвечать. Округло, взвешенно – так, что хоть без правки в газете печатай. Мое стило только успевало летать по страницам блокнота.
– Прекрасно! – с чувством молвила я, закончив. И спросила про самое для меня важное: – А как нам подписать этот отклик? Ваши фамилия, имя, отчество? Кем вы работаете?
– Я? – будто даже немножко удивился хозяин. Глаза его смеялись. – Я Иванов Иван Иванович. Слесарь-сантехник. Да, именно так и подпишите: Иванов Иван, сантехник.
Помню, я тогда на него разозлилась. И потому, не подумав, выпалила в лоб:
– Н-да? Иванов, сантехник? А у меня есть другие данные. Вы Вилен Кудимов.
Лицо хозяина потемнело, однако он продолжил валять дурака:
– Да что вы? Как вы сказали? Ку… – кто?
Дуракаваляние, которое начал хозяин, почему-то меня убедило – даже в большей степени, чем письмо на кухонном столе. И я помчалась напролом:
– Ведь эта квартира принадлежала бывшему генералу и секретарю парткома Старостину? А вы его зять, Вилен Кудимов?
– Бог с вами, миленькая! С чего вы взяли?!
– А с того! – от его улыбчивой невозмутимости я буквально слетела с катушек. – Ведь именно здесь, в этой квартире, в октябре пятьдесят девятого года была убита молодая девушка Жанна Спесивцева, моя мать, между прочим!
Тут я вдруг вспомнила, что, когда представлялась ему, он не просто посмотрел НА удостоверение, как это делают девяносто девять процентов контрагентов. Он его взял в руки, открыл и прочитал фамилию. А я ведь тоже была Спесивцевой! Легко на его месте сложить два и два. Поэтому и мне скрывать дальше нечего.
– Здесь, в этих стенах, убили мою мать, и я хочу знать, кто это сделал и за что.
– Ой, вы такие страсти, девушка, рассказываете! – по-прежнему глумясь, продолжал мой собеседник, и я с каждой секундой все больше уверялась, что он и есть Вилен Кудимов. – Убийство! Господь с вами! Вы не бредите часом? – взгляд его стал жестким. – Может, вызвать психиатрическую «Скорую»?
– Не выйдет! – оскалилась я. Да, буквально оскалилась, как собака, – в тот момент я его ненавидела. – Карательную психиатрию в СССР отменили! А вот за такими, как вы, очень скоро приедут. Или, по крайней мере, вскроют всю вашу подноготную.
– Боже, боже! – продолжил ерничать Вилен (да, я не сомневалась, то был он!). – Какая может быть подноготная у слесаря-сантехника Иванова?
– А вот увидите! – угрожающе гаркнула я.
– Ладно, крошка, – молвил он, и глаза его жестко сузились, – только прекрасное воспитание мешает мне вышвырнуть вас отсюда. Так и быть, допивайте кофе и уходите своими прелестными ножками (пока вам их никто не обломал).
Я вскочила и рванулась к выходу. Сама отомкнула английский замок и выскочила на лестницу. Намеревалась хлопнуть дверью, но подоспевший хозяин не позволил.
– Осторожнее, девушка, осторожнее! Не надо так горячиться, можно и на ступеньках поскользнуться.
– Да пошел ты! – сквозь зубы прошипела я и скатилась с лестницы.
Во дворе я села на лавочку подальше от окон той квартиры, закурила и попыталась прийти в чувство. Не было никаких сомнений, что тот мужчина и есть Вилен Кудимов. Но после столь короткого и бесславного интервью (которое я погубила из-за собственной невыдержанности) стало ясно, что повторная встреча с ним, как и с членами его семьи, мне не светит. И что мне оставалось теперь делать?
