Павел Генералов - PRосто быть богом: ВВП
Помещение, скрывавшееся в зазеркалье, напоминало обычную аппаратную в телестудии. На доброй дюжине экранов в идеальном синхроне выступал перед зрителями худой и желчный человек, потирая одновременно множество пар рук. Будто был он не просто человек, а какой–то многорук из буддийского пантеона. По одному из мониторов шли обычные дневные новости — впрочем, звук был сведён до минимума.
В аппаратной пребывали трое. И внимательно наблюдали за выступавшим. Только вовсе не на экранах, а вживую, сквозь стекло.
— Он, наверное, раньше бухгалтером работал? — лениво поинтересовался Генералов, поочерёдно бросив взгляд на Сорокина и Викторию. — Угадал?
— Почти, — без тени улыбки ответила Вика.
Была она девушка не то чтобы не слишком красивая, но явно не фотомодель. Резкие черты лица, нос с горбинкой, да ещё и мальчиковая короткая стрижка. Но всё же из тех, в кого при определённых обстоятельствах вполне можно влюбиться. Зато уж — навзрыд. В руках она держала спящую собачку породы «китайская хохлатая». Собака была немыслимого голубого цвета с сиреневыми пятнышками по телу, при том — абсолютно голой. Только на голове и кончиках хвоста и лап серебрилась шелковистая шёрстка. Поглаживая холёными пальчиками собачку, Вика одновременно заглядывала в досье:
— Был третьим замом председателя правления банка.
— А сейчас?
— Сейчас — второй. Второй зам, — уточнила она для непонятливых.
— Головокружительная карьера, — привычно съязвил Паша Генералов, указательным пальцем поправляя на носу круглые очки в тонкой оправе. Точно такие же, как на знаменитом фото Джона Леннона.
В отличие от легендарного музыканта Паша был аккуратно стрижен, но зато чуть зарос модной недельной щетиной — ещё вроде и не борода, но уже и просто небритым не назовёшь. То есть, было у Паши Генералова в настоящий момент всё тип–топ. По крайней мере, со внешностью.
— Ла–адно, по–отише, коллеги! — подал свой главный, чуть заикающийся на гласных, голос Сорокин. Он нажал кнопку на пульте и проговорил в микрофон, туда, за зеркальную стену. — Спа–асибо, вы сво–ободны! — его чуть по–птичьи посаженная голова кивнула, словно тот, к кому он обращался, мог его увидеть.
Самого же Владимира Сорокина сразу с обеих сторон в профиль могли наблюдать и Вика, и Генералов. Абрис его лица был строг и правилен. Бачки, чуть более длинные, чем обычно, красиво серебрились ранней сединой. А по центру подбородка прицепилась короткая и плоская мушкетёрская бородка, отнюдь не делавшая его смешным, а так — слегка романтичным. Взгляд его, впрочем, умел быть и очень жестким. А порой даже и беспрекословным. Но до этого пока дело, к счастью, не дошло. Хотя искры недовольства, когда он отступил на шаг назад, чтобы видеть разом и Пашу, и Вику, в глазах и мелькнули. Но тут же и погасли — не иначе, как от усилия воли.
— Нет, коллеги! Особенно это тебя, Павел, ка–асается. Иронизировать будем по–озже. После полной и окончательной по–обеды. А пока ещё раз повторюсь. Можно — под запись, можно — для за–аучивания наизусть. Шучу, — несколько снизил он пафос под генераловским взглядом. — Наш проект — своеобразная репетиция президентских выборов. Местом про–оведения выбран город Великоволжск. Выбор этот — не случаен. Великоволжск — нечто вроде нашего о-отечественного Нью — Гемпшира, этакая лакмусовая бумажка настроений электората. На всех последних выборах федерального уровня великоволжцы голосовали именно так, как в итоге про–оголосовала вся страна. Таким образом, в Великоволжске мы можем опробовать, испытать на прочность одновременно все три избирательные модели. Которые, во–озможно, придётся использовать и на грядущих выборах, президентских. А именно — административную, народную и технологическую. Так что отнеситесь к о-отбору кандидатов с максимальной серьёзностью. И о-ответственностью. Я всё сказал. Поехали?
Коллеги одновременно кивнули. Китайская хохлатая приоткрыла глаза, зевнула, и уснула снова.
Сорокин поднял трубку телефона внутренней связи и негромко скомандовал:
— За–апускайте второго кандидата.
— В кандидаты, — не удержавшись, добавил Генералов и тут же прикрыл рот ладонью, мол, молчу, молчу.
Второй кандидат оказался мужиком крупным, с породистым лицом сибарита, в очень хорошем тёмно–синем костюме в узкую серую полосочку. Какие обычно любят носить публичные представители банковского сообщества. Бордовый галстук в микроскопическую крапинку довершал картину.
— Прямо царь Пётр! — одобрительно проговорила Вика, стискивая в руках собачку. При своей миниатюрности она явно была неравнодушна к крупным особям противоположного пола. Однако едва «Пётр» начал речь, как по лицу Вики пробежала едва ли не презрительная гримаска: кандидат заговорил до неприличия высоким голосом — будто его кастрировать не кастрировали, но подготовительные мероприятия к экзекуции провели.
— Почему я иду в мэры Великоволжска? Вижу и знаю, как нам обустроить наш город. Не принадлежу ни к какой партии. Отвечаю только перед жителями. Сумею заставить чиновников работать на благо людей, на благо великоволжцев. Иду во власть, чтобы отстаивать интересы простых граждан. Надеюсь на ваше понимание и доверие!
— Долго голос сажать? — деловито осведомился Генералов.
Отозвалась Вика — ведь именно ей, психологу, отвечать за природный имидж кандидата:
— Минимум — месяц, — в голосе её прозвучало явное сожаление.
— Спа–асибо, вы сво–ободны! — проговорил в микрофон Сорокин.
Третий кандидат, по фамилии Сухов, войдя в студию, по–хозяйски огляделся. Глянул в глазок телекамеры. Пригладил рукой короткую свою стрижку–ёжик. И вдруг, уставившись прямо в сторону невидимых соглядатаев, озорно подмигнул. Понял, значит, где прячется великий Гудвин. Заговорил же он бодро и убедительно:
— Почему я иду на выборы? Если честно, то надоело смотреть на то, что у нас в городе хозяйничают дилетанты. Многие наши вожди не справились бы даже с руководством небольшим предприятием. Что же говорить о таком сложном и серьезном организме, как современный город? Как и все мы, я люблю наш чудный Великоволжск. Город со сложной, интересной историей и, я уверен, с замечательным будущим. В мэры я иду не воровать и не «заседать», а работать! Работать, засучив рукава, на благо всего города, всех наших жителей! — Сухов и вправду засучил рукава белоснежной рубашки. Крупные и сильные его руки свидетельствовали о недюжинной физической мощи, а поросшая буйным волосом распахнутая грудь — о нешуточных страстях, бушевавших на просторах его души.
— Глаза умные, — в голосе Виктории слышалось одобрение.
— И хитрые. Но это хорошо, — поспешил поправиться Генералов. — И вообще — хорош!
На телеэкране вместо новостей уже началось ток–шоу. Известная телеведущая едва слышно объявила тему:
— Если муж и жена работают вместе…
— Сделай по–огромче, — попросил Сорокин, Генералов пощелкал пультом.
Ведущая душевным тоном представляла героев предстоящего разговора. Но взгляд зрителя все время отвлекался от героев на её излишне открытое декольте.
— Слишком… — Сорокин замаялся, подыскивая нужное слово, — вульгарен.
— Людям это нравится, — отозвался Генералов, вглядываясь в декольте на экране.
— Биография подгуляла, — Вика, стараясь не разбудить собачку, разглядывала резюме Сухова. — И профессия не референтная… Устроитель корпоративных праздников…
— Биографию нарисуем, — Генералов переглянулся с Сорокиным, тот кивнул, вглядываясь в Сухова.
А Сухов уже шпарил не по заданному тексту, а от себя, очень даже воодушевленно:
— Человек — это главное! — да так у него это вышло, что можно было и впрямь поверить, что главное — человек.
— По–одождите в приемной, — раздался голос из–за зеркальной стены, прерывая думу о человеке.
— Сегодня у нас в гостях… — ведущая сделала многозначительную паузу, словно ждала на передаче английскую королеву. Но вместо королевы появились мужчина и женщина в светлых деловых костюмах.
— Встречайте! — завопила ведущая и попыталась обнять экран изнутри. — Георгий и Ольга Жарские! Они же: мэр города Великоволжский и его заместитель!
— Великоволжска, — автоматически поправил Генералов.
Сухов картинно снял несуществующую шляпу и учтиво раскланялся на всех остальных мониторах:
— Люди — это наш главный ресурс! — и победно вскинул руки, не забыв помахать шляпой.
***Отвратительно заскрежетал замок и лязгнула решетчатая железная дверь. Сегодня это прозвучало как музыка сфер, как торжественная фуга Баха. И даже обязательной команды встать лицом к стене не последовало. Краснолицый прапорщик даже вежливо пропустил своего сопровождаемого вперёд: типа — пожалуйте, Василий Иванович!
