Фридрих Незнанский - Рекламная любовь
— Ну-у? — хором воскликнули мужчины. — А Бобрик что? Не томи!
— А Бобрик снял ее руки со своей выи и холодно так, как Евгений Онегин, произносит: «Это все лишнее. Ты лучше вот что скажи, рыба там есть?»
Хохот потряс стены ветхого здания. Прямо-таки ржание. Сквозь которое не сразу прорвался голос дежурного по отделению, кричавшего по «громкой связи»:
— Дежурная оперативно-следственная бригада, на выезд! Взрыв на углу Вавилова и Ульянова. Есть жертвы! Бригада, на выезд…
Арнольд Теодорович покачивался на заднем сиденье бронированного «Вольво S80». Рядом в угодливой позе, буквально на краешке широкого сиденья, прижимая к груди кожаную папочку, сидел бывший полковник, а ныне зэка Сидихин. Он лопотал что-то про условно-досрочное, которое должен был обеспечить всесильный Арнольд.
— А почему, собственно, должен? — холодно осведомился Алик, вертя в руке бокал с виски.
В бокале уютно позвякивали кубики льда, настраивая бизнесмена на праздник. Праздник! А не на проблемы бывшего обэповца, продажного, как вся их ментовская братия. «И надо же быть столь бестактным, чтобы припереться со своими заморочками в день моего рождения», — раздраженно думал Трахтенберг. Короче, никакого сочувствия Сидихин не вызывал.
— Но как же, как же, Арнольд Теодорович?! — едва не плакал Сидихин. — Вы ведь должны помнить, как я обеспечивал вам карт-бланш в…
— Помню, помню, — холодно оборвал его Арнольд. — Но, во-первых, не забесплатно, не так ли? Во-вторых, я уже не занимаюсь этим бизнесом. Как шутят юристы: «Оказанная услуга ничего не стоит», — безжалостно отрезал Арнольд. — Да и день вы выбрали…
— Я знаю, знаю, — вскричал Сидихин, прижимая к груди свою папочку. — Я вас от всей души поздравляю с юбилеем! Простите мою бестактность, но легавые за мной буквально по пятам… Я ведь без нужды не обращался! Прекрасно сидел у Хозяина, вернее, не сидел. Работал в «Беринге». Солдат спит, служба идет, ха-ха, — мелко рассмеялся он. — Но эта проверка прокурорская, она все карты сбила! Вот я выйду из вашего авто, и меня тут же схватят, будьте благонадежны!
— Так что ж, прикажете скрывать вас под сиденьем? Как безвинную жертву репрессий?
«Сидихин под сиденьем», — хмыкнул про себя бизнесмен, любивший каламбуры по роду трудовой деятельности.
— Нет, помилуй бог, нет, конечно. Но смею напомнить, что тогда, когда вы еще занимались этим бизнесом, я был вашей надежной защитой… Между прочим, ответственность за ведение подобного бизнеса определяется очень серьезными статьями УК. И срок давности не истек. А следак, что вел мое дело, весьма вами интересовался. Я, конечно, ничего такого… Но вообще-то мне терять нечего… Активное сотрудничество со следствием — это ведь тоже путь к условнодосрочному…
— Более внятно можно? Чего вы хотите? — В голосе бизнесмена зазвенела сталь.
— Просто я знаю, что среди ваших гостей будет…
— Мои гости — не ваша забота, — перебил его Арнольд.
— Этот человек может устроить мне условно-досрочное…
— Ладно, поговорю, — процедил Арнольд. — А теперь вон из моей машины! Семен, тормозни!
— А мы и так сейчас на светофоре зависнем, — откликнулся невозмутимый Семен. — На этом месте вечно пробки, хоть бы раз сразу проскочить…
Действительно, маячивший впереди светофор заполыхал красным. «Вольво» затормозил. Сзади тормознул джип с охраной.
— Я вас более не задерживаю. — Арнольд отвернулся, разглядывая здание на противоположной стороне проспекта.
— Ага, ага, — кивнул Сидихин и взялся было за ручку дверцы.
В этот момент кто-то в черном заслонил собой пространство за окном машины. Над головами пассажиров что-то брякнуло.
— Это еще что? — успел взреветь охранник, сидевший впереди рядом с водителем.
Страшный грохот потряс все вокруг.
Глава 3
ПОДАРОК
Взрыв, прогремевший на углу улиц Вавилова и Дмитрия Ульянова, вынес стекла из окон четырех этажей дома напротив, разметал крышу бронированного «Вольво S80». Три автомобиля, затормозившие перед светофором позади джипа сопровождения, также пострадали: они стояли искореженные взрывной волной, развернутые под разными углами, словно участвовали в какой-то жуткой пляске смерти. Возле машин отчаянно ругались мужчины, посеченные осколками, но оставшиеся в живых. Истошно кричала женщина, склонившаяся над лежавшим мужчиной, из головы которого хлестала кровь. Пожилой грузин с иссеченным осколками стекла лицом стоял на коленях возле «доджа», молитвенно сложив руки. Бестолково топтались возле машины хозяина охранники из джипа сопровождения.
«Вольво» превратился в факел. Рядом лежал мотоциклист с оторванными руками. Из ран толчками хлестала кровь. Он странно улыбался и что-то бормотал. Послышался вой сирен. К месту катастрофы мчались пожарные машины. Пожарные вызвали «скорую». До приезда врачей они сами пытались оказать помощь мотоциклисту, но уже через минуту стало ясно, что помощь более не требуется.
Когда подъехал наряд с оперативно-следственной бригадой, пожар был уже потушен. Но для того чтобы проникнуть в салон «Вольво», пришлось вызывать спасателей и применять автоген: дверцы автомобиля заклинило намертво. Впрочем, особо спешить было некуда: сквозь разбитые окна были видны обгоревшие трупы Трахтенберга и Сидихина. За рулем автомобиля сидело туловище без головы. Охрана, мешая всем и каждому делать свое дело, названивала по мобильникам. Было слышно, как один из них кричал в трубку: «Все, пи — ц! Теодорыч убит!»
Грязнов с Турецким прибыли на место происшествия в тот момент, когда спасатели разрезали корпус иномарки. К служебному «мерседесу» Грязнова направился старший оперативной группы майор Митрофанов.
— Докладывайте, — коротко скомандовал Вячеслав Иванович.
— Четыре трупа, товарищ генерал, — отрапортовал тот, — трое пострадавших средней тяжести. Вызвали «скорую». Осмотр и дознание только начали: пожар был сильный. Пока потушили…
— Киллера взяли?
— Киллер, судя по всему, мотоциклист. Свидетели из задних машин видели, что он положил на крышу «вольво» сумку. Сразу же и рвануло. Ему руки оторвало. Кончился уже.
— Кто был в машине?
— По сведениям, полученным от охраны, в автомобиле находились глава рекламного агентства «АРТ» Трахтенберг…
— «АРТ»? Это крупнейшее рекламное агентство! — заметил Турецкий. — Они президентскую кампанию девяносто шестого года проводили, насколько я помню… Так это, видимо, по его душу громыхнуло…
— Может, теракт? — вставил кто-то из оперативников.
— В нашей жизни все возможно… — заметил Грязнов.
— Кто еще был в машине?
— Его водитель и некто Сидихин.
— Знаю я этого «некто». Хорошо, работайте, — отпустил оперативника Вячеслав Иванович, направляясь к месту катастрофы.
— Слава! Я нашу бригаду вызываю, слышишь?
— Вызывай! Дело ясное, что дело темное… — откликнулся Грязнов.
Турецкий набрал номер, прокричал кому-то, чтобы вызвали Левина с дежурной бригадой.
Подъехали два рафика «скорой». Люди в белых халатах осматривали раненых. Двое опустились на корточки возле мотоциклиста.
— Этому уже помощь не нужна, — раскрыв зрачок затянутого в кожу парня, меланхолично заметил врач.
Тела убитых вытащили наконец из машины. К работе приступил судмедэксперт.
— Ого! — воскликнул один из спасателей, копавшийся в открытом багажнике «Вольво». Он показал полиэтиленовый пакет, в котором находилась увесистая пачка стодолларовых купюр. — Навскидку здесь тысяч пятьдесят — семьдесят.
— Не слабо! — откликнулся Грязнов. — Это на мелкие расходы, что ли?
— У Арнольда Теодоровича сегодня день рождения, юбилей, — сообщил один из охранников, — он собирался на банкет. Пароход сняли на всю ночь. Для этого и деньги.
— Вона как! И кто ж ему такой подарок приготовил? — задал Грязнов риторический вопрос.
— Пустите! Пустите меня! — Через милицейское оцепление прорывался одноногий человек на костылях.
Турецкий подошел.
— Вы кто? Зачем вам сюда?
— Я охранник Арнольда Трахтенберга! Я его бывший охранник! Пропустите меня! Дайте взглянуть!
— Представьтесь! Документы есть?
Мужчина вытащил из кармана удостоверение на имя Малашенко Григория Николаевича, сотрудника службы безопасности рекламного агентства «АРТ».
Пропустите! — приказал Турецкий.
Мужчина, шустро переставляя костыли, добрался до машины, замер.
Вы можете опознать убитых?
— Да! Это он! Арнольд. Кто рядом — не знаю. А за рулем… О, господи! Семен, что ли? Горе какое! А я не верил, думал, пронесет…
— Что значит — пронесет? — вцепился Турецкий.
— Так ведь на нас уже покушались. Я вон ногу потерял.
— Когда это было?
— В марте. После того случая Арнольд и завел бронированный автомобиль. Но и это не спасло…
