Лоуренс Блок - Отзывается на кличку солдат
– Полагаю, что да.
– А я не хочу переезжать. Мы уже переезжали три раза, и я не знаю, почему. Я думаю, это часть программы, несколько переездов в течение первых двух лет. Здесь мы впервые пустили корни, "Быстрая печать" дает прибыль и мне все это нравится. Нравится город и дело, которым я занимаюсь. Я не хочу уезжать.
– Городок неплохой.
– Вы правы, – кивнул Инглман. – Лучше, чем я ожидал.
– И в бухгалтеры вас больше не тянет?
– Никогда в жизни. Наелся досыта, можете мне поверить. Сами видите, к чему это привело.
– Вам же не обязательно работать на преступников.
– А как узнать, кто – преступник, кто – нет? Я больше не хочу совать нос в чужие дела. Лучше иметь свое дело, работать на пару с женой, у всех на виду. Если вам нужны бланки, визитные карточки, приглашения, я вам их с радостью изготовлю. В полном соответствии с вашими пожеланиями.
– Как вы этому обучились?
– Оборудование мы взяли в аренду. А научиться им пользоваться – минутное дело.
– Не шутите?
– Говорю вам, пара пустяков.
Келлер выпил кофе. Спросил Инглмана, в курсе ли жена, выяснил, что нет.
– Это хорошо. Ничего ей не говорите. Я бизнесмен, организую новое предприятие, мне нужны визитки и все прочее, но я стесняюсь говорить о деле при женщинах, поэтому время от времени мы будем уходить и пить кофе.
– Как скажете, – пожал плечами Инглман.
Бедняга перепугался, подумал Келлер.
– Видите ли, я не хочу причинять вам вреда, Берт. Если б хотел, мы бы с вами не разговаривали. Я приставил бы револьвер к вашей голове и на том все бы и кончилось. Вы видите у меня револьвер?
– Нет.
– Если я этого не сделаю, они пошлют кого-то еще. Если я вернусь, не выполнив задания, они захотят узнать, что мне помешало. Так что надо помозговать, найти оптимальное решение. Уезжать вы не хотите?
– Нет. Уже наездился.
– Ладно, я что-нибудь придумаю. Несколько дней у меня есть. Я обязательно что-нибудь придумаю, – пообещал Келлер.
После завтрака Келлер поехал к одному из риэлтеров, предложения которых он прочитал в газете. Женщина того же возраста, что и Бетти Инглман, показала ему три дома. Все скромные, но уютные, по цене от сорока до шестидесяти тысяч долларов.
Той суммы, что лежала в банковском сейфе, хватило бы на любой.
– Вот ваша кухня. Вот ваша ванная. Вот ваш огороженный дворик, – повторяла женщина в каждом доме.
– Я обязательно с вами свяжусь, – Келлер взял ее визитную карточку. – Я сейчас обсуждаю с моими деловыми партнерами взаимовыгодную сделку и многое будет зависеть от исхода переговоров.
На следующий день он и Инглман встретились за ленчем. Все в том же мексиканском ресторане. Инглман не ел ничего острого.
– Помните, я же работал бухгалтером.[2]
– Теперь вы полиграфист. Полиграфистам острое только на пользу.
– Не этому полиграфисту. У него желудок бухгалтера.
За едой они выпили по бутылке пива. Келлер выпил еще одну на десерт. Инглман предпочел чашечку кофе.
– Если б у меня был дом с огороженным двориком, я бы мог завести собаку и не волноваться о том, что она убежит, – заметил Келлер.
– Наверное, могли бы, – поддакнул Инглман.
– В детстве у меня был пес. Два года. Его звали Солдат.
– Я еще подумал, с чего такая кличка.
– Не овчарка. Маленькая собачонка. Наверное, терьер.
– Он убежал?
– Нет, попал под автомобиль. Бросился на другую сторону улицы, не обращая внимания на машины. Водитель ничего не смог поделать.
– А почему вы так его назвали?
– Забыл. Наверное, не хотел называть собаку, как все. Надоели эти Фидо, Ровер, Спот. Все равно, что регистрироваться в отеле, как Джон Смит. Вот я и соригинальничал, дал ему кличку Солдат. Я уже много лет не вспоминал о нем.
После ленча Инглман вернулся в полиграфический салон, а Келлер – в мотель, за автомобилем. Выехал из города по той же дороге, что и день назад, когда купил револьвер. На этот раз проехал на несколько миль больше, прежде чем свернуть на обочину и заглушить двигатель.
Он вытащил револьвер из бардачка, вращая барабан, высыпал патроны на ладонь. Выбросил их в кювет, затем зашвырнул револьвер в придорожные кусты.
Макларендон пришел бы в ужас, подумал он. Чтобы его покупатель вот так обращался с оружием! Видать, он все-таки не слишком хорошо разбирался в людях.
Он сел за руль и вернулся в город.
Позвонил в Уайт-Плейнс. Как всегда, трубку взяла женщина.
– Можешь его не беспокоить, Дот. Просто скажи, что сегодня прилететь не смогу. Я перенес бронь на вторник. Скажи ему, что все в порядке, только времени придется потратить чуть побольше, как я и предполагал.
Она спросила, какая у него погода.
– Хорошая. Очень хорошая. Слушай, а может, в этом все дело? Если б шел дождь, я бы уже летел домой.
Салон "Быстрая печать" по субботам и воскресеньям не работал. Келлер позвонил Инглману домой и спросил, не хочет ли тот прокатиться по окрестностям.
– Я за вами заеду, – предложил он.
Когда он подъехал, Инглман уже стоял на тротуаре перед домом. Сел, застегнул ремень безопасности.
– Хорошая машина.
– Я взял ее напрокат.
– Разумеется, не ехать же вам в такую даль на своей. Знаете, вы меня напугали. Когда предложили прогуляться. Вы же знаете, что означает эта фраза на гангстерском жаргоне. Речь обычно идет о последней прогулке.
– Наверное, нам стоило поехать на вашем автомобиле. Вы бы могли показать мне здешние достопримечательности.
– Вам здесь нравится?
– Очень. Я даже подумал, а не осесть ли мне в Роузберге.
– А он никого не пошлет?
– Думаете, пошлет? Не знаю. Он не лез из кожи ради того, чтобы вас найти. Поначалу-то лез, но со временем все забылось. А потом кто-то углядел вас в Сан-Франциско, и он, естественно, велел мне съездить сюда и разобраться с вами. Но, если я не вернусь…
– Потрясенный красотами Роузберга, – вставил Инглман.
– Не знаю, Берт, между прочим, не такой уж плохой городок. Наверное, мне надо с этим кончать.
– С чем?
– Звать вас Берт. Теперь же вы Эд, так почему я не зову вас Эд? Что вы об этом думаете, Эд? Неплохо звучит, Эд, старина.
– А как мне называть вас?
– Эл. Мне повернуть здесь налево?
– Нет, через два квартала. Выедем на шоссе, которое проложено по очень красивым местам.
– Вам этого недостает, Эд? – спросил он какое-то время спустя.
– Вы про работу на него?
– Нет, я про город.
– Нью-Йорк? Я никогда не жил в самом городе. Ездил из Уэстчестера.
– Я имею в виду весь мегаполис. Хочется туда вернуться?
– Нет.
– Вот и я не знаю, хочется мне возвращаться или нет, – он молчал минут пять. – Мой отец был солдатом, его убили на войне. Поэтому я и назвал собаку Солдат.
Инглман промолчал.
– Если только моя мать не врала мне, – продолжил Келлер. – Не думаю, что она выходила замуж и вообще знала, кто мой отец. Но когда я давал кличку собаке, таких мыслей у меня не было. Глупо, конечно, называть собаку в честь отца, но так уж получилось.
Воскресенье он провел в номере, смотрел по телевизору спортивные передачи. Мексиканский ресторан не работал. На ленч он сходил в «Уэнди», на обед – в «Пицца-Хат». В понедельник, в полдень, вернулся в мексиканский ресторан. С газетой в руке. Заказал то же, что и первый раз, грудку курицы.
Когда официантка принесла кофе, спросил: "Скоро свадьба?"
Она удивленно посмотрела на него.
– Свадьба, – повторил он и указал на кольцо.
– А, вы про это. Я даже не помолвлена. Это кольцо моей матери от ее первого брака. Она никогда его не носит, вот я и попросила у нее это кольцо. Она дала. Раньше я носила его на другой руке, но на этой оно смотрится лучше.
Внезапно в нем закипела злость. Он нарисовал ей такую красивую жизнь, а она все испортила. Чаевые он оставил обычные, долго гулял по городу, часто останавливаясь перед витринами, переходя с одной улицы на другую.
Я мог бы и жениться на ней, думал он. Кольцо у нее уже есть. Эд напечатал бы приглашения на свадьбу, только кого ему приглашать?
Они приобрели бы дом с огороженным двориком, завели собаку.
Чушь какая-то, решил он. Полная чушь.
Когда подошло время обеда, он растерялся. В мексиканский ресторан идти определенно не хотелось, куда-то еще – тоже. Еще одна мексиканская трапеза, подумал он, и я пожалею о том, что выкинул револьвер и не могу покончить с собой.
Он позвонил Инглману домой.
– Послушайте, есть важное дело. Не могли бы мы встретиться в вашем салоне?
– Когда?
– Чем быстрее, тем лучше.
– Мы как раз собрались обедать.
– Обед – это святое. Сейчас половина восьмого, так? Давайте встретимся через час.
Он стоял у фотостудии, когда Инглман припарковал «хонду» у входа в полиграфический салон.
– Извините, что побеспокоил вас, но возникла одна идея. Мы можем войти? Я хочу кое-что посмотреть.
Инглман открыл дверь, они вошли. Келлер говорил и говорил. О том, что вроде бы придумал, как ему остаться в Роузберге и не волноваться об этом человеке из Уайт-Плейнс.
