Лоуренс Блок - Отзывается на кличку солдат
Он нажал на спусковой крючок. Револьвер подпрыгнул в руке, он промахнулся на несколько футов. А грохот выстрела еще долго отдавался в ушах.
Он целился в дерево, цветок, белый булыжник размером с кулак, но так и не мог заставить себя вновь нажать на спусковой крючок, нарушить тишину еще одним выстрелом. Да и зачем? Если ему и придется стрелять, то с близкого расстояния, промахнуться с которого невозможно. Подходишь вплотную, наставляешь револьвер, стреляешь. Не Бог весть какая премудрость. Это тебе не нейрохирургия. Такое по силам каждому.
Он загнал патрон в пустое очко барабана и убрал револьвер в бардачок. Остальные патроны из коробки высыпал в ладонь, отошел на несколько ярдов от дороги и выбросил в поле. Коробка полетела в кювет, а сам он вновь сел за руль.
Незачем возить с собой лишнее, подумал он.
Вернувшись в город, он проехал мимо "Быстрой печати", чтобы убедиться, что полиграфический салон все еще открыт. Затем, сверяясь с картой, он нашел дом 1411 по Коуслип-лайн, старинный двухэтажный особняк в северной части города. Аккуратно подстриженная зеленая лужайка, клумбы с розами по обе стороны тропинки, проложенной от подъездной дорожки к крыльцу.
В рекламном буклете, который он нашел в номере, говорилось, что розы – гордость местных садоводов. Но город назвали в честь не цветка, а Аарона Роуза, одного из первых поселенцев.
Знает ли об этом Инглман, подумал он.
Он объехал квартал, припарковал автомобиль на другой стороне улицы, в двух домах от особняка Инглманов. "Вандермеер, Эдвард" – значилось на почтовом ящике. Келлер решил, что фамилия выбрана довольно необычная. Задался вопросом, выбирал ли ее Инглман сам или ему присоветовали феды.[1] Скорее, последнее, решил он. «Вот ваша новая фамилия, – наверняка сказали ему. – Здесь вы будете жить, а здесь – работать». В этом что-то есть, отметил для себя Келлер. Тебя освобождают от необходимости принимать решение. Вот твоя новая фамилия, вот твое новое водительское удостоверение с уже вписанными в него твоими новыми именем и фамилией. В твоей новой жизни тебе нравится чистить картошку, укусы пчел вызывают у тебя аллергию и твой любимый цвет – синий.
Бетти Инглман теперь стала Бетти Вандермеер. Почему не изменилось ее имя, удивился Келлер. Или они не доверяли Инглману? Держали его за придурка, боялись, что в самый неподходящий момент он назовет жену Бетти? А может, это случайность, просчет?
Примерно в половине седьмого Инглманы вернулись с работы. Приехали они на «хонде» с местными номерами.
Очевидно, по пути домой заезжали за продуктами. Инглман поставил машину на подъездной дорожке, Бетти достала с заднего сидения пакет с покупками. Затем загнал «хонду» в гараж и вслед за женой прошел в дом.
Келлер наблюдал, как в комнатах зажегся свет. Еще долго его машина стояла на месте. В "Дуглас инн" он поехал, когда уже начало смеркаться.
По кабельному каналу Келлер посмотрел фильм о банде, приехавшей в маленький техасский городок, чтобы ограбить банк. В банду входила и женщина, жена одного грабителя и любовница второго. Келлер сразу понял, что от такого треугольника толку не будет. И действительно, все закончилось стрельбой и покойниками.
Когда он выключал телевизор, его взгляд упал на стопку отпечатанных Инглманом объявлений:
"ПРОПАЛА СОБАКА. НЕМЕЦКАЯ ОВЧАРКА. ОТКЛИКАЕТСЯ НА КЛИЧКУ СОЛДАТ. ПОЗВОНИТЕ 765-1904. ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ"
Прекрасная сторожевая собака, подумал Келлер. Заботится о детях.
Чуть позже он вновь включил телевизор. Спать он всегда ложился поздно, зато вставал ближе к полудню. Опять пошел в мексиканский ресторан. Плотно позавтракал.
Наблюдал за руками официантки, когда она подавала еду, и вновь, когда убирала пустые тарелки. Свет играл на маленьком бриллианте. Может, она и ее муж поселятся на Коуслип-лайн. Не сразу, конечно, сначала им придется начать с дома на колесах или коттеджа, но мечтать-то не вредно. Со временем прикупят и особняк. Да еще с мансардой. Почему нет?
По дороге в ресторан он купил газету, раскрыл страницу объявлений, прочитал предложения риэлтеров. Дома вроде бы стоили недорого. Того, что ему платили за недельную работу, вполне хватило, чтобы оплатить половину многих из них.
А ведь был еще сейф в банке, он арендовал его под фамилией, которой пользовался только для этой цели. Там лежало достаточно денег для покупки любого дома. Если бы он мог заплатить наличными. Нынче люди с подозрением относились к наличным. Почему-то считалось, что крупные суммы наличными – обязательно грязные деньги.
А впрочем, какое ему до этого дело? Он жить в Роузберге не собирался. Вот официантка тут жить могла, в аккуратном домике с мансардой.
Инглман стоял у стола жены, когда Келлер вошел в "Быструю печать".
– Привет, – поздоровался он. – Вам удалось найти Солдата?
Он запомнил кличку, отметил Келлер.
– Между прочим, пес вернулся сам. Наверное, решил получить вознаграждение.
Бетти Инглман рассмеялась.
– Видите, как быстро сработали ваши объявления, – продолжил Келлер. – Они привели собаку домой еще до того, как я их расклеил. Впрочем, они мне еще пригодятся. У Солдата свербит в ногах, скоро он опять удерет.
– Главное, чтобы он возвращался, – улыбнулась Бетти.
– Вот чего я к вам зашел. В городе я недавно, как вы могли догадаться. Хочу организовать новую фирму и мне нужно кое-что отпечатать. Можем мы с вами поговорить? У вас есть время выпить чашечку кофе?
Очки мешали прочитать выражение глаз Инглмана.
– Конечно. Почему нет?
Они вышли на улицу, зашагали к углу. Келлер хвалил погоду, Инглман с ним соглашался. На углу Келлер остановился.
– Так где мы выпьем кофе, Берт?
Инглман остолбенел.
– Я это знал, – вырвалось у него.
– Я понял, что знаете, как только вошел сегодня в ваш салон. Откуда?
– Телефонный номер на объявлении. Я позвонил по нему вчера вечером. Они никогда не слышали о мистере Гордоне.
– Значит, вы узнали еще вчера. Разумеется, вы могли ошибиться в номере.
Инглман покачал головой.
– Я его не запоминал. Я напечатал себе экземпляр объявления и набирал номер, глядя на него. Никакого мистера Гордона и его потерявшейся собаки. Но мне кажется, что все понял еще раньше. Как только вы первый раз вошли в дверь.
– Давайте выпьем кофе, – предложил Келлер.
Они вошли в закусочную «Радуга» и выпили кофе за столиком в углу. Инглман бросил в свою чашку крупинку заменителя сахара, долго размешивал ее ложечкой, словно кусок рафинада. В недалеком прошлом он работал бухгалтером у мужчины, которому Келлер звонил в Уайт-Плейнс. Когда феды попытались возбудить уголовное дело против босса Инглмана, они прежде всего надавили на бухгалтера. Сам Инглман преступником не был, практически ничего не знал, но ему сказали, что его упекут в тюрьму, если он не станет свидетелем обвинения и не даст показания. А если даст, то получит новую фамилию взамен прежней, новый дом и новую работу в далеком городе. Если нет – следующие десять лет он будет раз в месяц видеть жену через решетку.
– Как вы меня нашли? – полюбопытствовал он. – Кто-то проболтался в Вашингтоне?
Келлер покачал головой.
– Дело случая. Кто-то увидел вас на улице, узнал вас, проводил до дому.
– Здесь, в Роузберге?
– Едва ли. Вы уезжали из города неделю тому назад или около того?
– О, Господи, – выдохнул Инглман. – На уик-энд мы ездили в Сан-Франциско.
– Тогда все ясно.
– Но я думал, мне ничего не грозит. В Сан-Франциско я никого не знаю. Никогда там не бывал. У нее был день рождения, мы решили, что нам ничего не грозит. Я не знаю там ни единой души.
– Кто-то вас увидел.
– И следил за нами до Роузберга?
– Понятия не имею. Может, они записали номерные знаки вашего автомобиля. Может, заглянули в регистрационную книгу отеля, в котором вы останавливались. Какая разница?
– Действительно, никакой.
Он поднял чашку и долго смотрел на темную жидкость.
– Вы все поняли вчера, – нарушил молчание Келлер. – Вы кому-нибудь позвонили?
– Кому?
– Вам лучше знать. Есть программа защиты свидетелей. Следовательно, есть человек, к которому вы можете обратиться в подобной ситуации.
– Кому я могу позвонить? – Инглман поставил чашку на стол. – Программа эта мало чего дает. Когда тебе о ней рассказывают, все очень гладко, да вот исполнение оставляет желать лучшего.
– Я об этом слышал.
– Так или иначе, я никому не звонил. Что они могут сделать? Скажут, что возьмут мой дом и полиграфический салон под наблюдение и арестуют вас? Даже если они найдут, в чем вас обвинить, какой мне от этого прок? Нам опять придется переезжать, потому что в противном случае этот парень пришлет кого-нибудь еще, так?
– Полагаю, что да.
– А я не хочу переезжать. Мы уже переезжали три раза, и я не знаю, почему. Я думаю, это часть программы, несколько переездов в течение первых двух лет. Здесь мы впервые пустили корни, "Быстрая печать" дает прибыль и мне все это нравится. Нравится город и дело, которым я занимаюсь. Я не хочу уезжать.
