Хайнер Ранк - Дорожное происшествие
- Мы хотели бы поговорить с фрейлейн Шварцхаупт, - сказал Крейцер. - Она ведь здесь работает, верно?
- Да, здесь. Вы по поводу вчерашнего происшествия?
Крейцер кивнул. Молодой человек на мгновение задумался.
- У нее сейчас урок, - сказал он, - но я ее вызову.
- Большое спасибо.
Молодой человек отмахнулся от благодарностей.
- Вы пока присядьте, пожалуйста. - И, указав на два стула, стоящих возле дверей, он взял со стола стопку тетрадей и вышел из комнаты.
Крейцер сел, Арнольд же подошел к открытому окну. В школьном саду цвели мальвы, астры и гладиолусы. Овощи там тоже были. На каждой грядке торчала дощечка, где было обозначено, какой класс следит за этой грядкой. Пригревало солнце, кругом стояла непривычная для горожанина тишина.
Скоро по коридору зацокали каблучки и в учительскую вошла фрейлейн Шварцхаупт. Вид у нее был теперь не такой ужасный, как накануне вечером. Белая блузка и костюм подчеркивали ее свежесть; волосы, легкими прядями ниспадавшие на плечи, золотились на солнце. Живые глаза и несколько веснушек делали ее совсем юной.
Крейцер назвал себя и своего коллегу и попросил ее проводить их к месту происшествия.
- С удовольствием, - откликнулась фрейлейн Шварцхаупт, - если только я смогу быть вам полезной. - Она подошла к шкафу, распахнула его дверцы и достала оттуда белую дедероновую куртку.
Они вышли на улицу, шофер сунул газету за солнцезащитный козырек и включил зажигание.
- Пешком далеко отсюда? - спросил Крейцер.
- Минут пять примерно, - ответила она.
- Может, пойдем тогда, если вы не возражаете? Она кивнула, а он махнул шоферу, и мотор умолк. Они пошли по широкому шоссе, обсаженному с обеих сторон раскидистыми липами. За тюлевыми занавесками замелькали лица, там и сям распахивались низкие двери домов и на пороге вырастал хозяин, провожая незнакомцев любопытным взглядом.
- А как получилось, - начал Крейцер, - что вы в такой поздний час оказались одна на дороге?
Фрейлейн Шварцхаупт улыбнулась. Руки она заложила за спину, ее курточка шуршала на ходу.
- Я привыкла совершать прогулку перед тем, как лечь спать.
- Удивительно. Я знаю много женщин, которые боятся темноты, особенно вне дома.
- Нет, обычно я ничего не боюсь. Но, признаюсь, вчера вечером мне и впрямь было как-то не по себе. В густом тумане каждый куст и каждый шорох кажутся страшными, у меня даже возникло какое-то предчувствие опасности, если только допустить, что предчувствия вообще существуют. Но может, это все игра воображения. Здешний народ любит рассказывать всякие жуткие истории, а дети приносят их в школу. Хочешь не хочешь, какие-то обрывки застревают в памяти.
Она пожала плечами и взглянула испытующе на своих спутников. Губы ее сложились в едва заметную усмешку.
Крейцер подавил в себе желание тут же обрушиться на суеверия, так как это завело бы его слишком далеко.
- А когда вы вышли из дому? - спросил он.
- Примерно в половине десятого.
- Значит, вы провели на улице не менее получаса, прежде чем обнаружили раненого?
- Да, я нашла его на обратном пути.
- Вы шли со стороны моста, так ведь? Значит, вы должны были пройти мимо него еще на пути туда?
- Нет, я шла кружным путем, как обычно. Немного ниже по реке есть виадук. Я перехожу по нему, потом иду вдоль берега и возвращаюсь в деревню.
Место происшествия оказалось на повороте шоссе. Наискосок от поворота в него с другой стороны вливалась тропинка, которая шла по краю картофельного поля. Кое-где догорали костры - жгли ботву, - и едкий дым мешался с запахом лугов.
Учительница ткнула носком туфли в центр поблекшего мелового круга посреди проезжей части и сказала, что, по мнению экспертизы, столкновение произошло именно здесь. Меловой крест на краю шоссе, рядом с велодорожкой, обозначил то место, где был обнаружен велосипед. А метрах в четырех, у вяза, она нашла вчера пострадавшего.
- Вы его знаете? - спросил Крейцер. - Он ведь здешний.
- Да, его зовут Зигфрид Лабc. В лицо я его знала, а вот имя впервые услышала вчера.
- Он кто по профессии?
- Тракторист с опорного пункта МТС.
- Как вы считаете, откуда он мог возвращаться вчера вечером?
- Говорят, у него есть подружка в Древице - это поселок в восьми километрах отсюда. - Она указала рукой на север, за поля. - Во всяком случае, он часто ездит туда на мотоцикле.
- На мотоцикле? А почему же вчера он поехал на велосипеде?
- Вот уж не знаю.
- Родители у него есть в селе? Или какая-нибудь другая родня?
- Нет, я слышала, он родом из-под Треббина, а здесь у него комната в общежитии МТС.
- Что он за человек?
- Я ведь говорила, что почти не знакома с ним. Иногда я встречала его на танцах, он стоял с приятелями перед входом и заигрывал с девушками. Но ведь в этом возрасте так ведут себя почти все парни, верно?
Крейцер улыбнулся.
- А кого-нибудь из его приятелей вы знаете по имени?
- Кажется, я чаще всего встречала его с Руди Ноаком. Руди тоже тракторист.
- Вам никто не попался на дороге? Или, возможно, вы слышали шум машины?
- Нет, никто. И машин я как будто никаких не слышала.
- Ладно, - сказал Крейцер, - на сегодня, пожалуй, хватит. Пошли обратно. - Он еще раз пристально оглядел место происшествия, и все трое зашагали к деревне.
4
Когда они уже сидели в машине и ехали обратно, Арнольд вдруг сказал:
- А не навестить ли нам Лабса? Если с ними говоришь по телефону, они всегда найдут какую-нибудь отговорку, а вот если нагрянуть самим, от нас будет не так-то просто отделаться.
- Не возражаю, - сказал Крейцер, - поехали в больницу.
- Центральный вход с Берлинерштрассе? - спросил шофер.
- Конечно, вы ведь знаете.
Строения окружной больницы разбрелись по обширной территории. Лишь после подробного ознакомления со служебным удостоверением Крейцера вахтер разрешил им въехать на машине. Они исколесили немало извилистых дорожек и проехали через множество дворов, вдоль бараков и поросших плющом памятников прусской готики, прежде чем попали на площадку, окруженную высокими зданиями. Посередине площадки зеленел большой газон, а в центре газона простирала руки к небу какая-то бронзовая фигура.
Немало поколений внесло свою лепту в создание этой фабрики здоровья. Хирургический корпус был воздвигнут в годы Веймарской республики. Четырехугольный бетонный куб, вынесенный вперед, служил входом, а над ним высилась стеклянная шахта, по которой сновал лифт, оплетенный винтовой лестницей.
Когда Крейцер и Арнольд открыли шарнирную дверь, в нос им ударил запах, представляющий сложную смесь ароматов дезинфекции и кухни. Из таблички на стене они узнали, что главный врач находится на четвертом этаже в комнате 427. По винтовой лестнице они поднялись наверх.
Главный врач доктор Эйзенлиб встретил пришедших благосклонно. Он уже ждал их, система внутренней информации явно работала безупречно. Доктор, высокий сухощавый мужчина со скудными, но аккуратно зачесанными волосами, весь с головы до носков своих белых ботинок производил такое свежее, такое чистое, обеззараженное впечатление, словно минуту назад выпрыгнул из стерилизатора. Лицо у него было до странности гладкое, на лице поблескивали квадратные очки, да черточка аристократического высокомерия таилась в уголках рта.
Посетителей проводили в кабинет. Доктор предложил им сесть - стулья здесь были из алюминиевых трубок, обтянутых темно-синей декоративной тканью, - раскрыл янтарную шкатулку с сигаретами и протянул ее гостям. Крейцер поблагодарил и отказался: курение является причиной рака и нарушений кровообращения. Главный врач некоторое время смотрел на него с откровенной досадой, потом элегантным движением закинул ногу на ногу, с помощью массивной янтарной зажигалки зажег свою и Арнольдову сигареты и, глубоко затянувшись, сказал:
- Ну-с, отлично. Итак, чем могу быть полезен, господа?
При этом он выпустил в сторону Крейцера изо рта и из носа струю дыма.
- Мы хотели бы поговорить с пострадавшим, которого доставили к вам прошлой ночью. Зовут его Зигфрид Лабс.
Лицо доктора Эйзенлиба сразу стало озабоченным.
- Пациент до недавнего времени был без сознания. У него перелом верхней части бедра, множественные переломы ребер и несколько ушибов. Пришлось сделать ему переливание крови. Кроме того, есть серьезное подозрение, что у него повреждена селезенка, так что, возможно, понадобится еще одна операция. Короче говоря, он находится в таком состоянии, что я не могу допустить никаких дополнительных нагрузок.
- Но речь идет о раскрытии преступления…
Доктор Эйзенлиб остановил его движением руки:
- Знаю, знаю. Я с полным почтением отношусь к стоящей перед вами задаче, но, как врач, я в первую очередь озабочен благом своего пациента.
Крейцер чуть выпятил нижнюю губу.
- А наша задача сделать так, чтобы у вас было поменьше пациентов. - Голос его звучал спокойно, как всегда, разве что чуть резче. - Господин Лабс стал жертвой преступления. Преступление совершил человек, лишенный совести и чувства ответственности. Следовательно, существует угроза, что человек с подобным отношением к жизни других людей в любую минуту может совершить новое преступление. Вот почему нам нужно без промедления допросить вашего пациента.
