Питер Аспе - Дети Хроноса
– Это бесспорно человеческие останки, – заявил Де-Ягер академическим тоном.
Он взял череп в руки и показал его остальным, как дешевый трофей. Версавел посмотрел в другую сторону. Прошло столько лет, а судмедэксперт так и не имел ни малейшего понятия о правилах обследования следов преступления. Подобный непрофессиональный подход часто приводил улики в негодность. Неудивительно, что у народа пропало доверие к работе суда. Рюди Дегранде думал, вероятно, о том же, потому что утешительно подмигнул инспектору Версавелу.
Ван-Ин сдавленно вскрикнул, получив тычок между ребер. Де-Ягер раздраженно посмотрел в его сторону, но заметил Ханнелоре и расплылся в улыбке.
– А, это вы, госпожа заместитель прокурора. Я не знал, что вы уже прибыли.
Ханнелоре продолжала стоять на безопасном расстоянии от ямы.
– Вы не могли бы нам что-нибудь рассказать о причине смерти, доктор?
Де-Ягер был ростом не выше метра шестидесяти. Стоя в яме, он был похож на движущийся скульптурный бюст.
– Нет.
Де-Ягер положил череп на край ямы. У Ханнелоре возникло ощущение, что пустые глазницы черепа уставились на нее. Или это Де-Ягер пытался заглянуть ей под юбку?
– В данный момент я не вижу никаких признаков, которые бы позволили мне сформулировать обоснованное заключение. Дальнейшее обследование должно показать, умерла ли жертва естественной смертью или нет.
Ван-Ин скривился. Версавел, не в силах сдержать ухмылку, прикрывал лицо рукой.
– Вы имеете в виду, что мне придется ждать результатов вскрытия?
– Да.
– И когда мне ожидать ваш отчет?
Вероятно, впервые Де-Ягеру задали подобный вопрос. Бедный судмедэксперт задохнулся.
– Мне потребуется несколько дней. Как насчет начала следующей недели?
– Сегодня только понедельник, – расстроенно заметила Ханнелоре.
Де-Ягер, почувствовав себя неловко, огляделся.
– Я сделаю все возможное, чтобы закончить вскрытие до конца недели, – сказал он с застывшей ухмылкой.
Ханнелоре наградила его сияющей улыбкой:
– Прекрасно, доктор.
Она повернулась и пошла к дому. Даже Ван-Ин стоял, потрясенный ее поведением.
– Сколько сейчас времени?
Версавел посмотрел на свои часы:
– Двадцать минут пятого.
Ван-Ин неохотно отпил минеральной воды. В довершение всего она уже была негазированная. Ничего удивительного. Стакан уже больше четверти часа стоял под палящим солнцем. Ханнелоре может идти к черту со своей диетой. Он поднял руку. Официант отреагировал моментально, оно и понятно, кроме Ван-Ина и Версавела, на террасе никого не было.
– Две «Перрье»?[1] – спросил он жадно.
– Нет, мне «Дювель»[2]. Холодное, если можно.
Ван-Ин, довольный, откинулся на спинку плетеного стула. Теперь он прекрасно представлял, как Александр Македонский разрубил гордиев узел.
– Какое счастье, что Ханнелоре срочно надо в суд.
Ван-Ин ожидал услышать какое-нибудь язвительное замечание.
– Проблемы, Версавел?
– У меня нет, Питер. Но если ты потом встанешь на весы…
Ван-Ин пожал плечами и вылил тепловатую минеральную воду в совершенно высохшую траву.
– Скелеты наводят меня на мысли о пустыне, Гвидо. Более того, прошло две недели с тех пор, как я не устоял против искушения. Я умираю от жажды.
Это прозвучало несвязно, но Версавел уже привык. Любая ассоциация, которую приводил Ван-Ин, в конечном счете вела к «Дювелю».
– В пустыне большинство людей довольствуются водой. Ты, наверное, единственный фламандец, который утоляет жажду «Дювелем».
– Нет правил без исключений, Гвидо. Ты ведь должен это знать, ты же голубой.
– И я это знаю, – произнес Версавел нарочито высоким голосом. – Но на твоем месте я бы уже начал упражняться на случай, если мы скоро станем большинством.
На обслуживание жаловаться не приходилось: через минуту официант уже принес ледяной «Дювель» и искрящееся «Перрье». Ван-Ин не постеснялся пробуравить носом густую пену и сделал глоток. Версавел не стал ему мешать.
– В любом случае Вермасту не стоит волноваться о своем луге, – заметил Ван-Ин весело. – Через несколько дней его аккуратно перекопают.
– Ты думаешь, там есть еще тела?
– Кто знает, Гвидо. Европейцы потихоньку входят во вкус. Серийные убийцы уже какое-то время не типично американский феномен. Мне жаль людей из прокуратуры, которые сейчас перерывают землю.
– Мне нет, – сухо парировал Версавел.
И оба расхохотались.
* * *
Ив Провост уже запирал дверь своего офиса, когда зазвонил телефон. Он нехотя снова повернул ключ и шагнул внутрь.
Несмотря на то что Провост был заурядным адвокатом, у него имелась огромная вилла в Кнокке, квартира в Кап д'Агде и домик в горах в Австрии. Его адвокатская контора размещалась в величественном особняке на канале Груне-Рей – место в Брюгге, которое наиболее часто встречается на различных изображениях города.
Провост прошел по длинному коридору. Его шаги глухо звучали в узком пространстве с высокими потолками. В отличие от остальной части дома его офис представлял собой образец того, что в настоящее время завладело воображением итальянских дизайнеров: гладкие столы из полированного вишневого дерева, футуристические шкафы с незаметными дверями, черные лакированные стулья, на которых никто не мог усидеть больше пятнадцати минут, и затейливые светильники, которые почти не давали света.
– Алло, Провост слушает, – рявкнул он, сняв трубку оливково-зеленого цвета с необычно плоского телефонного аппарата.
– Ив, это Лодевейк, – прозвучало еще гораздо более неприветливо.
Провост замер. Если Лодевейк Вандале огрызается, значит, Провоста ждут плохие новости.
– У нас проблема, Ив.
– Я слушаю.
– Это не телефонный разговор. Садись за компьютер и жди моего письма.
Провост не успел потребовать объяснений. Вандале повесил трубку и направился к своему рабочему столу. В отличие от офиса Провоста кабинет Вандале навевал мысли о старомодной добротности. Здесь были только дубовая мебель, медь, бархат и полотна уже давно забытых художников девятнадцатого века, голубовато-серый компьютер IBM стоял на столе в стиле Людовика XVI. Компьютер так же не сочетался с остальным интерьером, как гамбургер с трехзвездочным рестораном.
Вандале был человеком старой закалки. Однако это не означало, что он избегал современных технологий. Как ученик Макиавелли, он использовал всякое средство, которое могло послужить его цели. И как верный католик, он, и глазом не моргнув, выдал бы свою дочь замуж за мусульманина, если бы этот союз принес ему хоть какую-нибудь выгоду. К счастью, у Вандале не было дочери. Он сознательно остался холостяком, потому что от женщин одни только неприятности.
Вандале включил компьютер и отправил Провосту сообщение по электронной почте. Для этого он использовал так называемый сложный код, ключ от которого был известен только Провосту.
Барт, главный инспектор полиции Брюгге, услышал, как Вандале, шаркая ногами, шел по коридору. Он знал его уже очень давно. Еще молодым агентом, Барт однажды застал Вандале с полуголым мальчиком на заднем сиденье припаркованной машины. После словесной перепалки они все уладили как взрослые люди. Вандале заплатил ему десять тысяч франков, на этом все и закончилось. Барт знал эту «кухню». И отлично понимал, что если не примет взятку и составит протокол, то Вандале просто-напросто подкупит кого-нибудь из прокуратуры. В обоих случаях для педофила исход был бы положительным. Для Барта же разница состояла в десяти тысячах франков, которым он в то время мог найти применение. Когда он спустя несколько недель познакомился с Мелиссой, женщиной, которая стоила ему целое состояние, он набрался смелости и связался с Вандале в надежде оговорить точную сумму взятки. Однако старый лис не поддался на попытку шантажа, но и не отправил его домой с пустыми руками.
Он предложил Барту быть «связующим звеном» между ним и полицией. В обмен на это Барт ежемесячно получал в качестве вознаграждения определенную сумму. За предоставление важной информации и за рискованные задания он мог рассчитывать на приличный бонус.
– Прошу прощения, что заставил вас так долго ждать. Мне надо было позвонить племяннице, вы же знаете женщин, – засмеялся Вандале.
– Ничего страшного, господин Лодевейк.
Барт надеялся, что Вандале раскошелится, потому что Мелисса уже несколько месяцев мечтала о широкоэкранном телевизоре.
– Вы знаете, что я очень ценю вашу преданность, господин Барт.
Ростом Вандале был метр девяносто с лишним. Он излучал авторитет, и его зычный голос многим внушал уважение.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
