Олег Путилин - Алкаш в газете
— А верстальщики ставят, значит, эту статью, как он скажет?
— Угу. Но на самом деле верстальщики ставят так, как она поставится, — пробубнил Седой, продолжая стучать по клавиатуре.
— А они что, его как бы не слушаются, что ли?
— Слушаются.
— А почему же тогда не ставят?
— Потому что не ставится!
— А почему не ставится?
— Да потому, что этот мудак сроду рисует такие хреновые оригинал-макеты, в которых ничего не ставится! — не выдержал Седой. — А рисует он такие оригинал-макеты потому, что не знает, какие ему принесут материалы! А материалы ему приносят в последний момент, потому что их часто поздно заказывают и вообще постоянно меняют одни на другие! А меняют потому, что это привычка редактора — постоянно что-то менять, причем тоже в последний момент!
— А почему все делается в последний момент?
Седой так удивился, что перестал стучать по клавишам и повернулся ко мне.
— Как почему? Потому что это газета!
Будто иллюстрируя объяснения Седого, в кабинет влетел невысокий худощавый мужчина с интеллигентной бородкой и в очках.
— Так, у тебя готово?
— Нет, — ответил Седой. — Осталось несколько строк, потом последняя читка.
— Сколько можно?! — взвился бородатый. — Мне нужна небольшая заметка в подвал третьей полосы, а ты пишешь ее уже час! Ты что там — историю парков расписываешь по полной программе? Вечно чикаешься!
— А ты бы еще за полчаса до выхода газеты мне заказывал! — парировал Седой. — Откуда я знал, что у тебя дыра на третьей полосе?
— А я откуда знал, что Капитонова напишет такой «дуст», что его придется снять и править целую неделю?
— Ну и поставил бы туда какой-нибудь гороскоп…
Савраскин, а по всему видать, что это был он, отчаянно вздохнул и закрутился на одном месте.
— По-твоему, у нас на каждой полосе должен быть гороскоп?! У нас на шестнадцатой уже есть один…
— Ну, тогда поместил бы советы для новобрачных или какие-нибудь тесты на импотенцию… И вообще, если ты оставишь меня в покое, через десять минут получишь материал…
И Седой отвернулся к компьютеру. Савраскин сверкнул глазами, сунул руки в карманы, потоптался на месте, порываясь что-то сказать, но все же смолчал и вышел из кабинета. После него в кабинете была какая-то наэлектризованная атмосфера. Я решил помолчать до того времени, пока Леонид не закончит свою статью, поскольку в этой ситуации вполне мог оказаться крайним со своими неуместными вопросами.
Через десять минут Седой закончил свою заметку, пробежался по тексту глазами, вынул дискету из компьютера и бросил мне на ходу:
— Сиди здесь. Если придет Капитонова, скажи ей, что она полная жопа и при этом моя должница.
Я подумал, что для высказывания столь категоричных суждений я должен знать женщину хотя бы в лицо. Но, однако, спросить у Седого я не успел. Он стремительно вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Через пятнадцать минут, в течение которых никто в кабинете не появился, вернулся Седой.
Он плюхнулся в свое кресло и устало спросил:
— Ну, что у тебя?.. Ах да! — тут же вспомнил он о цели моего визита. — Пошли. Главный, видимо, уже приехал с обеда.
Мы отправились по коридору к двери, на которой было написано: «Главный редактор». За столом в крохотной приемной сидела средних лет женщина, она ела яблоко и читала газету.
— Приятного аппетита, Ирочка, — сказал Седой. — Василий Борисович у себя?
— Нет еще… Обедают-с… Сиди жди…
Седой, видимо, терпеть не мог никакого рода отказов и тут же съязвил:
— А ты по-прежнему обедаешь исключительно яблоками? Смотри не растолстей!
Ирочка не осталась в долгу и с ехидной улыбкой заметила:
— Не твое дело, Ленчик!
— Может быть, мы в коридоре подождем? — предложил я, пока разговор не принял более напряженный характер.
Седой, с улыбкой глядя на секретаршу, кивнул мне головой.
— Ирочка, мы в коридоре пока покурим… Как только главный приедет — мы к нему первые.
Но секретарша уже выпустила Седого из зоны своего внимания, уткнувшись в газету.
Глава 2
Мы с Седым встали у окна и закурили. Судя по стоящей на подоконнике пустой пивной банке, используемой в качестве пепельницы, это было постоянное место курильщиков. По длинному коридору редакции постоянно туда-сюда сновали сотрудники редакции.
— Может быть, ты начнешь меня потихонечку знакомить с коллективом? — обратился я к Седому с предложением.
— На сегодня у нас главное знакомство — с редактором, — парировал хмурый Седой. — С остальными ты еще успеешь познакомиться… Впрочем, почему бы и нет…
И Борисов принялся рассказывать о том, где находится секретариат, в состав которого входят верстальщики, корректоры и наборщики. В пяти комнатах сидели журналисты, еще четыре кабинета занимало руководство газеты. К нему относились главный редактор, два его заместителя и коммерческий директор. Кроме того, была еще небольшая комната, в которой располагалась бухгалтерия.
— А я где буду сидеть?
— А зачем тебе сидеть? Будешь приходить, сдавать материал раз в неделю — и все. Ну, если тебе очень хочется, сядешь в нашей комнате, у нас есть так называемый «дежурный стол».
В этот момент двери лифта прямо напротив кабинета редактора раскрылись, и из них вышел сутулый молодой мужчина в очках, с большим «дипломатом» в руке. «В таком очень удобно носить коньяк или шампанское», — сразу подумал я. Мужчина носил очки на переносице, и для того, чтобы смотреть прямо перед собой, вынужден был постоянно задирать голову, раскрывая при этом рот. Это в совокупности с его сутулой фигурой производило такое впечатление, что этот человек всю свою сознательную жизнь проработал носильщиком в горах и, попав на равнину без поклажи, испытывал трудности с адаптацией.
Мужчина подошел к нам и поздоровался.
— Здравствуй, Леонид, — произнес он картаво-булькающе.
— Здорово, Евгеша, — ответил Борисов, сидя на подоконнике и болтая ногами.
— Скажи, пожалуйста, Гармошкин у себя?
— У себя дома. Обедают-с…
— Когда ожидаются?
— С минуты на минуту. А у тебя что — дело к нему? Должен тебя предупредить, что мы первыми к нему.
— Надеюсь, за вами занимать можно? — посмотрел на нас уже поверх очков лукавым взглядом человек, которого Седой ласково назвал Евгешей.
— Можно, мы ненадолго… А ты что от него хочешь-то?
— Мне необходимо с ним поговорить об одном проекте.
— А-а! — оживился Седой. — Как же, слышали… Это та самая веселая газетка «Эпитафия», испещренная списками самых свежих покойников нашего города и сопроводительной информацией о самом процессе перехода в мир иной?
— А откуда ты знаешь? — снова задрал голову собеседник Седого.
— Как откуда?! Ты уже четыре газеты обошел с этим проектом, пока к нам не зашел! Об этом проекте уже полгорода говорит…
— Да, действительно, идея хорошая, — согласился Евгений. — Создать газету и публиковать информацию, с помощью которой человек мог бы более грамотно подготовиться к своему уходу из этого мира…
— Я понял тебя, понял, — оборвал его Седой. — Газета для неугомонных оптимистов, для тех, у кого оптимизм как повышенное артериальное давление. Почитал с утра газетку от корки до корки и привел свое здоровье в норму… Я вообще, наблюдая за теми газетами, которые ты издал, а после этого благополучно пропил, пришел к выводу, что по ним можно проследить весь твой жизненный путь. Сначала была газета для детей, называвшаяся «Недоросль», где ты советовал детишкам, как им лучше провести время вне школы… Бедные учителя и родители еще терпели, когда ты публиковал конструкции новых рогаток и арбалетов, но зароптали, когда ты стал публиковать статьи по сексуальному воспитанию. Апофеозом же послужил рецепт изготовления бомбы, которую ты почему-то назвал петардой… Смышленые недоросли, взорвав пару стульев под задами своих любимых учительниц, поставили таким образом крест на твоей газете, которую после взрывов тут же прикрыли.
— Что касается курса сексуального воспитания, то ведь родители роптали, потому что сами многое для себя открыли, прочитав эти публикации, — возразил Чуев. — А насчет бомбы, так это сволочь Алешечкин подложил мне подлянку. Я-то ведь не пиротехник, а для него что бомба, что петарда — все едино…
— Конечно, — с ехидцей произнес Седой. — Для твоего выдающегося ответственного секретаря детской газеты Алешечкина, имевшего три судимости за изнасилование, действительно все едино…
— Между прочим, он хороший ответственный секретарь. Ты зря так над ним смеешься…
— Да Бог с тобой! Я и не спорю… Он непотопляем… Видимо, после этой неудачи вы с ним и затеяли многопрофильный проект под названием «Зеленый змий», одной из составных частей, но не самой главной, была одноименная газета для пьющих людей, — сказал Седой.
