Анна Данилова - Издержки богемной жизни
А что, если посвятить во весь этот кошмар отца? Он куда более разумен, чем мама, рассудителен, не склонен к панике. Больше того, он сможет ей помочь, научит, как действовать, чтобы ее не вычислили. Она вдруг представила себе, как он заходит к ней в комнату, чтобы пожелать ей спокойной ночи, а она, вместо того, чтобы привычно ответить ему, попросит его выслушать ее. Вот он садится на краешек ее кровати, еще ничего не подозревающий, думающий, что сейчас последует рассказ об ее отношениях с Женей (а почему бы и нет?). И вместо этого она признается ему в том, что только что убила человека. Она называет его имя, а потом рассказывает, что толкнуло ее на это преступление. Скорее всего, он скажет: деточка, это же спланированное убийство. То есть на нее никто не нападал, она не отбивалась. Нет, все было не так! Она почти неделю вынашивала этот план, добывала пистолет…
Ее затошнило, когда она представила себе, что отец звонит в милицию и говорит, что убийство совершил он. Он такой, ее отец. Он ради нее способен на многое. Даже отдать жизнь, не говоря уже о том, чтобы взять на себя ее вину. Этого невозможно допустить!
– Оля, ты почему не ешь? Может, я слишком много лука положила в грибы? Не нравится, так возьми пирожки, правда, они вчерашние, но я могу их подогреть в микроволновке.
– Мама, грибы очень вкусные. Все нормально.
Да, у нее все нормально. Главное, не думать о том, что произошло. И сделать все так, как она запланировала. Чтобы не подвести кое-кого и самой не попасться.
Не могла она не думать и о Жене.
Женя… Ну же?! Почему ей не думается о нем? Неужели то, что она сделала, отдалило ее от него еще больше? Но ведь он такой хороший. Он замечательный. Он – лучший! Только вот ведь вопрос: кого она сегодня спасла?
Раздался звонок в дверь.
– Кто бы это мог быть? – Ирина удивленно посмотрела на мужа. – Да еще так поздно?
– Думаю, что это Макс, – ответил Владимир. – Что-то давно он у нас не был. Прямо к ужину!
3
Максим Львович Юдин резал лимоны, сидя на террасе своей дачи. Дикий виноград густо вился по решетчатым стенам, создавая тень и делая солнечные лучи приятно-зеленоватыми, щадящими в столь жаркий полдень. Юдин готовил себе лимонад – посыпал нарезанные куски лимона в графине сахаром, заливал кипяченой водой. «В холодном виде это выпивается быстро с наслаждением». Он сказал эту фразу Оле на прошлой неделе и почему-то покраснел, словно речь шла не о наслаждении лимонадом, а о другом наслаждении, о котором он мечтал и которое считал несбыточным. Мысли эти он считал преступными, а свое желание быть с Олей вообще стало бы предательством по отношению к самому близкому другу – ее отцу, Володе Барсову. Когда-то давно, когда Оля была маленькой девочкой, при ее крещении крестным отцом был выбран Максим, а крестной матерью – двоюродная сестра мамы, Тамара. Володя был тогда совсем молод, ему было всего двадцать лет, Ирине же – девятнадцать.
– Ты понимаешь, Макс, какую ответственность ты на себя взвалил, назвавшись крестным отцом моей дочери? – балагурил Володя, уже изрядно подвыпивший и не скрывавший своей огромной радости по поводу рождения дочери. – Если со мной что-то случится, ты станешь ее отцом и должен будешь заботиться о ней, как отец. Ты понимаешь, елки-палки, о чем я тебе говорю?! Это все серьезно, Макс! И ты, Томка, тоже мотай себе на ус.
Тамара тоже мотала, хотя у нее и не было усов – она часто звонила Барсовым, справлялась о здоровье крестницы и никогда не приходила без подарков. И вообще, тогда всем было весело, все были молодые, и радость переливалась через край. Максим часто бывал у Барсовых дома, играл с малышкой Олей, гулял с коляской в парке, представляя себя молодым папашей, и уж никак не мог предположить, что когда-нибудь всерьез увлечется этой девочкой, будет страстно желать ее, мечтать о ней и строить какие-то даже планы в отношении ее. Быть может, ничего бы этого и не было, если бы Оля и сама не стала оказывать ему знаков внимания. Ему казалось, что и ей нравится быть с ним, беседовать, когда он приходил к ним, ездить с родителями к нему на дачу, прогуливаться с ним по лесу, слушая птиц.
Возможно, конечно, что Оля делала все это неосознанно, да и вообще, в ее тогдашнем возрасте девушка еще и сама толком не знала, чего она хочет от жизни, от мужчин, от Максима. Можно было даже предположить, что ей просто приятно находиться рядом со взрослым мужчиной, и только. К тому же Максим знал, что она встречается со своим ровесником, двадцатилетним Женей Бутурлиным, и, хотя родители ее уверены, что отношения их пока только дружеские, невинные – как знать! Но если, предположим, она любит Бутурлина, тогда почему же она пригласила на день рождения своей подруги, Галки Урусовой, не Женю, а своего крестного отца – то есть его, Максима?
Он взял с тарелки еще один лимон и принялся резать его на куски. От запаха он просто одурел – так ему было хорошо, даже показалось, что так вкусно и душисто пахла сама тема его любви к Оле. Это со стороны, если кому-то рассказать, его чувство к молоденькой студенточке, младше его на двадцать лет, могло выглядеть преступным, пошлым. Но он-то сам хорошо знает, как чиста его любовь к ней, как долго и медленно, в течение всей ее молодой жизни, она напитывалась невинным восторгом и восхищением перед ее красотой, нежностью, юностью. И что преступного в том, что его чувство к ней стало более зрелым, полным и что он стал относиться к ней уже не как молчаливый восторженный наблюдатель, но и как мужчина?! Время шло, и из маленькой, с нежной розовой кожей, девочки она превратилась в женщину. Благо, он сам еще не постарел и чувствовал себя как никогда сильным и переполненным желаниями.
…Он густо посыпал куски лимона сахаром и уставился на дно уже второго по счету прозрачного графина, словно мог увидеть то свое сокровище, которым он упивался последние часы своей жизни – воспоминанием о неудавшейся вечеринке у Галочки Урусовой.
Она позвонила ему и сказала, что у Галки, ее подружки, которую Максим знал и часто видел в доме Барсовых, день рождения, и что она хотела бы, чтобы они пришли к ней вдвоем. Удивленный столь неожиданным предложением, Максим несколько секунд молчал, переваривая услышанное. Что она хочет этим сказать? Они поссорились с Женей и ей неудобно идти одной? Или, быть может (и это тоже – при возможности ее ссоры с Женей), она хочет появиться на дне рождения подруги со взрослым мужчиной, которого в их компании не знает никто, предположим, кроме самой именинницы, чтобы потом до Жени дошли слухи, что она завела себе великовозрастного любовника? Говоря проще, чтобы досадить Бутурлину?
Но раздумывал он тем не менее недолго. Согласен, сказал он, представив себе Олю, разряженную в пух и прах и сидящую за столом рядом с ним целый вечер! А если еще и танцы будут и ему позволено будет держать ее за талию, уткнувшись лицом в ее волосы…
Он купил подарок, шкатулку из янтаря, букет цветов и явился к Галке. Она открыла дверь и, увидев его, со счастливым визгом: «Кто к нам пришел!» – бросилась его обнимать, принимая из рук букет.
За столом уже сидели какие-то девушки, молодые люди. Его усадили рядом с именинницей, по правую же руку от него стоял пустой стул, ожидавший, вероятно, Олю.
– А где же Оля? – время от времени спрашивала Галка, одетая во все красное, яркое и блестящее, и эти ее регулярные вопросы не казались Максиму фальшивыми. Нет, думал он, не может быть, чтобы Оля пригласила его для Галки. К тому же у нее был свой ухажер – полноватый молчаливый юноша в очках, весьма приятный, хотя и несколько старомодный, к тому же скромный, несмотря на свой дорогой костюм и бриллиантовые запонки.
Оля, между тем, не отвечала на звонки. Прошел час, полтора, и, когда она наконец сама позвонила – сказала, что она разбила по дороге подарок, дорогущую вазу, и не сможет прийти к Галке, что у нее отвратительное настроение и она просит у нее прощения – Максим решил для себя: и ему нечего делать на этом дне рождения. Оля попросила передать телефон имениннице, вероятно, и ей объяснила причину своего отсутствия, после чего Галка, нежно улыбнувшись Максиму, сказала, что простит Олю только в том случае, если вместо нее на празднике будет ее близкий друг. Вот прямо так и заявила. То ли сама это выдумала, то ли Оля ей подсказала. Одно он понял – уйти со дня рождения Галки он не сможет, это выглядело бы совсем уж неучтиво. Поэтому он, воодушевленный тем, что, сам того не ожидая, оказался вовлеченным в круг знакомых своей тайной возлюбленной, решил остаться и попытаться понять, чем же живут и дышат эти молодые люди.
Оля чуть позже перезвонила ему и сказала: она чувствует себя неловко за то, что оставила его одного, просит простить ее, говорила что-то еще, но он, уже не вполне трезвый и находившийся в состоянии какой-то странной, блаженной истомы, понял главное: она ждет его у себя дома, родители будут рады его приходу, они все, Барсовы, любят его.
