Ирина Градова - Рецепт от Фрейда
– Так я права?
– Частично. Есть одна клиника, «Синяя Горка» называется.
– Это где такая?
– Ты будешь смеяться – недалеко от Красных Гор!
– Оригинально.
– И не говори. А почему синяя-то?
– Без понятия. Так вот, в этой самой больничке чудные дела творятся, но, на первый взгляд, подкопаться не к чему.
– Что за чудеса?
Любавин видел, что Неля заинтересовалась, и посчитал это хорошим знаком.
– Понимаешь, свидетель умер, неожиданно загремев в вышеозначенное заведение.
– Так это дело прокуратуры, разве нет? Криминалом попахивает!
– В том-то и дело. И то был не первый раз, когда я столкнулся с «Синей Горкой». Как минимум имел место еще один серьезный инцидент. Может, помнишь громкое дело, когда некий гражданин Саркисян сбил на переходе четверых?
– Еще бы! – воскликнула Неля. – Тогда народ даже на пикеты выходил из страха, что ему все с рук сойдет.
– И ведь сошло же!
– Да вы что?!
– Саркисян стал косить под душевнобольного. Ему назначили психолого-психиатрическую экспертизу, и меня пригласили экспертом. С первого взгляда можно было утверждать, что мужик никакой не псих, но кто-то, видать, подсказал ему, как себя вести. Однако для полноценной симуляции психического заболевания необходима одна из двух вещей – либо некомпетентный психиатр, либо невероятно умный и начитанный преступник.
– Первое сразу отметаем!
– Ну вот. И Саркисян вовсе не семи пядей во лбу – он и по-русски-то с трудом изъяснялся.
– Значит, вы определили, что он здоров?
– Абсолютно. Но адвокат Саркисяна оспорил мое заключение, обвинил в предвзятости и заставил суд отправить своего подзащитного на «полноценное» обследование в «Синюю Горку». Их заключение оказалось противоположным моему, и Саркисяна приговорили к принудительному лечению.
– С каким диагнозом?
– Множественное диссоциативное расстройство, можешь себе представить?!
Неля тихонько присвистнула.
– Ну, в вашей «Горке», похоже, артистические натуры заправляют! – пробормотала она.
– Не помогли ни многочисленные апелляции прокурора и адвокатов родственников потерпевших, ни письма во все возможные инстанции: приговор оставили без изменения. А потом я случайно выяснил, что гражданин Саркисян, «пройдя успешный курс лечения», отбыл на родину, в солнечный Ереван!
– То есть он типа «вылечился»? И никакого наказания не понес?
– Не сомневаюсь, что за свое пребывание в «Горке» Саркисян хорошо заплатил, и это вряд ли можно назвать наказанием – скорее, курортом, где он пережидал, пока страсти улягутся!
– А первый пациент, о котором вы говорили, – от чего он умер?
– Утонул.
– Несчастный случай?
– Или самоубийство.
– Но, дядя Илья, вам не кажется, что это притянуто за уши? В смысле, люди, попадающие в психиатрическую лечебницу, вполне могут неожиданно свести счеты с жизнью…
– И что же ты тогда из-за Ольги своей так переживаешь?
– Это другое…
– Ничего подобного! Но дело даже не в этом. Как я уже упоминал, парень проходил по серьезному делу в качестве ключевого свидетеля. Девятнадцатилетний парнишка не страдал психическими отклонениями, но однажды, совершенно внезапно, напал на соседку по лестничной площадке с топором, после чего оказался в «Синей Горке». Где и утоп буквально через несколько дней!
– Да, – пробормотала Неля, потирая подбородок, – странно!
– А я о чем?
– Вы поделились своими соображениями с коллегами из следственного комитета?
– Даже ты, человек со стороны, считаешь, что я нагнетаю обстановку!
– Я вовсе так не считаю, но ведь у вас нет доказательств!
– Для того-то ты мне и нужна. Мне необходим, так сказать, засланный казачок, человек, который проверил бы работу «Синей Горки» изнутри и опроверг либо подтвердил мои подозрения.
– Допустим, я соглашусь: откуда вы знаете, что в клинике есть вакансия?
– Если б не знал, не приехал бы. Вакансия имеется, и ее надо поскорее занять, пока это не сделал кто-то другой.
– Нет, дядя Илья, это совершенно невозможно! – воскликнула Неля, нервно расхаживая по комнате. – Я в отпуске. Да я вообще не собираюсь работать в ближайшие несколько месяцев: хочу отдохнуть, может, за границу съезжу, на море…
– Ну, на море так на море, – крякнул Любавин, поднимаясь. – Ты, главное, к следаку не забудь заскочить: плохо будет, если он сам нагрянет.
* * *Выше среднего роста, худощавый мужчина в джинсах и вязаном пуловере, Паратов выглядел нормальным человеком. Вьющиеся темные волосы – длиннее, чем положено работникам данной профессии, – высокие скулы и умные глаза. Сначала Неле показалось, что они черные, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что они темно-голубые, практически синие.
– Я рад, что вы зашли, – сказал следователь, внимательно ее рассматривая. Казалось, он пытается сопоставить образ, созданный в его мозгу до этой встречи, и Нелю в реальности. Интересно, совпало или нет?
– Разве у меня был выбор? – она вопросительно вздернула бровь.
Брови она не выщипывает, неожиданно пришло в голову Паратову. Этот факт почему-то ему понравился, как и весь облик посетительницы – натуральный, без вывертов. Очень высокая, удивительно стройная девушка, по-спортивному подтянутая. Ее лицо с гладкой кожей и темными глазами невольно располагало к себе – наверное, таким и полагается быть хорошему психиатру? Пациенты должны мгновенно проникаться доверием к человеку с таким лицом. И взгляд ее был открытым, устремленным прямо на собеседника, словно ей абсолютно нечего скрывать.
– Разумеется, – ответил он, с трудом отвлекаясь от ее полных ненакрашенных губ. – Ведь вы не подозреваемая.
– Пока?
– Что – пока? – переспросил он.
– В смысле, я пока не подозреваемая, но все может измениться, – пояснила она. – Кстати, куда делся Гуров?
– Понятия не имею.
Неле показалось, что вопрос следователю неприятен.
– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – спросила она, заметив, что Паратов не намерен разговаривать о коллеге. – Насколько я понимаю, речь пойдет о самоубийстве Ольги Касаткиной?
– Верно. – Следователь уселся на краешек стола. – Скажите, Нелли Аркадьевна, какое впечатление у вас создалось о Касаткиной?
– Вы имеете в виду, была ли она склонна к самоубийству?
Он кивнул.
– У человека, находящегося в состоянии затяжной депрессии, сознание постепенно изменяется, но на то я и врач, чтобы понять, насколько сильно. Мне не казалось, что Ольга может покончить с собой.
– Как долго продолжалась ваша э-э… терапия?
– Больше года.
– Серьезный срок!
– Нормальный, принимая во внимание диагноз.
– И Касаткина, по вашему заключению, шла на поправку?
– Да.
– И в чем это выражалось?
– Послушайте… Иван Арнольдович, – припомнила она необычное сочетание имени и отчества, – вы же все и так знаете! Дело читали, мои показания там есть.
– Я хочу услышать все от вас, лично. По прошествии некоторого времени события частенько видятся по-другому.
Интересная ремарка, подумала Неля.
– Ну, хорошо. Ольга перестала рефлексировать над каждым своим действием, перестала без конца беспокоиться, что о ней подумают другие, что скажут…
– А раньше, значит, рефлексировала?
– Вы знаете, что, когда Ольга впервые пришла ко мне, она весила девяносто семь килограммов?
– Правда?
– Такой вес для Ольги был несвойствен – она набрала лишних тридцать кило всего за два года, из-за стресса, вызванного работой, и постоянного беспокойства по поводу неустроенной личной жизни.
– Знаете, – сказал Паратов задумчиво, – я видел фотографии Касаткиной: она вовсе не показалось мне толстой.
– Она сбросила двадцать пять кило за время наших сеансов.
– Ого! – присвистнул следователь. – Какая-то особая диета?
– В диетах я ничего не понимаю, – пожала плечами Неля. – Ее проблема была исключительно в голове. Как только Ольга, с моей помощью, разобралась в том, что ее на самом деле беспокоит, она стала стремительно возвращаться к своему привычному весу. А это, в свою очередь, способствовало повышению ее самооценки. Ну и, разумеется, тот факт, что в ее жизни появился мужчина, также заставил Ольгу иначе взглянуть на себя.
– И потому она бросила престижную работу и стала заниматься устройством праздничных мероприятий?
– Ольга всегда испытывала тягу к искусству. В школе она занималась в драмкружке, и только противодействие родителей заставило ее вместо театрального института поступить в финэк. Тоска по тому, что так и не удалось реализовать, сидела у нее глубоко в мозгу, заставляя ощущать постоянный дискомфорт, несмотря на успехи в карьере.
– Расскажите мне о мужчине, с которым встречалась Касаткина.
– Да я ничего о нем не знаю! – развела руками Неля.
– Никогда не видели?
