Оксана Обухова - Плачу любые деньги
– На встречу с Мироном я поеду вместе с тобой, – играя желваками и бурля гормонами, заявил детектив. – Там посмотрим, как можно увернуться…
Евдокия обошла письменный стол кругом, уперлась в него ладонями:
– Олег! Да неужели ты не понимаешь, что при тебе разговор опять не сложится! Не будет Мирон в твоем присутствии о неприятностях распинаться!
– А мне плевать, что он будет, а что нет! Пошел он к черту! Явился, клешню продемонстрировал, туману напустил… Ты хоть знаешь, Дуся, что несколько месяцев назад на Мирона реальное покушение было! Водителя и охранника автоматным свинцом нашпиговали, Саша чудом жив остался!
– Не ори. Я слышала о покушении, все телеканалы в криминальных новостях машину-решето показывали.
– Тогда куда ты лезешь?! Бронежилет из себя изображать собралась?!
– Бронежилетов у Мирона и без меня хватает. Он с женой и детьми разобраться не может.
– Дура ненормальная! Он тебя использует, заставит сделать…
Евдокия схватила с вешалки куртку, не дослушала, о чем пытался толковать командир, и практически выбежала из кабинета.
Через тридцать секунд вернулась и цапнула со стола визитку Александра Сергеевича.
Своеобразно попрощалась:
– Не дрейфь, шеф, не кипятись, прорвемся.
Паршин скорчил кислую мину и махнул рукой. Успел узнать манеру Дуси: если что-то задумала, пока не залетит конкретно как кошка под самосвал, совета не послушает, о помощи не заикнется.
И очень часто, что удивительно, эта манера бывала оправданной. В подобных эскападах Олег подозревал специфическое проявление сестринской заботы – Евдокия оберегала командира от резких телодвижений, при возможности брала на себя принятие тяжелых для брутального мужика решений.
Наверное, думал Паршин, из Дуси получится отличная жена и мать. Об этом говорит стремление укрыть крылом, сберечь, сбежать, как та «подраненная» куропатка, и решать проблемы в максимальном удалении от родимого гнезда. Паршина уже почти перестала раздражать и обижать эта особенность подруги. Не драться же с ней, в самом деле?! Не привязывать к стулу с кляпом в зубах?! Пускай побегает, подумает, авось отбрешется от Саши…
Упрямая, как сто чертей!
И очень, очень осторожная.
Лето не спешило радовать теплом. Прогулка по нежарким июньским улицам столицы немного выветрила из Дусиной головы оставленное Сашей впечатление. Испуг, вызванный вопросом о семье Олега, почти забылся; Евдокия заставляла себя поверить объяснению Мирона – тот имел в виду собственные семейные неприятности… Появилась даже мысль: «А может быть, я зря на воду дую? Не будет Саша нас наказывать за отказ сотрудничать. Прикинет хвост к носу, остынет, найдет другое решение… А если не остынет? Если не найдет? Что, если Саша не невротик-параноик и в доме у него случится настоящая беда? Не будет ли он виноватить в этом закусившего удила Олега?.. Такие сумасброды-изуверы способны достать чужую дочку, даже если родители в разводе, а девочка с мамой давно в Америке живет… Нет, я все сделала правильно, – решила Дуся. – Надо хотя бы поговорить с Мироном, узнать – реальны ли его проблемы? Пока представляется малейшая возможность предупредить, избежать неприятностей – стоит подстраховаться. От меня с разговора не убудет. А Паршину могут и ребра в подворотне для острастки поломать».
Неожиданно в Дусиных мозгах возник образ раненого, перемотанного бинтами командира. Она ему бульончики куриные в больницу доставляет, простынки перестилает, в лобик на прощание нежно целует… Олег ослаб и поцелую не противится… «Спасибо, Дуся, одна ты у меня…»
Тьфу! Нашла о чем мечтать! Чтоб командиру ребра поломали, а она его в лоб расцеловывала! Бульончики таскала.
Точно дура ненормальная.
Прошлогодний поход в ресторан Александра Сергеевича, используемый Мироном еще и в качестве приватного офиса, Дуся запомнила, наверное, на веки вечные. Едва переступила его порог, почувствовала, как немного завибрировали внутренности, наплывом вернулась прошлогодняя полуобморочная жуть и дико захотелось выскочить на улицу.
Назад! Под совсем не греющее солнце, под стылый ветер, к нормальным людям, торопливо пробегающим мимо невысокого крыльца.
Но наткнулась взглядом на звероподобного охранника. Саша что, нарочно по всей Москве таких страшилищ разыскивает, чтоб в похоронно-черные костюмы наряжать?! Тот почему-то сразу опознал в Землероевой персону, ожидаемую боссом, расправил сложенные на причинном месте ладони и сделал приглашающий жест:
– Вас просят пройти в кабинет.
Евдокия шажками приличной девочки засеменила в сторону уже знакомого коридорчика. По пути глянула в попавшееся зеркало: порядок, пышные русые кудри уложены в задорную короткую прическу, главная гордость – стройные ножки припрятаны в скромных, но дорогущих брючках, глаза – шалят, немного выдают. Поблескивают зеленью, как у перепуганной кошки из кустов.
Дошла до предбанника, где вместо расфуфыренной красотки секретарши восседал за письменным столом еще один звероподобный орк. И застыла перед внушительной дверью из красного дерева.
Орк подумал, что девушка хоть и незрелая, но привередливая попалась. Отодрал задницу от кресла, обогнул секретарский стол и учтиво распахнул перед Дусей резную створку:
– Александр Сергеевич. К вам пришли.
Землероевой показалось, что тут надо бы добавить «с». «К вам пришли-с». Дуся-с. Собственной персоной-с. Сашин кабинет по-прежнему навевал киношные воспоминания о гангстерских боевиках, бутлегерах, о стародавних адвокатских конторах в лучших их традициях: обшивка стен из красного дерева, массивная мебель, тяжелые портьеры. Полумрак. Достаточно освещен только громадный, раскоряченный на гнутых ножках письменный стол.
Миронов за тем столом выглядел страшно занятым. Очки в тонкой золотой оправе достойно маскировали аспидскую сущность, интеллигентски облагораживали разбойную физиономию Александра Сергеевича. Не доведись Дусе узнать, кто перед ней таков, решила б однозначно – за плечами дяденьки не лагеря и пересылки, а несколько лет хорошего иноземного колледжа и практика в швейцарском банке.
Мельком взглянув на Землероеву, Саша снял здоровой рукой очки, крепко зажмурился, помассировал, потер пальцами переносицу.
– Очки надо менять, – пожаловался неожиданно. – Ни черта в них не вижу. Ты есть сильно хочешь?
Та-а-ак, с обращением на вы закончено, поняла Евдокия. Попав на свою территорию, Александр Сергеевич оставил политес за дверью ресторана и обратился к упрощенному варианту общения. Чего, впрочем, и следовало ожидать.
– Перекусила б. Маленько.
Миронов нажал на кнопку селектора и дал команду орку-«секретарше» изобразить перекус на двоих в кабинете.
– Надо кое-что тебе показать, – пояснил Дусе. – Не хочу фотографиями в зале трясти, похаваем тут. Тет-а-тет.
Забавная смесь из иностранщины и фени произвела на Дусю впечатление. «Будто каплю «Шанели» накапали в щи», – пришла на ум строка из эпиграммы Гафта.
– Садись, – предложил Саша и, показывая пример, перешел из-за письменного стола за невысокий столик между двух диванов. – Поговорим.
На столике, видимо загодя приготовленная для беседы с сыщицей, лежала тощая кожаная папочка. Мирон, все так же устало щуря глаза, раскрыл ее, достал несколько фотографий и протянул их Дусе:
– Моя семья. Брат, жена, дети. Теща.
К тому, что особо догадливые потенциальные клиенты приносят в офис детективного агентства пачки фотографий, Дуся давно привыкла – разговаривать предметно легче, если четко представляешь, о ком ведется речь. Миронов, как показалось Евдокии, фотографии либо выбирал не сам, а приказал привезти из дома первые попавшиеся, либо взял те, что случайно завалялись в офисе. Не говорящие фотографии. Групповые и необъективные. Смесь из нужных и посторонних лиц.
Но некоторое представление все-таки получено. Дуся держала снимки в руках, Александр Сергеевич рассказывал:
– Семью я перевез к себе в ноябре.
Довольно быстро уломал, сделала ремарку Евдокия.
– Сын Евгений в этом году школу заканчивает, дочь Анна закончила хореографическое училище, сейчас готовится к просмотру в… какой-то танцевальный коллектив, я точно не помню его название, что-то громкое, известное… Жена – Зося Казимировна. – Усмехнулся: – Только не дай бог Зосю по отчеству окликнуть… Ее в честь какой-то прабабки назвали, Зося считает, что вместе с Казимировной ее имя звучит… мгм… тяжеловато. – Вытянув левую руку далеко вперед, Миронов твердо ткнул пальцем в снимок: – Теща. Инесса. Ее тоже можно без отчества, она у нас Сигизмундовна.
Чуть позже Дуся узнала, что Александр Сергеевич прозвал тещу Лох-несское чудовище. Мирон тем временем хмыкнул.
– Они у меня, Дуся, того, ясновельможные пани. Мы с Зоськой в одном дворе росли, я у нее даже велосипед как-то стырил. Потом вернул, конечно… Батя уши надрал. – Мирон мечтательно смежил веки и прицокнул языком: – Видела бы ты ее тогда… Зачетная девочка. Пианино-фортепьяно, прилизанные мальчики ноты таскают…
