Далия Трускиновская - Лжесвидетель
– Да не визжи ты, никуда ты не поедешь, никому ты ничего рассказывать не будешь, – как бы не обращая внимания на вопли, заговорил Киреев. – Вот тоже додумалась, кому там на фиг нужны твои показания, сиди тихо.
– А может, пусть едет? Со следователем Шкатовым познакомится. Ему все-таки праздник – хоть одна версия появилась и сразу же оказалась отработанной, – заметил Забелин. – А потом нам расскажет…
– Нет! Вы с ума сошли! Мне только этого хватало! – вдруг яростно возразила Ольга.
– Вот так-то лучше.
Артем следил за этим разговором с большим неодобрением. Истеричек он побаивался.
Был случай, когда одна такая дура в волгоградском цирке, наоравшись вдоволь, завела себя до того, что обмотала голову полотенцем и выпрыгнула в окошко. При свидетелях, разумеется. Удерживать не стали – это был всего-навсего второй этаж, а дура все-таки гимнастка. Однако она умудрилась сломать обе ноги, и потом хлопот с ней было выше крыши, тем более, что она действительно умом тронулась и стала перворазрядной склочницей.
Хотя этаж, где поселили Ольгу, был в понятии Артема первым, но на высоком цоколе, так что он на всякий случай встал и, держась спиной к стене, занял пост между истеричкой и окном. Мало ли что…
– Лучше! Вам обоим бы именно так – лучше! Вы только о себе думали! А в каком положении оказалась я – никто не подумал!
– Ты можешь пять минут помолчать? – грозно спросил Киреев и повернулся к Артему. – Теперь видите? Вот посадили себе на шею!
– Может, вам действительно лучше отвезти ее в милицию самим? Пусть объяснит, что она тут просто ночевала. Что ей за это сделают?
– Нам сделают, – объяснил Киреев. – Понимаете, Ольга у нас – из ближнего зарубежья. Приехала по турвизе. И должна жить в гостинице. А виза у нее уже просрочена. Она в России вроде как нелегально. Ее-то просто отвезут на вокзал и посадят в поезд. Это – во-первых…
– Как же она возвращаться-то будет? – удивился Артем.
– Я не могу возвращаться! – выкрикнула она. – Мне не с чем возвращаться!
– Домой-то ее пустят… – проворчал Забелин. – Вложит в эту просроченную визу десять баксов – и нет проблем!
– Двадцать! – поправила Ольга.
А потом демонстративно прошла мимо Забелина, оттолкнула Артема, села на подоконник, принципиально задрав юбку повыше, и закурила, пуская дым во двор – пусть все видят, что тут поселилась эффектная женщина!
Он изумился – женщина была до такой степени вульгарна, что надо бы хуже – да не бывает…
– Во-вторых – мы же как сразу никому не сказали, что она тут живет, так и до сих пор об этом молчим! Ну, что о нас подумают, когда все это вылезет?
Да еще под давлением? Что мы действительно запутаны в деле о политическом убийстве! Тут уж сам не знаешь, что лучше, что хуже! – воскликнул Киреев.
Они и восклицали-то одинаково, великое дело – генетика, подумал Артем.
– Артем Андреевич, вы просто не знаете, какая тут каша заварилась. И знать вам это ни к чему, помочь вы не можете, – Киреев был горестен, как на похоронах. – Речь идет о больших деньгах. Если следователь начнет ее допрашивать…
– Не начнет, – перебил Забелин. Но Артем уже успел понять – истеричка на допросе при малейшей провокации расскажет все, что знает и чего не знает.
Разумный человек не стал бы связываться с такой вот особой, подумал Артем. А тут все-таки два разумных человека. И они ее терпят. Приютили.
Выгораживают. Зачем-то она им нужна…
Он посмотрел на эту путешественницу из ближнего зарубежья. Что-то жалкое обнаружилось вдруг в ее задранном подбородке и вычурно застывших пальчиках с сигаретой. Дура баба, та самая дура баба, которая в тридцать воображает себя семнадцатилетней красавицей и победительницей, искренне полагая, что раз она сама в это верит – то и все окружающие уверуют.
А ведь как выделывалась в «Монтрезоре»! Какую королеву сыграла! Он, артист, понимающий толк в актерском мастерстве, – попался!
– А может, я и сумею вам помочь, – заметил Артем. – У нас в цирке есть люди, которые умеют работать с визами, у них все где надо прихвачено.
Если договориться, они придумают, как продлить визу.
– Не надо ей ничего продлевать! – чуть ли не хором воскликнули братцы-бизнесмены.
И стало ясно: оба спят и видят, как бы от этого белокурого сокровища избавиться навеки!
– Вам нужно, чтобы она сидела тут с просроченной визой и всех подставляла? – спросил Артем.
Забелин махнул рукой.
– Игорь, расскажите ему, пожалуйста, – вдруг потребовала Ольга. – В этом деле нет ничего криминального. Иначе он будет всех расспрашивать и всюду совать свой длинный нос! А это может плохо кончиться.
Ледяная злость была в ее голосе. Злость, прекрасно гармонирующая с акцентом. Прямо-таки художественная злость.
Ольга ткнула сигаретой в пепельницу, сползла с подоконника и решительно прошла через прихожую, так что Киреев посторонился. Вдруг, уже у самой двери, она застыла, резко повернулась, таким же твердым шагом подошла к консоли и сгребла в сумку свое женское имущество – какие-то кошелечки, блокнотик, плстмассовую коробочку. С этой сумкой под мышкой она проследовала к двери, задев бедром Артема, повернула к нему гордую голову – мол, это еще что за помеха? – и легким, не движением даже, а намеком на движение, как бы прикоснулась указательным пальцем к губам.
И скрылась в недрах гостевой квартиры…
Что бы это значило?
Был ли это приказ Артему молчать?
Или она намекала, что есть тут некая тайна, которую она знает и когда-нибудь расскажет?
И был ли он вообще – этот намек на движение?
Когда Ольга стремительно вышла, Киреев сказал «Ф-фух-х-х!», а Забелин тяжко вздохнул.
Вздохнул и Артем, всем видом выражая сочувствие к братцам-бизнесменам, посадившим себе на шею неимоверно красивую, но совершенно истеричную бабу.
– Чтоб ей пусто было! – Забелин помотал головой. – Тоже мне – Шерлок Холмс в юбке! Понимаешь, звонит Гриневич. Это наш зарубежный партнер, Володька Гриневич, мы с ним с девяносто четвертого работаем. У меня, говорит, ситуевина. Это не телефонный разговор. Будь другом, прими моего гонца, это – баба, она тебе все расскажет. Помоги, чем можешь. А за мной не заржавеет. Ну, говорю, ладно, присылай, разберемся. И приезжает это чудо в перьях! Гонору – как у английской королевы, чуть что – дымит как паровоз! И выясняется – Гриню кинули. И неплохо кинули!
На полтораста штук зеленых.
– Это – много? – зная, во что могла обойтись Забелину с Киреевым покупка дома, Артем искренне удивился, что полтораста штук – сумма, о которой бизнесмен говорит таким трагическим голосом.
– Он эти деньги из оборота вынул, – объяснил Забелин. – Он работает на кредитах, банк ему доверяет. Если бы свои – полбеды! Какой-то сукин сын запудрил ему мозги, наплел чего-то такого, пообещал двадцать процентов в час! И раздолбай Гриня выдает ему кучу денег на неделю буквально под честное слово! Ну, тот и слинял. По агентурным данным – к нам сюда.
– Нашел ваш Гриня, кого посылать за деньгами! – усмехнулся Артем.
– Эта дура единственная знает того сукина сына в лицо.
– То есть как?
– Так! Гриня с ним встречался на нейтральной территории, у него дома, в каких-то кабаках. Гринин шофер его видел, но побоялся, что не узнает. А Ольга с женой того сукина сына знакома! Это случайно выяснилось. Хорошо знает жену, не раз говорила по телефону с сукиным сыном, но он не знает, что она у Грини в филиале менеджер! – тут Забелин даже усмехнулся. – Он грамотно смылся – и жену, и детей заблаговременно вывез! И, как я понял, не одного Гриню развел.
– Насколько я понял, он тут живет под чужими документами?
– Вот именно! И Гриня сперва думал, что он в Сибирь рванул, в Красноярск, там вроде у его жены какая-то бабка. Ну, в Красноярске у Грини кто-то есть, Ольга туда полетела, бабка – ни сном ни духом. Умные люди помогли ей выйти на след, и сюда она прибыла аж из Перми. И в тот же день у нее виза кончилась. А этот гад по всем данным здесь окопался. Ну, не уезжать же, когда он почти в руках!
– Отчаянная женщина! – похвалил Артем. И подумал, что нормальная баба так носиться по просторам Российской империи уж точно бы не стала, для этого необходимо впасть в истерику наивысшего полета.
– Она на проценте, – объяснил Киреев. – Она за свой процент воюет.
– И сколько?
– Десять.
– Тоже неплохо, – усмехнулся Артем. – Похоже, что она этот процент честно отработает. Город у вас не маленький. Но ведь у таких солидных людей все прихвачено?
– Кабы мы тут единственные такие были! – воскликнул Киреев. – Прихвачено-то прихвачено, только мы с этим домом одному дяде дорожку перебежали, и у нас теперь во многих отношениях руки связаны. И ведь у того козла тоже прихвачено, иначе он бы тут так просто не поселился.
– А тут еще вот какое дело, – добавил Забелин. – Гриня свой фирме ничего про эту затею не докладывал. Думал сам, лично, навариться! Деловар траханый!
