Михаил Березин - Пляска дервиша (сборник)
Бобо со мной готов был согласиться, только время не желал давать в обиду. Нужно учиться не бояться времени. Ведь если вдуматься, трудно найти более безобидную вещь.
Беседуя подобным образом, мы добрались до Паризэ штрассе.
– Вот здесь я и живу, – воскликнул я, отпирая дверь.
Я увидел, что Малышка и Тролль в коридоре учинили игру в чехарду. При этом они бесцеремонно топтались по Саймону, который, естественно, и ухом не вел.
– Привет, – проговорил Бобо.
Вначале я подумал, что он обращается к Саймону. Тем более, что тот посмотрел в нашу сторону и приподнял морду. Но Бобо сперва протянул руку Троллю и представился, а затем галантно поцеловал руку Малышке. Я оторопел.
– Здорово! – воскликнул Бобо. – Ты, оказывается, движешься в том же направлении, что и я. И даже в каком-то смысле добился более любопытных результатов.
– Что ты имеешь в виду? – не понял я.
– Опыты с разделением сознания. Я тоже экспериментирую в этой области: так сказать, с раздвоением личности и перемещением духа в пространстве. Но личность моя разделяется лишь на духовное и телесное. У тебя же все куда более сложно. Малышка и Тролль – это ты. Но ты делегируешь им только часть своего сознания, поэтому в состоянии при этом бодрствовать и даже общаться с самим собой.
– Да? – В какой-то мере я был польщен. – Никогда не задумывался над этим с научной точки зрения.
– Но как ты этого достиг?
– Не знаю. Просто одно время по вечерам я входил в состояние релаксации. Тогда и вызвал Малышку к жизни. А Тролль появился сам. Поначалу они возникали только в эти минуты, а потом остались навсегда.
– Наверное, требовалось испытать какое-то особо сильное чувство, чтобы подобное получилось.
– Ты прав, – согласился я, – одиночество – довольно сильная вещь.
Мы прошли в комнату. Я выставил на стол бутылку «Метаксы» и отправился на кухню тушить куриные ножки. Компанию мне составлял лишь Саймон, привлеченный приятным запахом. Накануне я купил помидоров, огурцов, картошки и лука. Я пожарил картошку, нарезал салат и начал переносить еду в комнату.
Троица в это время о чем-то оживленно беседовала.
– Я думал, что мы с тобой посидим, вспомним молодость, – не без обиды заметил я. – А ты общаешься только с моими фантомами.
– Чудило! – возразил Бобо. – Ведь они – это ты. И, общаясь с ними, тем самым я общаюсь с тобой.
– Не-е-ет, – Тролль отрицательно покачал указательным пальцем. – Он – это он, а мы – это мы.
– Вы – это он, как тут ни крути.
– Мы мыслим, значит, мы существуем.
– Это он мыслит.
– Но он меня любит! – воскликнула Малышка. Потом осеклась: – Вернее, утверждает, что любит. Значит, он любит самого себя?
– Если его больше некому любить, ему приходится это делать самому.
– Это означает, что если его, наконец, кто-то полюбит, то я исчезну?
– Очень может быть.
– А я? – поинтересовался Тролль.
– Не знаю. Все зависит от того, какую функцию ты выполняешь.
– Очень подлую функцию, – вмешался я в разговор.
– И это в благодарность за все, что я для тебя сделал? – запротестовал Тролль. – Я же твой лучший друг.
Тут Малышка заплакала.
– Успокойся. – Я погладил ее по голове. – Ты исчезнешь только в том случае, если я встречу тебя в жизни. Но это ведь было бы здорово! Ты же не отказалась бы обрести плоть и кровь?
Она обхватила меня руками и уткнулась лицом в плечо.
– Ну вот, расстроил моих фантомов, – с укоризной бросил я Бобо. – Как ты вообще их обнаружил?
– Обижаешь, – Бобо любовно пнул Тролля кулаком в бок. – Я, конечно, еще не имею собственных филиалов сознания, но чужие-то обнаружить – что может быть проще для человека, развившего в себе определенные качества.
Мы выпили по рюмочке и принялись есть. Потом начали делиться сведениями о бывших друзьях. Кто где и как сейчас преуспевает. Малышка не слезала с моих колен, все сильнее прижимаясь и временами вздрагивая.
– Мне пора, – спохватился Бобо. – Иначе я не смогу лечь в девять.
– Каждый сходит с ума по-своему, – отозвался я. – Ладно, я тебя отвезу.
– Да не стоит. Зачем тебе куда-то ехать на ночь глядя? Тем более, под газом. Я как-нибудь на С-бане…
– Ну вот еще! – Я извлек из кармана автомобильные ключи. – Нет на свете силы, которая помешала бы мне отвезти однокашника.
Грязную посуду я свалил в рукомойник.
Когда мы вышли из подъезда, я остановился, как вкопанный, и замотал головой, поскольку напротив дома стояли два «Твинго» цвета морской волны. Вроде бы я еще не настолько набрался…
Однако дверца открылась только в одном из них. Оттуда выпорхнула Мариночка Косых и направилась ко мне.
– Пожалуй, тебе все же придется проехаться на С-бане, – сказал я Бобо и развел руками.
– Как хорошо, что ты дал мне свой адрес! – воскликнула Марина. – Дома одной так тоскливо! Так невыносимо!
Я вспомнил про Малышку.
– Может, поедем к тебе? – предложил я. – У меня здесь достаточно убого.
– Ни за что! Меня уже тошнит от этой тотальной роскоши. Господи! Как я раньше ко всему этому стремилась! А теперь… глаза бы не видели!
– Похоже, у тебя начинается ностальгия по родине.
– Вполне возможно.
– Ну, с этим легко совладать. Пожертвуй свое состояние в пользу беженцев из Руанды и…
– Хорошая идея.
Она прижалась ко мне всем телом, и я забыл про Малышку да и вообще обо всем на свете забыл. Мы пошли наверх.
Стоило нам показаться в комнате, как Малышка тут же устремилась прочь. За ней последовал Тролль, на прощанье пригрозив мне кулаком.
– Кто был этот парень? – поинтересовалась Марина.
– Кого ты имеешь ввиду? – Я насторожился. Неужели и она обнаружила Тролля?
– Ну, вы ведь вдвоем вышли из подъезда.
– А, это мой старинный приятель. Случайно встретил его в Берлине.
– Случайно встретил в Берлине своего старого приятеля? Так не бывает.
– Как выяснилось, бывает.
Я налил в рюмки коньяк, и мы выпили.
– Кофе?
– С удовольствием.
Я вышел на кухню. Там столкнулся с Малышкой, ожесточенно тершей воображаемой тряпкой посуду. На меня она даже не взглянула. А когда я попытался поцеловать ее в щеку, решительно отвернулась.
В дверях появилась Марина и застыла в эффектной позе.
– Где она?
Я оглянулся на Малышку.
– Кто, она?
– Та, кто делит с тобой ложе. Ведь ты живешь здесь не один, верно?
– В принципе, я живу здесь с Джаичем, своим напарником. Который допрашивал всех у Юрико, помнишь? Но ложе с ним я не делю, можешь не беспокоиться. А ты что, надумала ревновать?
– А почему же тогда вы живете вместе?
– Мне это нравится! Какая милая у этих русских набобов амнезия! – Я принялся яростно помешивать кофе в турке. – Из соображений экономии, разумеется! Не у всех ведь под рукой оказываются мужья с наследством.
– А где он сейчас?
– Кто?
– Джаич.
– Ты задаешь слишком много вопросов.
– Это потому, что я нервничаю.
Кофе был готов.
– Пойдем в комнату.
Вот как бывает, – думал я. – Разом – пусто, разом – густо. То – никого кроме Малышки, то – Изабель и Марина в один и тот же день. Марина, конечно, значительно моложе, но Изабель – француженка. У меня раньше никогда не было любовниц-француженок.
– Хороший кофе, – оценила мое искусство Марина. – После такого кофе хочется принять душ.
– Душ тоже очень хороший, – с энтузиазмом отозвался я. – Недавно я прочистил в нем все дырочки.
Когда в ванной зашумела вода, я мигом постелил нам в большой комнате. Все же в том, что Джаич исчез, были и свои преимущества.
Между софой и стенкой я понапрятал презервативов. Ничего не забыл? Я придирчиво осмотрел ложе. Последние дни я спал с пистолетом под подушкой. На сей раз я положил его на стул и прикрыть брюками.
Появилась Марина, совсем без одежды. И ноздри мои раздулись, будто у коня перед долгой скачкой. Все-таки Б-г – парень что надо. Какой дизайн!
Утром, когда она уже собиралась вставать, я нашарил под стенкой чудом сохранившийся презерватив, так что ей пришлось немного задержаться. Конечно, она была права, когда утверждала, что не умеет «медленно и печально».
– Кофе? – предложил я.
– С удовольствием.
На прощанье она чмокнула меня в нос.
– Пока, мой мужчинка.
Чем мигом все и испортила. Аладдин – еще куда ни шло, но мужчинка! Я хмуро посмотрел на себя в зеркало. Куда приятнее было бы услышать «мой капитан», «мой генерал», «мой повелитель», или что-то в этом духе.
Появился Тролль, что тоже не способствовало поднятию настроения.
– Ты думаешь заниматься делом или собираешься продолжать это… это блядство?
– Конечно, думаю. – Я открыл книжку «Лучшие сказки из „Тысячи и одной ночи“» и принялся за чтение. Покончив с «Аладдином» из толстой книжки, перечитал затем тонкую.
– Черт его знает! – рявкнул я. – Зачем она подарила мне ее в двух экземплярах?
