Пьер Буало - Неприкасаемые
Я считал, что меня уже ничто не спасет, а ведь я, может статься, на пути к удаче. И все благодаря молодому Ле Дэнфу. Этот молодой человек, чья энергия меня буквально ошеломляет, заканчивает организацию крупной туристической конторы. В ее проспекте значится несколько маршрутов по Бретани, естественно, туристического характера, но имеющих также, как принято говорить, и познавательное значение. Приведу в качестве примера один из них: Париж — Сен-Мало — Понторсон — Мон-Сен-Мишель — Сен-Мало; возвращение через Фужер — Алансон. А вот другой: Париж — Сен-Бриек — Перрос — Гирек — Брест… Есть также и путешествия по всей Бретани. И все уже готово. Рестораны, отели, проспекты с подробным описанием достопримечательностей и монументов, которые следует посетить. Остается только выехать. Дата первого выезда — 25 июня. То есть через десять дней.
И Эрве просит меня сопровождать первую группу — ту, что едет из Парижа в Сен-Мало. Продолжительность путешествия — два с половиной дня. Это очень мало, а ведь там столько интересного. Возвращение — в воскресенье, к двадцати двум часам… Я было заколебался. Но Эрве — человек напористый. Ему не стоило большого труда доказать мне все преимущества его предложения. Постоянная, приятная, не слишком утомительная работа. Вознаграждение более чем приличное. И поскольку в нем есть что-то макиавеллическое, он не преминул добавить: «Вы же сможете вернуться к изучению бретонских культов. Помните? Вы когда-то читали нам курс на эту тему. Это было необыкновенно увлекательно!»
Конечно, я помню. Хотя сколько с той поры было всяких перипетий!.. И вот мне представляется случай продолжить изыскания, которыми я так дорожил, но которые полностью забросил с тех пор, как вступил в полосу пережитого мною кризиса. И теперь внезапно вспыхнувшая, неудержимая, одурманивающая, как пары спиртного, надежда довести начатое дело до конца заставила меня решиться. Я согласился.
«У вас будет первоклассный шофер — Жермен Берлан, — сказал Эрве. — Он шустрый малый, и на нем будут лежать все материальные проблемы. Вам не придется заниматься ничем. Позже, может быть, я расширю Ваши обязанности, если работа придется Вам по душе. Ну а начинать будем полегоньку. — И он рассмеялся. — А если начнут поступать анонимки, со мной вам волноваться нечего».
«Но почему вы все это для меня делаете?» — спросил я.
«Да просто я считаю, — пригнувшись к моему уху, шепнул он, — что вы уже достаточно помотались по Чистилищу».
Он подмигнул мне, и я с волнением вдруг увидел перед собой прежнего мальчугана. Я попытался было задержать его, чтобы он сам сообщил радостную весть Элеи, но он очень спешил. И, сев за руль этакой небольшой ракеты, исчез, а я, еще не придя в себя, так и остался стоять на тротуаре. Ибо, уверяю Вас, я был потрясен до глубины души. Теперь стоит мне чуть-чуть разволноваться, и сердце начинает шалить.
Элен, кажется, очень обрадовалась моему решению. Разумеется, она не в восторге от того, что ей придется быть одной в субботу и воскресенье. Но с другой стороны, она сможет как следует отдохнуть, а ей это нужно: наши ссоры измучили ее не меньше, чем меня.
Что я возьму с собой? Маленького чемодана, я думаю, будет вполне достаточно. Мы просмотрели нехитрый багаж, который поедет со мной: одежда, лекарства и пр. Мы снова были вместе, едины. Будто в конце зимы, на краю канавы, распустился робкий цветок счастья. Элен уже пичкает меня наставлениями, но я не раздражаюсь. Я с радостью принимаю их. Да, я не забуду про капли. Да, я возьму с собой пастилки, чтобы не заболело горло, так как связки, конечно же, устают, когда приходится долго говорить, перекрывая шум. Я на все говорю «да». В конце концов, я ведь говорю «да» самой жизни! Ой! Надо еще запастись теплыми вещами! В Сен-Мало ветер бывает очень свежий. Плащ тоже может понадобиться.
«Когда-нибудь, — говорю я, — и ты, наверное, сможешь со мной поехать. Если будет свободное место».
«Что бы нам подарить твоему другу Эрве? — говорит она. — Нужно отблагодарить его».
Вы ее узнаете — она вся в этом. Никаких долгов. Дебет равен кредиту. Конечно, мы отблагодарим Эрве. А пока наилучший способ сделать ему приятное — тщательно подготовиться и заранее написать все, о чем я буду говорить, просвещая моих пассажиров. Никакой чрезмерной эрудиции. Но и никаких избитых общих мест. Придется потрудиться.
«А о формальностях ты подумал?» — говорит Элен.
Не знаю, известно ли Вам, что, когда человек находит работу, ему приходится заполнять множество всяких бумаг — не меньше, чем при уходе. Хорошо, завтра я сделаю все необходимое. А сегодня меня лихорадит от возбуждения, и я не в силах сосредоточиться. И раз уж я дал себе слово ничего от Вас не скрывать, признаюсь, что не смог дождаться ночи. Элен ведь все-таки моя жена.
Прощаюсь ненадолго, дорогой мой друг. С самыми нежными чувствами Ваш Жан-Мари— Говори громче, — кричит Ронан. — Я не слышу тебя. Алло?..
— А так лучше?
— Лучше… Ты откуда говоришь?
— Из Парижа.
— Ну?
— Все в порядке. Он согласен. Я решил для проверки отправить его в Сен-Мало.
— Когда он приступает?
— В конце будущей недели.
— А жена не против?
— Ну что ты! Она просто в восторге. Единственное облачко на небе то, что ей придется в течение двух дней оставаться одной.
— А не слишком у вас маленький срок для путешествия Париж — Сен-Мало? Твои клиенты не успеют и в уборную забежать.
— Посмотрим. Опыт покажет. Но что касается Кере, оставь его теперь в покое.
— Слушаюсь, мсье.
— Я хочу, чтобы с этим было покончено.
— Слушаюсь, мсье.
— Прекрати! Брось валять дурака. Как ты, в порядке?
— В полном. Если верить старому ослу, который меня пользует, я выздоровел. И могу возвращаться к нормальной жизни.
— А что думает твоя мать?
— Она страшно волнуется. Мне пришлось поклясться ей, что я буду блюсти режим. Я теперь способен дать любую клятву, лишь бы меня оставили в покое. А тебя я скоро увижу?
— На той неделе заеду.
— О’кэй. Чао!
Ронан вешает трубку и возвращается к себе в спальню. У него в запасе три дня. Заказное письмо, посланное в субботу, придет в четверг. Отлично!
Он запирает дверь, чтобы ничто не мешало его уединению. Какую-то минуту взвешивает все «за» и «против». По сути дела, ничто не мешает ему поехать в Париж и в промежуток между двумя поездами успеть поговорить с Элен, рассказав ей обо всем лично. Но в письме легче объясниться. К тому же Ронан не имеет ничего против этой женщины. Через нее он целится в Кере. Бить надо сильно, но вовсе не обязательно при этом присутствовать. Итак, письмо! И немедленно. Нужно дать себе время, чтобы заточить формулировки, заострить, довести до кондиции бритвы.
Ронан раскладывает на письменном столе бумагу, ручку и, стараясь настроиться на нужный лад, начинает с адреса:
«Мадам Элен Кере, 23-бис, улица Верней, 75007, Париж».
Для верности в левом углу он пишет: «Лично». Это необязательно, но уже само по себе звучит предостерегающе.
Мадам!
Прежде чем читать письмо, внимательно изучите фотографию, приложенную к нему. Снимок газетный, не слишком высокого качества. Однако Вы с первого взгляда узнаете человека, стоящего в центре группы. Смотрите. Не торопитесь. Это Ваш муж. Теперь смотрите внимательно. Что Вы видите на лацкане его пиджака? Это не просто значок. Это маленький серебряный крест. Крест, который носили священники, решившие сбросить сутану. Ваш муж, мадам, был тогда, то есть десять лет назад, священником. Впрочем, зря я рассказываю Вам о прошлом. Ваш муж «навсегда» священник. Как для Вас, ревностной католички, так и для меня — недостойного христианина, нет ни малейшего сомнения в том, что Жан-Мари Кере остается священником на веки веков.
Ронан перечитывает письмо. Как будто неплохо для начала. Когда Элен дойдет до этих строк, она уже будет ранена в самое сердце.
Снизу доносится звонок к обеду.
— Иду, — кричит Ронан.
Он аккуратно, точно прилежный ученик, кладет письмо и конверт в бювар, проводит щеткой по волосам и спускается.
— У тебя сегодня как будто хорошее настроение, — замечает мадам де Гер. — Я слышала, ты недавно говорил по телефону.
Молчание.
— Я не спрашиваю тебя, кто звонил, — не унимается она.
— Эрве.
Она поджимает губы и усаживается напротив сына.
— Опять картофельный салат, — бросает Ронан. — Неужели нельзя дать колбасы или паштета — ну хоть чего-нибудь поплотнее!
Мадам де Гер в возмущении сурово глядит на него.
— Ты же поклялся, что будешь осторожен.
— Ладно. Ну а представим себе, что я отправляюсь в небольшое путешествие, чтобы проветриться.
