Анатолий Ромов - Совсем другая тень
Налив полную чашку молока и сделав глоток, подумал: газеты были сложены, вот и не увидел листка. Что это? Обычно так выглядят уведомления о посылках или телеграфных переводах. Подтянув бумажку к себе, вчитался. Ну и ну... Такого я еще не получал. Повестка в прокуратуру, куда я должен явиться завтра в качестве свидетеля.
Нажал кнопку стоящего на столе "Филипса" и нашел музыку. Не спеша отпивая молоко, стал изучать бумажку. В ней сообщалось: завтра в четырнадцать ноль-ноль мне, Лотареву С.Л., надлежит явиться в Прокуратуру РСФСР, к некоему "след. Рахманову А.В.". То есть к следователю.
Повестка меня не обрадовала, но и не вызвала особых опасений. Перебрав все, что произошло со мной за последние полгода, я вспомнил два более-менее серьезных происшествия, случившихся на моих глазах: драку в ресторане и автокатастрофу. Мелькнула мысль о поездке в Смоленскую область с Юрой и Женей, но я постарался отогнать ее подальше. Не может быть, чтобы вызывали из-за этого. Ведь прошло больше двух месяцев. Стал вспоминать подробности драки в ресторане и автокатастрофы. Но опять подумал: вдруг вызов связан с той поездкой. Снова успокоил себя, но на всякий случай набрал Сашкин номер. Трубку никто не снял. Решив позвонить позже, я прихватил "Филипс" и перешел в темноту комнаты. Сел в кресло. Знакомая музыка наконец отвлекла от тревожных мыслей, и я сразу же вспомнил Алену. Со мной происходило что-то непонятное. Я так долго считал Алену лишь увлечением, не более, а теперь вдруг осознал: без Алены я не могу. Хочу увидеть ее как можно скорее, хочу, и все тут. С июля, когда я получил неожиданный гонорар, мы почти не расставались. Сначала побывали в Дагомысе, потом перелетели на Рижское взморье, потом довольно долго жили у Сашки на даче. Черт... Какие же это были дни! Какие прекрасные дни... В последний день августа я отвез Алену домой. Было около часа ночи, когда она поцеловала меня на прощание, вышла из машины. У самого подъезда обернулась, махнула рукой и исчезла. Тогда я подумал: вот и хорошо, мы должны отдохнуть друг от друга. И как только хлопнула дверь, с легким сердцем развернул машину. А вот теперь, теперь не могу даже представить, как дотяну без нее эту неделю.
Вспомнив про листок, опять набрал Сашкин номер. На этот раз после третьего гудка мембрана щелкнула и сонный Сашкин голос спросил:
- Ал-ла... Кто это?
- Сань, извини, это я.
- А... Что-нибудь случилось?
- Не знаю. Может, случилось, может, нет. Мне пришла повестка в прокуратуру.
- В прокуратуру?
- Да. На завтра. На два часа дня. Вот я и решил позвонить.
- Там написано, в качестве кого?
- Написано. В качестве свидетеля.
- Подожди, дай соображу. Надо встретиться.
- Давай встретимся.
- Вот только когда? Сейчас уже ночь. Давай завтра утром? Часов в десять? Устроит?
- Конечно.
- Тогда завтра к десяти подходи к нашему месту, у булочной. Я буду на своей машине. Договорились?
- Договорились.
- Значит, до завтра. - В трубке раздались гудки.
Утром, в десять, я подошел к булочной. Девятка стояла на привычном месте. Я сел рядом с Сашкой, тот подмигнул мне:
- Повестку захватил?
Я протянул листок. Сашка изучил, вернул:
- Понятно. Как ты вообще?
- В каком смысле "как"?
- Не паникуешь?
- Почему я должен паниковать?
- Ну мало ли.
- Да нет. Не паникую.
Мы посидели молча. Наконец Сашка потер шею:
- Правильно. Паниковать нечего. Но с другой стороны... У тебя ведь не было серьезных происшествий? За это время?
- Вроде нет. Если не считать, что на Рижском взморье мы с Аленой были свидетелями большой драки в ресторане.
- Сам-то ты в ней не участвовал?
- Нет. Но потом туда приехала милиция и записала нескольких свидетелей, в том числе и нас с Аленой.
- Драка в ресторане. Да нет. Не будем обольщаться. Драками занимается милиция. Вызов же у тебя в прокуратуру.
- И что это значит?
- Это значит, здесь что-то серьезное.
- Серьезное?
- Да. Понимаешь, что я имею в виду? Очень серьезное.
Я сидел молча, разглядывая пустой переулок. Серьезное... Надо уточнить у Сашки, что же он все-таки имеет в виду. Впрочем, вспомнив ту поездку, можно и не уточнять. Серьезное, именно серьезное, вполне могло быть. Юра и Женя запросто могли убить водителя того трейлера. Так что получается: девятого июля я подвез двух убийц. Черт... Но может, я все это придумал? Посмотрел на Сашку:
- Саня, давай поговорим начистоту. Ты имеешь в виду трейлер? И Юру с Женей?
Сашка усмехнулся:
- Именно. И Юру с Женей.
- Ты считаешь, что они...
Сашка медленно провел ладонью по баранке:
- Не знаю. Хотя все могло быть. В этом же замешан Вадим Павлович.
Вадим Павлович. Человек, угрожавший Сашке. В принципе, неплохо бы выяснить, что он из себя представляет. Ведь теперь это касается и меня. Я опять посмотрел на Сашку:
- Саня, может, все же скажешь, кто такой этот Вадим Павлович?
Сашка всем корпусом повернулся ко мне:
- Кто такой? Блатняга, от которого можно ждать всего! Знаешь, как я с ним познакомился?
- Не знаю.
- Сделал ему пластическую операцию. Левую! За бабки! Ну и... попал. Этот Вадим Павлович держит теперь меня мертвой хваткой. Страшно жалею, что впутал тебя в это дело. Но если эти ребята кокнули водителя, нашей вины здесь нет. Ни твоей, ни моей. Мы ведь понятия не имели, чего они хотят. Понимаешь?
Я не ответил. Мне нужно было осмыслить все, что только что услышал.
Объяснив мне все, Сашка немного успокоился, снова откинулся на сиденье, устало сказал:
- Ладно, давай не будем гадать. Если вызов в прокуратуру не относится к той поездке, хорошо. Если же относится, старайся говорить им правду.
- Правду?
- Да, за исключением одного дня. Того самого. Девятого июля.
- Почему?
- По простой причине. Каждое твое показание все равно будет проверено. Что же касается девятого июля... Если парни действительно убили водителя и залетели, ГАИ наверняка сразу же начала искать твою машину - по настоящим номерам, которые запомнил тот гаишник. И нашел, если тебя вызывают в прокуратуру. Но у тебя есть алиби. Восьмого вечером ты уехал на Сенеж. На этюды. Машину оставил в Москве. Вернулся утром двенадцатого, на электричке. Понимаешь, зачем нужно твое алиби?
- Что тут не понять. Чтобы не впутываться в историю.
- Это в общем. Если говорить об этом точней, все гораздо серьезней.
- В смысле?
Сашка потер нос. Скривился:
- В смысле... В смысле, что тебя не должны связывать с Вадимом Павловичем. У тебя угнали машину и, использовав, вернули. К Вадиму Павловичу ты не имеешь никакого отношения. Даже теоретически. Но к этому выводу прокуратура придет лишь в одном случае. Понимаешь, в каком?
- В каком?
- Если в твоих показаниях не всплыву я. Именно поэтому ты и должен сказать, что двенадцатого вернулся в Москву на электричке. И на Сенеже жил не у меня на даче, а просто на свежем воздухе. Причем пару ночей провел на базе "Рыболов Сенежья". Если с Юрой и Женей замели Вадима Павловича, прокуратура выйдет и на меня. Из-за пластической операции. Но совсем с другого бока. Так что ты здесь будешь ни при чем. Ну а я... Как-нибудь отобьюсь.
- Что, я вообще не должен говорить, что знаю тебя?
- Зачем? То, что мы знакомы, все равно ведь не скроешь. Спросят в лоб скажи, что знакомы. Еще по школе. Изредка встречаемся. И все. Тебя ведь вызвали на два?
- На два.
- Тогда я еду на работу. С тобой же давай встретимся часов в шесть, у "Форума". Расскажешь, что и как. Лады?
- Лады.
Сашка подставил ладонь, я ударил по ней кончиками пальцев, подставил свою для ответного удара и вышел из машины.
Бумажный квадратик
Прокуратура РСФСР оказалась старым кирпичным зданием, стоявшим в глубине такого же старого московского двора. Въезд во двор был с Петровки.
Получив пропуск, поднялся на второй этаж, постучал в кабинет с номером 202. Услышав: "Да, войдите!", вошел. В конце узкого и длинного кабинета сидел человек с округлым, вполне добродушным лицом. Он что-то писал. Увидев меня, на секунду застыл. Потом кивнул:
- Слушаю? Вы ко мне?
- Не знаю. Меня вызывали к Рахманову. Вот повестка.
Человек отложил ручку:
- Простите, ваша фамилия?
- Лотарев.
- Я как раз вас жду. - Показал на стул. - Садитесь. Рахманов это я.
Я сел на стул. Рахманов несколько секунд рассматривал меня. Сказал:
- Для простоты меня зовут Андрей Викторович. А ваше имя-отчество?
- Сергей Леонидович.
- Очень приятно. Сергей Леонидович, я работаю следователем по особо важным делам. По одному из дел, которое я сейчас веду, возникла необходимость допросить вас в качестве свидетеля. Поэтому я вас и вызвал. Простите, вы где работаете?
- Я художник. Член московского групкома художников. Работаю по договорам. Иногда у меня покупают картины.
- Женаты?
- Нет. Холост.
- Живете один?
- Один.
- Родственники у вас есть?
