Юрий Енцов - Охота на единорога
Тогда он схватил клюшку в левую руку, что было вообще-то запрещено, и повел мяч по самой бровке поля. Потом он по траектории развернул лошадь правее и вкатил мяч в угол ворот.
Но судья — не засчитал мяч.
Глава 18
Серж слез с лошади, отдав поводья подбежавшему конюху.
— Лучше сыграем в какую-нибудь другую игру, — сказал он.
— В бильярд? — спросил Удей. Он подозвал к себе помощника с его инвалидным креслом и поехал по дорожке. Неподалеку от поля для поло был навес, под которым располагался большой биллиардный стол, можно было играть на свежем воздухе.
Свита Удая почти все делала за него, расставили шары, подали кий, двигали его вдоль стола, куда он велел: «Мустакым, йассар» (прямо, налево).
Серж увлекся игрой, загнал пару шаров в лузу:
— Вы это серьезно насчет рукописи? — переспросил он Удая.
— Вполне, но что ты поставишь против нее? — спросил Удай.
— Пять тысяч долларов, — предложил Серж.
— Десять тысяч, — поправил его Удай.
— Идет! — согласился Серж.
— Десять партий, — сказал Удай.
— Ладно, — сказал Серж.
Первую партию Серж легко выиграл, когда снова расставляли шары, он заметил, что играет в перчатках и шлеме. Вторую партию он тоже выиграл и предложил Удаю фору, но тот категорически отказался и стал привставать со своего кресла на колесах.
Они играли в «Снукер», английский бильярд. 22 шарами, среди которых 1 белый биток, 15 красных и 6 шаров различных цветов: желтый, зеленый, коричневый, синий, розовый и черный. Шары оцениваются в зависимости от цвета.
Серж слабо знал правила, потому, что всегда играл в американку. Для игры в «Снукер» надо специально подготовить стол: нанести мелом зоны «дома» для битка. Для этого через точку 1 проводится жирная меловая поперечная линия «дома». Радиус зоны равен одной трети расстояния от линии «дома» до ближайшего короткого борта.
В третьей партии Серж разбивал пирамиду, поставив биток на удобной для пего точке в зоне «дома». Первым ударом биток коснулся красного шара, не задев за другой. Важно было не только удачно разбить пирамиду, но и откатить биток как можно дальше от нее.
Шары надо было класть в любую из шести луз, но первым обязательно должен быть сыгран красный шар, после чего можно играть любой. В процессе игры каждый раз, перед сыгрыванием цветного шара, должен быть положен в лузу красный.
Серж сыграл зеленый шар, его место было занято красным, зеленый стал на место розового. Первая часть игры заканчивалась с последним положенным красным шаром.
Но тут кто-то крикнул:
— Шуф (смотрите)!
В биллиардной громко звучала музыка из проигрывателя, Серж не сразу заметил подъехавшей к кромке поля машине. Из нее выскочили люди и стреляли по всадникам тренировавшимся на поле из автоматов Калашникова.
Удай вообще сидел спиной к тому месту. Он повернулся туда всем корпусом, и, увидев, что происходит, закричал:
— Все туда!
Ему пришлось крикнуть трижды и стукнуть по биллиардному столу кием, чтобы вывести своих людей из ступора. Но как только охрана выскочила из-под навеса на освещенное солнцем место, нападавшие стали стрелять по ним.
Помощник стоявший за креслом Удая, стал медленно опускаться, его тело, суча ногами, растянулось на земле, орошая персидский ковер кровью, пузырящимся фонтаном хлынувшей из толстой шеи, в которую попала пуля.
Все случилось так быстро: вот только что они были заняты игрой под музыку и стрекот цикад, неожиданное появление нападавших и смерть, необдуманная и непрочувствованная, как бы необязательная смерть.
Пули крошили каменную стену, единственную стену биллиардного навеса, еще его крышу поддерживали две колонны. Сработал инстинкт, Серж перешагнул через тело, из которого уходит жизнь. Нужно было уйти за эту стену. Но рядом с ним был человек в инвалидном кресле. Серж взял ручки кресла и толкнул вперед медленно пошел вдоль стены. Удай смотрел в сторону стрелявших, командовал и махал рукой. Они скрылись за стену. Спрятались. И наступила тишина, подчеркиваемая конским фырканьем. Раздался звук отъезжающей машины, нападавшие, видимо, расстреляли весь боезапас.
В этой тишине Серж услышал доносившийся из-за стены слабый стон. К ним за стену заскочил телохранитель.
— Поди, проверь, что там, — приказал ему Удай, и тот, с опозданием побежал смотреть туда, где все явственней доносились стоны, они перешли в лепет.
— Трое наших убиты. Пятеро ранены. Убили лошадь, — сказал подошедший старший охраны. — Опять какой-то человек обиделся на тебя?
— Не опять, — возразил Удай, — они же не мстят сразу. Они выжидают, сейчас уже не разберешь, что было год или два назад.
— Ты не может пропустить ни одной женской юбки, — сказал телохранитель, — видимо, опять пострадала честь какой-то семьи, решившей отомстить.
— Поменьше болтай! — оборвал его Удай. — Почему этот иностранец должен выводить меня из-под обстрела?
— Хасана убили, — сказал телохранитель. — И я еще не знаю, какова роль этого иностранца. Я доложу о нем господину Кусею!
— Пошел вон отсюда, — прикрикнул на него Удай.
Серж выглянул из-за кирпичной стены, нападавшим, по всей видимости, удалось скрыться.
Он, не в силах стоять, опустился на землю, телохранитель стоял рядом с ним, то, посматривая на хозяина, то, озираясь по сторонам. Из раны убитого все еще сочилась стынущая кровь.
— Помочь тебе в чем-то? — спросил Удай. Серж помотал головой:
— Нет, все нормально, надо бы выпить.
— А может покурить? — спросил Удай, — как ты относишься к кальяну.
— Да я не курю, — ответил Серж.
— Это не табак… — пояснил Удай и продолжил, — это уже второе покушение на меня. Зимой 1996 года мой автомобиль обстреляли. Меня тяжело ранили, одно из ранений было в позвоночник и у меня паралиовало ноги. После нескольких операций стал ходить, но плохо.
Принесли бутылку «Мартеля». Мягкая сладковатая жидкость лишь чуть-чуть обожгла гортань. Серж пил их большого бокала, рассматривая солнце. День прошел очень быстро, уже вечерело. Когда к трупу прилетела первая муха, на сердце Сержа стало спокойно. Он попросил разрешения пойти переодеться, потому, что убитому они уже не помогут. Что касается Удая, то он и думать забыл о своем телохранителе.
Серж не сопровождаемый никем пошел в раздевалку, там было пусто, обслуга вся сбежала на место происшествия. Он переоделся, достал из портфеля рукопись и принялся разбирать арабскую вязь:
«…Найдя на пыльном пути войны свою частичку — вовсе не половину, маленькую часть своей души — Асман не сразу понял какая это часть: управляющая или подвластная, разъединяющая или собирающая грани личности, что стремятся к распаду. Но это была, как оказалось, по прошествии лет, — составляющая души под названием Счастье. Его крохотное счастье, которое он пил ежедневно по капле, с успехом растягивая на годы. Все же остальное в нем называлось иначе, хотя, как правило, люди путают со счастьем то, что им не является: гордость и власность, ум и проницательность, удачливость и сообразительность, красоту. Забывая, что все это вовсе не счастье, и даже не путь к нему. Иногда — это суррогат, когда уж совсем невмоготу. Но счастье — само по себе. У кого-то — больше, у кого-то — меньше, кому-то его вовсе не дано.
Асман и Лейла, кроме взаимного влечения, которое вовсе не редкость между мужчиной и женщиной, были объединены еще таким пустяком как малое время, небходимое для сна. Они встречались для ночного отдыха очень поздно, но никто из них не тяготился этим. Как правило, вечер Лейлы заканчивался чуть раньше; уложив детей, королева с помощью служанок и евнухов совершала вечерний туалет в особой зале, куда из дворцовых бань доставляли все необходимое, и, переодевшись, направлялась в одну из спален одного из дворцов, в коем королевская чета жила в данный момент. Жилище менялось по прихоти короля, а спальня назначалась дворецким с таким расчетом, чтобы каждую ночь король с королевой проводили в новом интерьере. Лейла, оставшись одна, наверняка бы заблудилась в дворцовых анфиладах, ей помогали ориентироваться слуги, из коих она знала в лицо 2-х, 3-х, да свою любимую служанку-подругу, которая провожала ее к постели и развлекала до прихода Асмана.
Его Величество после захода солнца, когда огненный диск не беспокоил больше короля своим ревнивым присутствием, шел в библиотеку, где принимался за одно из самых приятных своих, в течение суток, занятий. Библиотека была обширной и при его предшественниках, а при нем выросла вдвое. Он читал там и беседовал с мудрецами. Причем он прощал им видимость полнейшего отсутствия мудрости ради их авторитетного в его глазах звания. Здесь в вечерние часы, иногда бывал строитель каналов Ахмет-Хан.
Ближе к полночи, когда звезды разгорались в полную силу, король встречался с древними старцами — дворцовыми звездочетами.
