Герт Нюгордсхауг - Гренландская кукла
— Что с телами?
— Сегодня их осторожно извлекли из грунта и поместили в пластиковые мешки, из которых выкачали воздух, после чего мешки запечатали, так что тела, по сути, находятся в вакууме. В вагончике, который нам туда доставили, есть морозильник. Сохранность обеспечена.
— Что ты скажешь о состоянии тел? Если сравнить, скажем, с «человеком из Граубалле»?
— Состояние превосходное. Чертовски жаль, что мы не располагаем головами. — Профессор нервно барабанил пальцами по столу.
— Ничего, найдутся, — заверил его Фредрик. — Вы не пробовали определить, как именно головы были отделены? Скажем, ударом острого клинка или медленно, с применением несовершенных орудий?
— Интересно, что ты об этом спрашиваешь. — У профессора загорелись глаза. — Я специально занялся этим. Похоже, что головы отделяли совсем не пригодными для такого дела орудиями. Шейные позвонки попросту сломаны. Словом, ничего похожего на острые лезвия.
— И еще одна вещь, — продолжал Фредрик, — которая может облегчить мне толкование этих знаков или письмен… Вам удалось составить себе представление о физическом типе покойников, я подразумеваю строение тела, рост?
Профессор помолчал, собираясь с мыслями, потом сказал:
— Рост «человека из Граубалле» — метр шестьдесят девять. «Человека из Линдоу» — метр шестьдесят семь. Наши будут, пожалуй, повыше, Тур Мейсснер считает — метр семьдесят с лишним. Но ведь мы еще не определили пол, нижняя часть туловища облеплена коркой, для удаления понадобится особое снаряжение. Так что о строении тела говорить что-либо преждевременно.
— Остатки одежды?
Профессор покачал головой.
— Стало быть, голые, — заключил Фредрик. — Но захоронены вместе с какими-то бытовыми предметами или ритуальными принадлежностями.
Они посидели молча, глядя на озеро. Далеко на юге кто-то медленно шел на веслах на север. Рыбаки — тянут вдоль поверхности воды приманку на гольца, немногих представителей вида, еще оставшихся в Савалене, на котором, как и на многих других водоемах, сказались последствия энергетического строительства.
Наконец профессор снова заговорил, поделился с Фредриком планами дальнейших раскопок, сообщил, что независимо от того, найдут ли в этом сезоне еще что-нибудь существенное, государство экспроприирует часть ущелья Рёдален. Это важно для археологов, чтобы они могли продолжать работы, не опасаясь козней со стороны фермеров. Никто не собирается посягать на право выпаса.
Легкой пушинкой впорхнула Юлия Хурнфельдт. Мило поздоровалась с Фредриком, остановилась перед отцом.
— Ты рассказал Фредрику?
— А что я должен был рассказать? — удивился профессор.
— Господи, ты же обещал… Что я буду ассистировать ему во время расшифровки, чтобы усвоить кое-что из его методов.
Фредрик даже побледнел. Чего он меньше всего на свете желал, так это присутствия посторонних во время работы. Дешифровка требовала концентрации. Полная, абсолютная концентрация, не допускающая малейших помех, — вот условие, необходимое для попыток заставить говорить таинственные знаки. Если в помещении будет крутиться Юлия Хурнфельдт — провал обеспечен. Он будет вынужден капитулировать на второй минуте. Одеревенев, точно болотный труп, он уставился в пол, не в силах вымолвить ни слова.
— Я уверен, что Дрюм не станет возражать. — Хурнфельдт прокашлялся. — Такая смекалистая особа, как ты, поможет ему быстрее справиться с трудной задачей.
Фредрику показалось, что он говорит совершенно серьезно, без тени иронии. Поднявшись на ноги, он подошел к окну и раздавил на подоконнике давно скончавшуюся муху. После чего молча покинул гостиную, надеясь, что эта демонстрация лучше всяких слов выразила его протест.
Подали десерт — морошка со сливками. Стивен и Фредрик сидели в дальнем конце столовой. Обед явился кульминацией этого вечера, и оба не скупились на похвалу гостиничному повару, хоть тот и вряд ли мог претендовать на статуэтку, которой награждали мастеров кулинарии. Блюда были простые, вкусные, приготовленные не без изыска.
— У меня голова скоро лопнет, — пожаловался Стивен. — Сколько ни думаю, не могу разгадать твою загадку. Туринская плащаница… Никаких ассоциаций. У этой ямы там наверху — ничего общего с погребением Иисуса. Единственная параллель, которую я вижу, — в той яме есть угли и зола, и упомянутая плащаница тоже подвергалась воздействию огня. Если не ошибаюсь, она обожжена по краям.
Фредрик усмехнулся, уписывая морошку.
— Недурно, — сказал он. — Ты на верном пути. Но больше я ничего не скажу.
— На верном пути? Вот как. — Стивен приободрился.
У Фредрика было задумано предложить Стивену партию в шахматы в зимнем саду, но Стивен объявил, что сегодня вечером ему предстоит сделать несколько важных звонков в Англию. А потому Фредрик устроился на своем привычном месте под фиговым деревом и принялся без помех чертить на полях местной газеты плоды собственных размышлений.
1. Таралд Томсен был суеверен, владел куклой, которой приписывал магические свойства.
2. Таралд Томсен погиб несколько недель назад.
3. Охотник Хугар владел куклой, представляющей упрощенную копию той, что была у Томсена. Хугар был суеверен?
4. Охотник Хугар мертв, вероятно, убит.
5. Куклу Томсена украли, когда она находилась в «Кастрюльке».
6. Куклу Хугара, искалеченную, выбросили в озеро Стурбекк.
7. Фредрика Дрюма два, если не три раза пытались убить.
8. Две попытки совершены втайне, третья открыто, если считать, что Юлия Хурнфельдт к ней никак не причастна.
9. Лиллейф Хавстен мечтает превратить Рёдален в туристский центр; из этого вряд ли что получится, особенно теперь, после сделанных находок.
10. Парелиус Хегтюн видит в планах Хавстена угрозу своей гостинице, если они будут реализованы.
11. Три года назад в ущелье Рёдален бесследно исчезли три бельгийца.
12. Радиоуглеродная датировка и состояние болотных тел указывают на то, что речь идет о подлинных находках, датируемых железным веком.
13. Синдром Туринской плащаницы.
14. Упорная борьба фермеров, во главе со Сталгом Сталгсоном-старшим и его сыном, за то, чтобы ущелье Рёдален оставалось их собственностью.
15. Роль Фредрика Дрюма как эксперта кем-то подвергается сомнению, ему не дают приступить к работе.
Все эти пятнадцать пунктов он держал в уме, зная — если верно их связать между собой, ему явится логичное решение. Однако уравнениям все еще недоставало некоторых постоянных величин. Как только он найдет их, все встанет на свои места.
Фредрик зевнул, сдержал чих. Листья фигового дерева чуть колыхались каждый раз, как кто-то входил в гостиницу. С началом раскопок слух о них распространился достаточно широко, и постояльцев заметно прибавилось.
Вот Юлия Хурнфельдт порхнула вниз по лестнице в бар… Фредрик решил сегодня лечь пораньше. Если завтра утром прибудут образцы из Тронхейма, лучше встретить их, хорошенько выспавшись. Подойдя к будке телефона-автомата, он знаками показал Стивену, что идет к себе в номер. Дежурная в вестибюле сама подала ему ключ, успела уже запомнить его.
В номере царила страшная духота, и мысленно он проклял горничную, которая упорно закрывает окна. Фредрик нуждался в чистом воздухе для крепкого сна. Чистый воздух с запахом хвои. Что может быть здоровее? По пути к окну он начал снимать рубашку.
Чертовски досадно, что он не успел потолковать со старым охотником перед тем, как его прикончили. Или он не был убит? Возможность естественной смерти не исключена. Пришел в ярость оттого, что охотничий талисман оказался не в силах защитить ущелье Рёдален от вторжения посторонних, зашвырнул его, и по пути к поленнице отказало сердце. Если так, будет, во всяком случае, одной черной тучей меньше в пасмурных небесах.
Фредрик взялся за раму, намереваясь распахнуть окно до отказа. Рама была тяжелая, современного типа. Не успел он открыть окно и наполовину, как почувствовал, что рама срывается с петель и всей тяжестью падает на него. Фредрик упал на колени, повернул голову, чтобы ее не придавило к подоконнику.
И различил за спиной какой-то силуэт.
Все происходило стремительно, и Фредрик, лишенный возможности защищаться, действовал инстинктивно. Он сделал единственное, что ему оставалось, — изо всех сил лягнул стоящего за спиной человека. Попал, судя по всему, по руке и выбил из нее какой-то предмет, который закатился под кровать и разбился. Послышался стон, неизвестный прошипел «черт!», но тут же навалился на него и на оконную раму, со страшной силой прижимая его голову к подоконнику.
Фредрик отбивался, как мог, ногами, но толку от этого было мало. Неизвестный продолжал нажимать, рот Фредрика непроизвольно открылся, и у него вырвался хриплый писк. «Еще секунда, — подумал он, — и череп лопнет, как яичная скорлупа». Фредрик отчаянно извивался всем телом, но давление все возрастало и возрастало.
