Герт Нюгордсхауг - Гренландская кукла
Фредрик спросил, не упоминалась ли в рассказах Томсена своеобразная кукла, обладающая таинственными свойствами, охотничий талисман из Гренландии? Бьерн Леннарт ответил утвердительно. Томсен часто говорил об этой кукле, при этом на губах его неизменно появлялась странная улыбка. Как будто он обладал неким знанием, недоступным другим. О родственниках Томсена Бьёрн Леннарт ничего не слышал. Правда, Таралд Томсен иногда пропадал на несколько недель, но где находился в это время, не рассказывал.
Итак, что-то укладывалось в схему, которая выстраивалась в голове Фредрика Дрюма. А что-то — нет. Он не мог уловить общей логики. Решил сделать еще пару звонков.
Сперва позвонил в клуб аквалангистов «Аква Марина», поговорил с председателем. Они работали под водой весь день накануне. Нашли сумку, подобрали фотоаппаратуру. Шприц обнаружили только с помощью металлоискателя. Фредрик назвал председателю адрес одной химической лаборатории и попросил от его имени сдать шприц туда, чтобы сделали анализ содержимого.
Потом позвонил Турбьерну Тиндердалу и довольно долго беседовал со своим компаньоном и другом.
Фредрик Дрюм перешел в наступление. Наконец-то ему стали известны некоторые составные части соуса. Вернувшись в зимний сад, он внимательно следил за тем, кто выходит и входит в гостиницу. Его интересовало одно конкретное лицо.
«Не воображай, что, приезжая в Колботн, ты приносишь только радость и благодушие. Начать с того, что ты вносишь расстройство, если не приезжаешь, а это с тобой бывает. Ну а если приехал, это еще не значит, что все в порядке. Порой из-за тебя в доме все переворачивается вверх дном».
Фредрику снова вспомнилась книга о писателе Арне Гарборге. У него было такое ощущение, что эти слова относятся и к нему: где бы он ни появился, все переворачивается вверх дном. Правда, пока что здесь царит мир и покой.
На площадку перед гостиницей одна за другой въезжали машины. Рабочий день исследователей в ущелье Рёдален закончился. Интересно было бы услышать — есть ли новые находки. Однако сейчас его больше волновал другой вопрос.
Фредрик внимательно разглядывал каждого, кто входил. Было видно, что они устали. Человек, который был нужен ему, очевидно, не участвовал сегодня в работе. Фредрик остался сидеть в зимнем саду. Заказал чашку чая. Стивен, вероятно, храпел у себя в номере после обеда.
Перед крыльцом остановилась красная машина, из которой вышла пожилая худая женщина. Наконец-то…
Он встал и встретил ее в вестибюле. Увидев Фредрика, она остановилась, наградила его отнюдь не дружелюбным взглядом и развела руками.
— Я понимаю, что вы ждете, — сказала доктор Сесилия Люнд-Хэг. — Увы, ничем не могу вас обрадовать. Вы получите эти предметы только завтра утром.
Фредрик вежливо предложил ей выпить с ним чашку чая, и она неохотно последовала за ним к столику под фиговым деревом. Как только села, обрушила на него град упреков.
— Сколько хлопот у меня из-за вас, Дрюм, из-за ваших причуд, да-да, причуд. Другие исследователи довольствовались бы фотографиями и диапозитивами, но вам непременно выкладывай сами предметы. Вам должно быть ясно, что речь идет о бесценных образцах, их нельзя просто так переслать из Тронхейма по почте. И пока они не будут переданы в хранилище для дальнейшей экспозиции, я несу за них личную ответственность. — Она поджала губы. — Сейчас я приехала со станции, образцы прибудут поездом, спецпосылкой сегодня вечером. Сплошные осложнения! В ВТУ среди людей, которым я доверяю, не нашлось ни одного, кто согласился бы привезти образцы на своей машине. Из-за ваших придирок у меня не было даже времени хоть раз самой посетить место находок в Рёдалене.
— Но, дорогая доктор Люнд-Хэг, — как можно мягче начал Фредрик, — я ведь был убежден, что с самого начала было отчетливо сказано, что мне понадобятся оригиналы.
Доктор Люнд-Хэг фыркнула.
— Отчетливо… Мне в голову не могло прийти, что вас не устроят фотографии. В жизни не встречалась с такими претензиями на исключительность, какие предъявляете вы. Я продолжаю считать, что сохранность образцов куда важнее более быстрого их толкования вами.
Фредрик внимательно рассматривал ученую даму, изливавшую на него свое раздражение. Она не скрывала, что он ей не нравится. То ли как личность, то ли как эксперт. Возможно, она страдала комплексом ответственности. Весьма характерным для пожилых исследователей и нередко тормозящим усилия молодых с их готовностью экспериментировать, искать новые пути. Но положение Фредрика освобождало его от подчинения консервативным правилам в стерильных лабораториях.
— На мой взгляд, — сказал он, — для таких подлинных образцов чрезвычайно важно соотношение патины, форм и узоров. Может быть, достаточно обойтись фотографиями. К сожалению, я этого еще не знаю. Ты сказала — завтра утром?
— Да, — ответила Сесилия Люнд-Хэг, немного остывшая за чашкой чая. — Как только на станции откроется посылочное отделение. Я лично поеду за посылкой.
— Отлично, — сказал Фредрик. — Кстати, ты сама руководила всеми десятью операциями по датировке в радиологической лаборатории?
— Да, всеми десятью, — твердо произнесла Люнд-Хэг. — Лично присутствовала на всех этапах. Возраст образцов определен со стопроцентной точностью, так что вы можете не беспокоиться.
— Что это за образцы?
— Кость и дерево. Особая болотная почва предотвратила гниение.
— Датировка тел тоже будет произведена в лаборатории ВТУ?
— Конечно. — Она гордо вскинула голову. — У нас одна из лучших в Европе лабораторий по радиоуглеродной датировке. — Люнд-Хэг встала. — Завтра утром вы получите у меня образцы. И горе вам, если не обеспечите их сохранность.
Доктор Люнд-Хэг удалилась, и Фредрик остался сидеть, размышляя. Эта ученая дама поистине страдала комплексом ответственности. Без каких-либо оснований для этого: в конечном счете эти образцы являлись достоянием археологов.
Люнд-Хэг не вписывалась в схему, которую он выстраивал. Радиолог она превосходный, это ясно. Достаточно ей только взглянуть на какой-нибудь образец, чтобы электроны сорвались со своих орбит и явились наблюдателю. Неудивительно, что работающий вместе с ней младший Хавстен ходит такой унылый.
Фредрик допил свой чай и взял курс на гостиную, куда незадолго перед тем спустился сверху профессор Хурнфельдт.
Виктор Хурнфельдт потягивал аперитив, взирая куда-то вдаль над озером Савален. Он встретил улыбкой появление Фредрика.
— Доволен сегодняшним днем? — Фредрик сел на диван рядом с профессором.
— Как сказать… Зависит от того, что ожидаешь. Ничего интересного не нашли, хотя раскопали довольно большую площадь вокруг участка, где обнаружены тела. Надеемся хотя бы найти головы. Конечно, было бы здорово убедиться, что болото напичкано стариной, но ведь мы только начали, видит Бог.
Профессор почесал щеку со следами комариных укусов.
Фредрик медленно кивнул и тоже посмотрел вдаль. Обвел взглядом контуры заливов и мысов, остановился на обветренной коряге на самом конце одного мыса.
— И все же, — произнес он, — тебе не кажется странным, что все находки сделаны там, где работал экскаватор. Вы не пробовали копать дальше по направлению канавы?
Профессор покачал головой и вопросительно посмотрел на Фредрика.
— Попробуйте завтра, — предложил Фредрик, не сводя глаз с кривых сучьев коряги.
— Тебе что-нибудь известно, Дрюм? — Профессор Хурнфельдт вдруг весь напрягся.
— Я не копался в болоте до вас, если ты это подразумеваешь, — улыбнулся Фредрик. — Просто у меня привычка такая — говорить о таинственных видениях в ожидании реальностей. Завтра получу образцы из Тронхейма, если можно положиться на слово доктора Сесилии Люнд-Хэг.
— Можно вполне, — заверил Хурнфельдт. — Если она сказала «да», не отступит. Ее ближайшие родственники — железные люди.
Он допил свой аперитив.
— Что с телами?
— Сегодня их осторожно извлекли из грунта и поместили в пластиковые мешки, из которых выкачали воздух, после чего мешки запечатали, так что тела, по сути, находятся в вакууме. В вагончике, который нам туда доставили, есть морозильник. Сохранность обеспечена.
— Что ты скажешь о состоянии тел? Если сравнить, скажем, с «человеком из Граубалле»?
— Состояние превосходное. Чертовски жаль, что мы не располагаем головами. — Профессор нервно барабанил пальцами по столу.
— Ничего, найдутся, — заверил его Фредрик. — Вы не пробовали определить, как именно головы были отделены? Скажем, ударом острого клинка или медленно, с применением несовершенных орудий?
— Интересно, что ты об этом спрашиваешь. — У профессора загорелись глаза. — Я специально занялся этим. Похоже, что головы отделяли совсем не пригодными для такого дела орудиями. Шейные позвонки попросту сломаны. Словом, ничего похожего на острые лезвия.
