Евгения Грановская - Мраморный король
– Сударыня, вы не ушиблись? – спросил он.
– Что? Ах нет, со мной все в порядке. Господин Ласкер, – произнесла вдруг женщина быстрым и взволнованным голосом, – прошу вас, вернитесь в отель! Вам не нужно туда ехать!
Лицо шахматиста вытянулось от изумления.
– Позвольте, сударыня, я не…
– Я должна идти!
Женщина повернулась и быстро пошла прочь. Ласкер хотел догнать ее, но в этот момент толстяк окликнул его с саней. Ласкер отвлекся на толстяка, а когда вновь повернулся к женщине, ее уже и след простыл.
Ласкер вернулся к саням в глубокой задумчивости.
– Что там? – тревожно спросил толстяк. – Цела?
– Цела, – ответил Ласкер.
Толстяк дернул одутловатой щекой и сердито произнес:
– Сумасшедшая какая-то. Эй, кучер! Трогай, любезный, трогай!
Сани вновь покатили по заснеженной дороге. Толстяк повернулся к Ласкеру и стал что-то рассказывать ему, однако шахматист слушал рассеянно. Двойное предупреждение – Чигорина и таинственной незнакомки – несколько охладило его пыл, но, однажды приняв решение, он никогда от него не отказывался, а потому не отказался и от этой поездки. «В конце концов, я в цивилизованной стране, – думал Ласкер. – Если что-нибудь пойдет не так, я всегда смогу обратиться за помощью в полицию. Впрочем – разберусь сам!»
5
Князь Дадиани Мегрельский принял Ласкера ласково и несколько даже восторженно.
– Господин Ласкер! Знаменитый чемпион! – вскричал он, едва только гость переступил порог гостиной. – Будь мы знакомы поближе, я бы обнял вас по русскому обычаю! Ну, а так – позвольте крепко пожать вашу руку!
Князь Дадиани оказался невысоким темноволосым господином с орлиным носом и тонкой полоской усиков над темной верхней губой. Глаза у князя были большие, черные, пылающие, а глазной белок отдавал синевой. Одет он был в белоснежную черкеску с серебряными газырями, черные шаровары и мягкие сапоги. Черкеска была подпоясана черным кожаным поясом, на котором висел грозный кинжал в серебряных ножнах.
– Рад познакомиться, ваше сиятельство! – с достоинством сказал Ласкер, пожимая крепкую руку князя.
– А уж я как рад! Прошу вас, господин Ласкер! Вы ведь еще не ужинали? Пожалуйте за стол!
Он обнял шахматиста за плечи и провел его к накрытому столу. При виде тарелок с фаршированной бараниной, маринованной рыбой, гусиным паштетом, артишоками и разносолами у Ласкера свело живот.
– Присаживайтесь, присаживайтесь! – хлопотал князь, выдвигая стул и усаживая на него гостя.
В глазах его прыгали чертики, на смуглых щеках пылал румянец. По всему было видно, что встреча с чемпионом возбудила князя.
– Ах, черт возьми, как я рад принимать вас у себя! Гришка! – гаркнул он вдруг так громко, что Ласкер едва не выронил из рук вилку. – Где тебя черти носят!
Из соседней комнаты прибежал рослый молодец в такой же черкеске, как у князя, только черной.
– Я здесь, ваше сиятельство! – гаркнул он еще более громким голосом, чем у князя.
– Будешь прислуживать за столом! – распорядился князь и повернулся к Ласкеру. – Гришка – мой денщик! Нынче расторопного лакея днем с огнем не сыщешь, а Гришка даст любому лакею фору! Гришка, покажи!
Молодец схватил со стола две бутылки вина и принялся ловко подкидывать их в воздух и тут же ловить. Подкидывал он их закрытыми, а когда наклонил над бокалами, оказалось, что бутылки уже откупорены. Молодец ловко разлил вино по бокалам, снова подкинул их в воздух, поймал и поставил на стол, не пролив ни капли.
– Видали? – захохотал князь. – Ловок, каналья! И как у него получается – ума не приложу! Ну что, господин чемпион, за вас, за вас!
Ласкер чокнулся с князем и отпил вина. Он был слегка ошеломлен столь экспрессивным приемом и столь энергичными манерами князя. Впрочем, князь Дадиани – миляга, и шахматы он, судя по всему, обожает.
– Как вам? – спросил князь, кивком указывая на бутылку.
– Вино отменное, – ответил Ласкер.
– Это вино мне доставляют из одной грузинской деревни, которую даже на карте не отыщешь! – с сияющей улыбкой сообщил князь. – А артишоки – из самого Парижа! Я уже не говорю про гусиную печенку! Все, что стоит на этом столе, – продукты лучшего качества! Возьмите кусок баранины! Лучшей баранины вы не попробуете нигде, это я вам говорю! Гришка, положи гостю баранины!
Молодец ловко поддел на вилку кусок ароматного мяса и положил его на тарелку Ласкера.
– Пробуйте, господин Ласкер, пробуйте! – с жаром проговорил князь.
Ласкер попробовал и нашел, что баранина с красным вином сочетается так же великолепно, как соленые сухари с пивом. Он так и сказал князю. Тот в ответ расхохотался.
– Я совсем забыл, что вы немец! – весело сказал князь. – Для вас пиво такой же национальный напиток, как для русских квас! Кушайте баранину, господин Ласкер, кушайте! Должен вам признаться, я восхищаюсь вашей игрой. Кое-кто считает, что ваша победа над Стейницем не совсем заслужена, но я готов с пеной у рта доказывать, что вы – лучший шахматист на свете! У вас острый ум, железная воля и необыкновенный талант угадывать характер противника. Вы вникаете в стиль его игры, находите его слабые места и используете их!
Ласкер был удивлен, насколько точно князь разгадал его манеру.
«А ведь этот кавказец действительно понимает шахматы», – подумал он.
– Гришка! – гаркнул князь. – Положи гостю еще баранины!
Молодец собрался исполнить приказание князя, но Ласкер схватил его за руку и сказал:
– Я бы предпочел рыбу.
– Гришка, рыбу гостю! – тут же отреагировал князь. – Рыбу и белое вино!
И пиршество продолжилось.
Спустя полчаса Ласкер «отвалился» от стола с переполненным желудком. Такого пресыщения он не испытывал давно.
– Князь, ужин был великолепный, – похвалил Ласкер, желая сделать приятное хозяину. – Благодарю вас!
– Что вы, что вы, господин Ласкер! – запротестовал князь, сверкая белоснежными, крепкими зубами. – Это и не ужин даже, а так… кое-что на скорую руку. Надеюсь, вы не откажетесь от портвейна и сигары?
– Не откажусь, – ответил Ласкер.
– Тогда, будьте любезны, пройдемте к камину.
Они прошли к камину и расположились в уютных креслах. Молодец принес портвейн, рюмки, сигары и две датские трубки. Князь набил трубку, а Ласкер закурил сигару.
Некоторое время они наслаждались отменным качеством табака, задумчиво глядя на пылающие поленья в камине.
«Чем холоднее снаружи, тем уютнее внутри, – думал Ласкер, с наслаждением вытягивая ноги к камину. – Ах, боже мой, до чего же хорошо!»
– Господин Ласкер, – заговорил, выпуская облако дыма и понижая голос, князь, – я хотел вас кое о чем попросить.
– Я весь внимание, – с вежливым поклоном ответил Ласкер.
– Я хочу сыграть с вами партию в шахматы. Это возможно?
– Разумеется, – ответил Ласкер, заранее знавший о просьбе князя.
– Отлично! – Князь бросил мимолетный взгляд на часы. – Я знал, что вы не откажете мне в этой маленькой любезности, и позвал на игру журналистов. Они прибудут через сорок минут.
– Журналистов? – удивленно переспросил Ласкер. – А это зачем?
– Для меня огромная честь играть с чемпионом, и я готов поделиться этой радостью со всем миром! Это во-первых. А во-вторых… – Князь пристально посмотрел на шахматиста. – У меня к вам маленькая просьба. Видите ли, я человек очень тщеславный. И еще – я терпеть не могу проигрывать.
– В этом вы не одиноки, – заметил Ласкер.
– Да-да, я знаю. И тем не менее… Я хочу сделать вам предложение, против которого вы не сможете устоять. Я хочу, чтобы вы проиграли мне.
Сигара дрогнула в пальцах Ласкера.
– Я, должно быть, ослышался. Вы предлагаете мне сознательно проиграть?
– Вы не ослышались, – сказал князь. – Как только прибудут журналисты, мы начнем игру. И на двенадцатом или четырнадцатом ходу вы мне проиграете.
Ласкер побледнел. Сигара с хрустом переломилась в его пальцах. Он, не глядя, швырнул ее в камин и стал медленно подниматься с кресла.
– Господин Ласкер, вы не дослушали, – сказал тогда князь. – Вы проиграете мне, но сделаете это не задаром. Я заплачу вам за проигрыш тысячу рублей золотом.
Ласкер встал. Рыжеватые усы молодого немца угрожающе ощетинились, побелевшие от гнева губы мелко подрагивали.
– Предлагать такое мне? – прорычал Ласкер. – Да вы, сударь, негодяй!
Князь вскочил с кресла со скоростью распрямившейся пружины. Пылающие черные глаза в упор смотрели на шахматиста, рука схватилась за рукоять кинжала.
– Что ты… Гришка! – рявкнул князь.
– Я здесь! – послышался откуда-то сбоку бодрый голос молодца.
– Пистолет мне! Живо!
Серебряная рукоять капсюльного шестизарядного «кольта» легла в сухую ладонь князя. Он сжал пистолет, наставил его дулом в живот Ласкеру и проговорил ледяным голосом:
– Извольте повторить то, что вы только что сказали.
– Я сказал, что вы негодяй, – ответил Ласкер, не глядя на пистолет. – А теперь вижу, что не только негодяй, но еще и трус.
