Карина Тихонова - Я и мое отражение
– Женечка-то все хорошеет! – воскликнул он.
И я увидела прямо перед собой маленькие холодные глазки, в которых не было и тени улыбки.
– Вот именно, – ответила тетушка. – Ну что? Наши дела в порядке?
Толстячок развел руками, словно говоря: «Да может ли быть иначе!»
– Прекрасно! – воспользовалась тетушка любимым словом. – Значит, мы сразу и подпишем, и перекинем?..
– И подпишем, и перекинем, – повторил толстячок. Оглянулся на меня и шутливо сказал:
– Если наследница не против.
– Она не против, – ответила тетушка и посмотрела на меня взглядом укротительницы тигров.
– Я не против, – подтвердила я покорно.
– Прекрасно! – повторила тетушка.
Мы вошли в огромный холл, поделенный пополам длинными деревянными стойками. На стойках были сделаны высокие щиты из прозрачных, отмытых до блеска стекол. Пуленепробиваемых, надо полагать. Я с интересом оглядывала помещение. Кроме Сбербанка, я в таких заведениях ни разу не бывала.
– Прошу вас, – поторопил меня толстячок. – В мой кабинет.
– Женечка, давай скорей, – подхватила тетушка.
– Иду, – ответила я покорно.
Мы обогнули деревянные стойки и вошли в дверь служебного помещения. Два охранника дернулись было вперед, но, увидев толстячка, вытянулись в струнку.
Толстячок не обратил на них никакого внимания.
Мы прошли длинный коридор. Изредка нам навстречу попадались милые девушки в строгой форменной одежде. Они бросали на нас любопытные и почтительные взгляды, одна даже осмелилась поздороваться. Впрочем, тетушка ей не ответила. Не ответила и я, хотя было стыдно за такое хамство.
Ничего не поделаешь! Роль обязывает!
Наконец, мы дошли до двери, обтянутой темной кожей. На двери висела табличка с лаконичной надписью: «Приемная».
Толстячок толкнул дверь, и мы оказались в большой уютной комнате.
Опущенные шторы на окнах создавали приятный полумрак. Навстречу нам из-за солидного офисного стола поднялась представительная немолодая дама.
– Добрый день, – сказала она с улыбкой.
– Здравствуйте, – снизошла тетушка. Пришлось снизойти и мне.
– Здрасте.
– Ольга Петровна, нам, пожалуйста…
Толстячок повернулся к нам.
– … Чай? Кофе? Что-нибудь покрепче?
– Мне виски, – сказала я.
Тетушка развернулась и посмотрела на меня.
– Может, позже? – спросила она со значением.
– Нет, – закапризничала я. – Хочу сейчас!
Тетушка поджала губы. Толстячок лучился добродушной улыбкой.
– А вам, Елена Борисовна?
– Спасибо, ничего не нужно, – ответила тетушка вежливо. Но я-то прекрасно видела, что она едва сдерживает бешенство!
– Значит, виски, – подвел итог толстячок. Открыл дверь своего кабинета и замер, пропуская дам.
Дамы вошли. Толстячок завершил шествие и притворил за собой дверь.
– Прошу! – сказал он. – Располагайтесь, где вам удобно!
Я окинула взглядом кабинет. Симпатично, но ничего оригинального. Подобную обстановку я видела и в рекламных буклетах дорогой офисной мебели, и в сериалах про «деловых людей». Кожа, хромированная сталь, натуральное дерево, светильники в стиле «модерн».
Я уселась на диване, закинула ногу на ногу и постаралась придать себе независимый вид. Меня начинала колотить нервная дрожь.
Виски я попросила по нескольким причинам.
Во-первых, хотелось позлить тетушку.
Во-вторых, потому, что страшно трусила.
В-третьих, чтобы дрожание рук имело какое-то невинное оправдание.
И в-четвертых, потому, что подпись могла не получиться.
Что тогда со мной будет? Впрочем, и так понятно. Незачем об этом и спрашивать.
– Ну, приступим, пожалуй, – сказала тетушка, усаживаясь в кресло.
Она нервничала все заметней.
Толстячок торопливо подкатился к огромному столу, покопался в ящике и достал из него кожаную папку. Раскрыл ее, пробежал глазами написанное, несколько раз кивнул головой.
– Да, все верно, – сказал он. – Все так же, как мы делали раньше.
– Дайте мне, – потребовала тетушка.
Забрала папку и внимательно прочитала текст.
– Все в порядке? – осведомился толстячок.
– В полном, – ответила тетушка. – Слово в слово.
Открылась дверь, в кабинет вошла секретарша с небольшим деревянным подносом в руках. Подошла ко мне, опустила поднос на журнальный столик перед диваном.
– Вот, как вы любите, – сказала она вполголоса и улыбнулась. – Виски со льдом и апельсиновый сок.
– Свежевыжатый? – всполошился толстячок.
– Свежевыжатый, – успокоила его секретарша.
Толстячок издал вздох облегчения.
Я хотела сказать, что вообще-то больше люблю грейпфрутовый сок, но вовремя спохватилась. Вместо этого небрежно сказала:
– Благодарю.
Секретарша еще раз улыбнулась мне и пошла к двери. Я взяла в руки невысокий толстенький бокал с запотевшей от холода стенкой.
– Может, сначала подпишешь? – спросила тетушка.
Я подняла взгляд. В тетушкиных глазах плескалось бешенство.
– Нет, – ответила я. – Хочу пить.
– Елена Борисовна, не будем торопиться, – засуетился толстячок. – Женечка давно у нас не была, я даже соскучился. Как ты отдохнула, милая?
– Нормально, – ответила я и поднесла бокал ко рту. В нос ударил едкий запах мокрого дерева. В дубовой бочке настаивали, как полагается… Впрочем, не всегда. Разный виски пахнет разным деревом.
Я сделала большой глоток. Едкая жидкость наждаком проехала по пищеводу и упала в желудок.
– Выглядишь прекрасно, – продолжал суетиться толстячок. – Прямо цветешь, тьфу-тьфу… О здоровье можно и не спрашивать.
– Прекрасно себя чувствую, – поддержала я собеседника и сделала второй обжигающий глоток. Поставила бокал с виски на поднос и взялась за сок. Не привыкла я пить крепкие напитки. Голова сразу начала туманиться.
– Не всегда, к сожалению, – ласково сказала тетушка. – Врач предупредил, что возможны рецидивы… Но мы сделаем все возможное, чтобы их не было. Правда, Женечка?
– Правда, – согласилась я.
Тетушка перегнулась через подлокотник кресла и схватила бокал с остатками виски.
– В таком случае, вспомни, что алкоголь тебе противопоказан.
Глаза у нее стали совсем круглыми от злости. Все, хватит. А то я, действительно, не смогу ничего подписать.
– Ладно, не буду, – ответила я тоном хорошей послушной девочки.
– Умница!
Тетушка перешла с кресла на диван и уселась рядом со мной. Отодвинула на другой конец стола поднос, взяла у меня из рук стакан с соком и отправила его туда же. Положила передо мной папку, сунула в руки перьевую ручку с зажимом в виде стрелы.
«Паркер». Видели, знаем…
– Подписывай, – сказала тетушка. – Можешь не читать, я все проверила.
Она открыла папку. Мне в глаза бросилось слово «Доверенность», отпечатанное сверху крупными буквами.
– Подписывай! – сказала тетушка железным голосом. – Ты это миллион раз делала!
Я крепко сжала ручку и склонилась над столом.
«Я, Борщевская Евгения Борисовна, доверяю…»
Тетушкина рука незаметно и сильно ущипнула мой локоть.
– Ой!
– Тебе плохо? – забеспокоилась тетушка. – Может, поедем к врачу?
Я быстро расчеркнулась в правом нижнем углу и отодвинула от себя папку.
Только не к врачу! Только не это!
Тетушка взяла папку и бросила взгляд на мою подпись. Не знаю, получилась ли она достаточно качественной, но тетушка осталась довольна.
– Ну вот, умница! – сказала она, захлопывая кожаную обложку. Протянула папку толстячку, вполголоса велела:
– Переведите сейчас же, я подожду.
Толстячок метнулся к своему столу и вполголоса заговорил с секретарем по интеркому. Через пять минут в кабинет вошла девушка в форменной одежде. Она принесла несколько разграфленных листов бумаги, на которых поочередно поставили свои подписи тетушка и толстячок.
После чего девушка удалилась, бросив на нас любопытный взгляд.
Я к таким взглядам уже привыкла, поэтому снесла его не дрогнув. Виски начало оказывать на меня свое благотворное действие, настроение из упаднического стало праздничным.
– Ну, вот и все, – подвела итог тетушка. Поднялась с дивана, протянула руку толстячку.
– Спасибо, Игорь Маркович.
– Что вы, что вы! – засуетился толстячок. – Это вам спасибо! Такие клиенты!.. Кстати, Елена Борисовна…
Он помедлил.
– У Женечки скоро день рождения…
– Приглашаем, приглашаем! – вклинилась тетушка.
– Благодарю, непременно. Я о другом хотел спросить. Основной капитал… Где он будет размещен? Там же или…
И толстячок деликатно умолк.
– Этот вопрос мы с Женечкой сейчас обдумываем, – дипломатично ответила тетушка.
– Елена Борисовна!
Лицо толстячка стало торжественным, он приложил правую руку к груди, словно давал клятву.
– Мы можем предложить вам исключительные, эксклюзивные условия…
– Позже, позже, – оборвала его тетушка. – После дня рождения.
Толстячок молча поклонился.
