Владимир Колабухин - Дознание Феррари (сборник)
Феррари с трудом поднял тяжелые веки, обвел недоумевающим взглядом террасу.
Да… Именно здесь прошлой весной, вот за этим столиком погубил доброго человека коварный аптекарь. День в день год назад, поздним летним вечером он распил со своим молодым помощником Рикардо кувшинчик красного вина, и через несколько минут Рикардо умер в муках. Было учинено расследование. Когда проверили остатки вина в обеих кружках, оно оказалось отравленным.
На Джованни, оставшегося живым и здоровым, пало подозрение в убийстве: аптекарь имел дело с ядами и, по слухам, волочился за женой Рикардо, красавицей Анжелой. Однако прямых улик не было: пили вместе одно и то же вино. Правда, как удалось установить, незадолго до роковой выпивки в таверне аптекарь резко изменил ритм жизни – стал спать не по ночам, а днём. Совет сорока счёл его поведение странным, но не уличающим и отпустил Джованни на свободу.
С того самого дня 1503 года многое изменилось в Венеции, у людей появились новые заботы. Но Энрико Феррари потому и оказался сегодня в старой таверне, что никак не мог забыть о погибшем Рикардо.
Беспокоила и загадочно-насмешливая улыбка, скользнувшая по лицу Джованни, когда тот, довольным решением Верховного трибунала, покидал его мрачные стены. Да и весь многолетний опыт Феррари, его ум и чутьё подсказывали, что худосочный блудливый аптекарь и есть тот еретик, сгубивший доверчивого Рикардо. Но как это доказать? Ведь аптекарь тоже пил отравленное вино и… остался жив. Невероятно!.. Может, и впрямь, как недавно рассказывал ему знакомый лекарь, близкий к известному роду Борджиа, знавшему толк, в ядах, организм людей обладает неодинаковой устойчивостью к смертельным дозам различных веществ в зависимости от времени их введения в течение суток? И что в один период они могут убить, а в другой, даже в большей дозировке, остаются безвредными, и наивысшая сопротивляемость им – поздним утром? А Джованни? Пил отравленное вино поздним вечером. Или для него это было как утро?
В голове Феррари будто разорвалась молния. Он рванул на груди тесёмки чёрного атласного плаща, чтобы легче дышалось, громко хлопнул в ладоши:
– Хозяин!
Тот словно ждал зова, мгновенно вырос перед столиком.
– Слушаю, сеньор!
– Бутылочку вина и пару бокалов.
– Можно? – услышал Феррари знакомый вкрадчивым голос, и сердце его замерло на миг.
Да! Аптекарь не изменил привычке проводить воскресные вечера в таверне, и значит, он, Феррари, просто обязан не упустить сегодня шанс раскрыть, наконец, тайну Джованни Росси.
Он повернулся к двери.
– Входи, Джованни, входи. Я давно жду тебя, – отозвался Феррари и указал на свободный дубовый стул. – Садись.
Вошедший – невысокий, узкоплечий, лет сорока мужчина, одетый в поношенную блузу зеленоватого цвета, испуганно попятился.
– Ну что ты, Джованни? Смелее. Это же твое любимое место.
Аптекарь нерешительно топтался в узком проёме.
– Отведаем? – предложил Феррари, показав на бутылку.
Тот неуверенно кивнул.
– Скажи мне, Джованни, – опять обратился к нему Феррари, когда они отпили из бокалов, – всё-таки это ты отравил Рикардо?
Аптекарь вздрогнул, отрицательно замотал головой.
– Ну-ну, Джованни. Опять ты за своё. Уж покайся, облегчи душу.
Джованни и на этот раз не произнёс ни слова, лишь нервно потянулся к бокалу. Осушив его, он продолжал молчать. Феррари ждал. И вот лицо аптекаря порозовело, он осмелел, с дерзкой ухмылкой бросил:
– Кто теперь докажет?
– Я, – сказал Феррари.
Джованни удивлённо вскинул выцветшие брови:
– Как же?
– Фактом твоей смерти, – невозмутимо ответил Феррари. – Отказавшись покаяться, ты подписал себе смертный приговор и сегодня умрёшь.
– Вы не посмеете… Верховный трибунал не простит вам, он признал меня невиновным.
– Посмею, Джованни, посмею. Своей смертью ты оправдаешь меня.
– Как это?!
– Я дал тебе яд, ты выпил его с вином из этой бутылки, и теперь часы твоей жизни сочтены. Так что же случилось с бедным Рикардо? Тебе была нужна его Анжела…Я не ошибся в мотиве твоего богопротивного поступка?
Феррари пристальным взглядом впился в глаза охваченного страхом аптекаря. Тот вдруг застонал, схватился за горло.
– Вы дали мне яд – с ужасом спросил он, с трудом ворочая языком.
– Да, – жёстко ответил Феррари, – так что покайся, и, быть может, я успею позвать для тебя лекаря.
– Вы тоже пили это вино!
– Я последовал твоему давнему примеру не спать по ночам. А вот ты, как я слышал, вернулся к прежнему образу жизни. Значит, организм твой сейчас готовится ко сну и не будет сопротивляться отраве. Я разгадал твою тайну, Джованни? Ты ведь так поступил с Рикардо?
– Смилуйтесь, мой господин!..
– А ты покайся, покайся…
Джованни сполз со стула и, скорчившись, закатался по полу.
– Помогите, – сдавленно простонал он.
Феррари поднялся. Наклонился к нему и спросил:
– Но ты покаешься, Джованни?
– Да… Да…
Феррари торжествовал: уловка удалась. Да иного исхода и быть не могло: никому не удавалось провести его. И до чего же велика сила определённого слова, сказанного в удобный момент!
Он выпрямился, ещё раз хлопнул в ладоши:
– Хозяин!
Тот мгновенно вырос перед ним.
– Слушай и запоминай, хозяин.
А аптекарь, замерев у ног Верховного судьи, торопливо каялся в совершённом злодействе. Неожиданно он захрипел, глаза его закатились, на губах появилась пена.
Что-то дрогнуло в душе Феррари. Прежняя неприязнь к аптекарю сменилась тревогой: «Уж, и впрямь не отошёл бы он в мир иной».
Феррари снова склонился над аптекарем:
– Что с тобой, Джованни? Я согрешил, сказал тебе неправду.
Но тот судорожно дёрнулся и отвалился к столу, раскинув руки.
– Святая Мадонна! – воскликнул хозяин таверны. Он опустился рядом, расстегнул блузу Джованни, приложился ухом к его груди.
– Умер, – сказал он со вздохом, поднявшись через минуту. – Сердце, должно быть, не выдержало.
Феррари устало закрыл глаза и перекрестился: «Прости всех нас, Господи!..»
