Елена Арсеньева - Если красть, то миллион
Раздался звонок. Фельдшер Палкин (на самом деле его звали Паша Вторушин, однако про это мало кто помнил), сидевший сегодня на связи, снял трубку.
– Алло, «Скорая». Понял. Интенсивная терапия, на выезд.
Ушли Сибирцев, фельдшерица Люба и шофер Витя. Почти сразу следом уехала линейная бригада, потом реаниматоры. Остались только дежурные токсикологи, среди них Струмилин. Ну и Венька, – он почему-то никак не хотел уходить домой.
Андрей посидел, потом походил туда-сюда по приемной…
– Виктор Сергеевич, у вас из кабинета можно позвонить? – вдруг спросил он.
– А чего ж, – кивнул начальник, протягивая ему ключик на колечке. – Только не по межгороду.
– Да? – огорчился Струмилин. – А мне как раз по межгороду надо.
– Не, брат! – Начальник категорично покачал головой. – Мне потом бухгалтерия голову отпилит.
– Так я ж заплачу сам!
– Извини. Только вчера нам холку мылили за эти междугородные переговоры.
Начальник вышел с огорченным лицом, словно это ему отказали, а не он Андрею.
– А что, очень надо? – спросил Веня, сверкая исподлобья глазами.
Струмилин кивнул.
– Может, до телеграфа доехать? – посоветовал Палкин. – Раз очень надо…
– Ты что, а вдруг вызов? Тут же ближайший телеграф аж на Дунаева где-то или бог знает где.
– Ладно. – Веня вдруг тяжело вздохнул. – Звони! Так и быть!
Он подтянул к себе лежавшую на столе барсетку – и вытащил из нее сотовый телефон.
– Ни хре… – с уважением протянул Палкин, а Струмилин вдруг почему-то вспомнил своего утреннего знакомца Лешего. – Где взял?!
– Где взял, где взял… молчать, господа гусары! – хохотнул Веня. – Подарили, понял?
– А то! – засмеялся вместе с ним и Палкин. Что характерно, возможно, что Веня и не врал. Ему вечно кто-нибудь что-нибудь дарил, от умопомрачительных галстуков и шарфов до весьма дорогих авторучек и часов. Пусть не «Паркер» и не «Ролекс», как у Бордо, но тоже очень неслабые вещи имелись у Вени, и все они подарки благодарных пациенток. Яркоглазого Белинского обожали женщины, и частенько случалось, что после дежурства он возвращался по адресу, где побывал на вызове: оказать повышенное внимание какой-нибудь привлекательной пациентке.
Мужья, отцы и братья доверяли ему как загипнотизированные, а что касается возраста… Очередная Бенина пассия, насколько знал Струмилин, оказалась старше его на семнадцать лет, однако Веня от нее в телячьем восторге и аж похудел за последнее время!
– Убиться лопатой! – продолжал восхищаться Палкин. – Девки наши узнают – умрут!
Веня предъявил ему сухощавый, но очень немаленький кулак.
– Только пикни – и ты труп. Отбою потом не будет: дай да дай позвонить!
– Жмот! – обиделся Палкин.
– Я не жмот, – обиделся и Веня. – Но ты же понимаешь, неудобно спрашивать у дамы, каков кредит и срок обслуживания. То есть я не знаю, на сколько этой игрушки хватит. А оплачивать ее самому – при нашей-то зарплате?!
Другое дело, если у друга горит… Андрюха, у тебя горит?
– Горит, горит, – буркнул Струмилин, хватая сотовый и выходя в коридор.
Надо поторопиться, а то в самом деле как загребут сейчас на вызов!
Он спустился в безлюдный темный цокольный этаж – подальше от ушей, – набрал восьмерку, код Северолуцка, а потом один номерок.
Он никогда не звонил по нему, однако отлично помнил. Просто так, само собой. У Струмилина вообще блестящая память на цифры, он не записывал никаких телефонов, однако никогда не ошибался. Это домашний телефон Кости Аверьянова.
Теперь – телефон его вдовы.
Никто не ответил. Неужели все-таки в поезде была она?! Нет, мало ли куда Соня могла уйти с утра пораньше. Надо проверить. А как?
Ага, есть способ!. Опять восьмерка, опять код. И телефон друга Валеры.
– Алло? – сипло отозвался тот после десятого или одиннадцатого гудка. – Кто в такую спозаранку?!
– Привет, – перебил его Струмилин. – Это я. Слушай, у меня к тебе просьба… Кстати, спасибо за звонок, хорошо ты мою маму успокоил.
– Андрюха?! – Валера с трудом выдирался из сна и еле говорил. – Какой звонок? Какая мама? Ты откуда говоришь?
– От верблюда, – сообщил Струмилин. – Ладно, проснись на счет «три».
Раз, два… три! Проснулся?
– Есть, товарищ генерал, – буркнул Валера уже более членораздельно. – Чего надо-то?
– Я сейчас трубку положу, а ты мухой узнай по справке телефон Гоши Володина – уж не знаю, Георгий он или Игорь. Живет по адресу: улица Красных Зорь, двадцать один "а", квартира двадцать. Только он работает в милиции, я не уверен, что телефон есть в обычной справочной. Но ты уж расшибись, понял? Я тебе перезвоню через пять минут, а если уеду на вызов, то вечером.
– Погоди, не тараторь, – зевнул Валера. – Игорь его зовут, Игореха.
Гаишник он, а не мент. Сосед бывший Котькин, да? Ну так не надо мне никакой справочной, я и так номер знаю: сорок и два раза по тридцать пять. А тебе он зачем?
– Да насчет «Москвича», – отоврался Струмилин. – Ну ладно, пока, я тут по сотовому, дали на минутку.
– Ух ты, Андрюха, я ведь Май-Ванне совсем забыл вчера позвонить… – доехало-таки до Валеры, но уже поздно: Струмилин дал отбой.
– Токсикологи, на вызов! – внезапно заскрежетал над головой нечеловеческий голос, и Андрей вздрогнул.
Это ожил селектор. Во всем огромном, нелепом, полупустом здании линейной подстанции «Скорой помощи» этих селекторов натыкано как собак нерезаных, в самых неожиданных местах. Даже в подвале не отсидишься!
«Ну, не судьба», – кивнул сам себе Струмилин и уже начал подниматься по лестнице, как вдруг нахмурился, вернулся в подвал и снова набрал восьмерку.
Сначала было занято, и Андрей хотел плюнуть на все, тем паче что селектор зарявкал опять, однако, презирая себя, он позвонил еще раз.
Трубку снял сам Гоша Володин – Струмилин сразу узнал его характерный, окающий говорок.
– Привет, служба. Это твой вчерашний знакомец говорит, любитель «Саровской» воды, – представился Струмилин.
– Привет, браток! – почему-то обрадовался Гоша. – Это про тебя мне только что Валерка Шумской телефонировал? Так вы кореша? Мы с ним тоже сто лет знакомы. Он сказал, у тебя проблемы? Чем могу, помогу.
Ну, Электровеник… Нет – сущее электропомело!
– Да я про другое, – неловко сказал Струмилин. – Помянули вчера Костю?
И как все прошло?
– Нормально, – с ноткой настороженности ответил Гоша. – А что?
– Слушай, ты извини, я тут с дурацким вопросом, – предупредил Струмилин. – Ты эту… ну, Соню Аверьянову видел вчера вечером или сегодня утром?
Уф! Вытолкнул-таки из себя! И на что сейчас нарвется?
– Видел, – буркнул Гоша. – И вчера видел, и сегодня. Мы как раз расходились, а она вернулась, уже часов в одиннадцать, наверное. Нагулялась! И умотала с утра пораньше, не сидится ей дома. Вот только сейчас в окошко видел – ушла куда-то. Пиджак такой черный. Платье серое. Якобы в трауре. Якобы переживает, падла! А тебе за…
– Гоша, спасибо, извини, – выпалил Струмилин и нажал на отбой.
В два прыжка выскочил из подвала, сунул мобильник Белинскому, стоявшему с поднятыми бровями посреди коридора, сорвал с крючка в коридоре свой халат, вылетел из здания. Шофер Витя сразу дал газ, Струмилин прыгнул в кабину, откинулся на спинку. Спохватился – подал руку Сане, потом помахал в кабину Валюхе, фельдшерице своей. Опять откинулся, невидяще глядя вперед.
Так. Значит, Соня никуда не делась из Северолуцка, а он просто идиот.
Это радует… Но кто же тогда ехал сегодня в купе?! На кого он пялился в полном обалдансе? Разве может быть такое несусветное сходство?
Витек заложил крутой вираж, спасаясь от кошки, вдруг принявшей «Скорую» за мышку. Струмилин стукнулся головой о боковое стекло – и как-то сразу успокоился. Нет, не тем холодным сном могилы… Просто отлегло от души.
Бывают похожие люди, сколько угодно. И если ему вдруг встретилась еще одна женщина, напоминающая неведомый идеал, который он искал всю жизнь, разве это повод для огорчений? Еще одна в точности такая же… но без шлейфа позора за спиной, без омерзительных снимков, при воспоминании о которых до сих пор хочется плеваться, без дурной славы, без…
Если все это так, разве не стоит Струмилину сейчас, немедленно, поблагодарить судьбу?!
Он уселся поудобнее, вытянул ноги, улыбнулся и только начал ее благодарить, как вдруг кое-что вспомнил.
Черноглазого брюнета с «намасленным лицом» и ревнивой женой вспомнил. И какого-то «кавалера» – о нем упоминал Леший. И самого Лешего… тоже еще, выискался друг, товарищ и брат!
Снова согнулся, зажался, снова нахмурился.
Ладно. С судьбой он сочтется потом, она подождет, не мелочная. Сначала надо встретиться с этой Лидой Литвиновой. На правах попутчика и врача vulgaris он обязан поинтересоваться ее здоровьем.
И только тут Струмилин сообразил, что представления не имеет, где она живет.
