Екатерина Черкасова - Маска, я тебя знаю
- Что же делать?- почти простонала я.- Теперь я
совсем одна... Как избавиться от этого кошмара, как все проверить?
Не находя ответы на эти вопросы, я медленно пошла Пироговской по направлению
к центру. В голове еще бушевал ураган, мешающий нормально соображать
и адекватно оценивать события.
Неожиданно я услышала голос женщины, которую последние полтора года считала своей матерью. Наверное, она действительно мне это говорила, но тогда я пропустила ее слова мимо ушей: "В том шторме погибли еще люди, новые русские, на роскошной яхте. Говорят, отец с дочкой, жили в Ореанде, в шикарных апартаментах. А тут и деньги не спасли. Санитарка в морге рассказывала, приезжала такая фифа на опознание, платочек к сухим глазам прикладывала..."
Когда я пришла в себя, у меня дико болела голова и тошнило. Я осторожно встряхнула головой, словно боясь растерять мысли. Неужели эта мозаика сложится и все встанет на свои места!
Мой сон о кораблекрушении, возможно, и не сон, скорее это воспоминания пытаются прорваться наружу и рассказать мне правду! Несмотря на боль, раздирающую меня на части, я захотела немедленно, сию же минуту все это проверить. Я поняла, что не смогу жить дальше, мучаясь сомнениями.
Я ехала в пойманной машине к центру города. Когда водитель проезжал Зубовскую площадь, резко скомандовала:
- Стойте,- и, попросив его подождать пару минут, поднялась в здание телеграфа.
Там почти никого, и я быстро соединилась с нужным мне номером.
- Да?
- Мама, это ты?- первое слово далось мне очень нелегко.
- Да, это я, деточка, твоя мама. Как же ты там без меня, Настенька моя?- голос на другом конце провода был явно нетрезвым.- Когда же ты приедешь навестить свою родную мамочку? Уж как я по тебе скучаю, это и представить невозможно.
- Я скоро, очень скоро приеду,- поспешила уверить я ее, - скажи, у тебя все в порядке?
- В порядке, доченька, что мне сделается,- неожиданно
женщина заплакала пьяными слезами,- бросила ты мать, а теперь
спрашиваешь, как у меня дела. А что мать тут на работе горбится, болеет,
да только водкой и спасается, ее это не интересует, у нее с мужем
медовый месяц. У нее все хорошо!
Я молча слушала голос, всегда казавшийся мне чужим, и не могла вставить ни слова.
Внезапно мать икнула, раздался грохот, и связь оборвалась. Я поняла, что она упала и уронила телефон на пол.
Я попросила телефонистку соединить еще раз, но никто к телефону не подошел. Ответа на свои незаданные вопросы я не получила. Моя версия проверки отпала сама собой.
"А почему я не могу поехать туда сама? Прямо сейчас, немедленно,пришло мне в голову,- только если я сама смогу собственными глазами увидеть это, я пойму, что все воспоминания правда. Но как объясниться с Сашей? Как смотреть ему в глаза?"
Не откладывая в долгий ящик, я торопливо вышла из здания телеграфа.
К моему удивлению, пойманный мною частник все еще ждал меня у тротуара.
- Поехали, - сказала я, усаживаясь в машину.
- Планы те же?- поинтересовался у меня добродушный усатый дядька.
- Нет, маршрут тот же, а вот планы очень изменились...
Как только я вошла в квартиру, муж бросился ко мне.
- Где ты пропадала так долго? Зачем выключила сотовый? Я не мог
тебе дозвониться,- сейчас я не слышала в его голосе ласки,
там только плохо скрываемое раздражение.
Прямо с порога я начала рыдать. Лицо у мужа стало испуганным.
- Что случилось? Что тебе сказал врач?
- У меня все в порядке, Сашенька, но когда я гуляла, то в
каком-то наваждении услышала голос мамы. Она сказала, что ей так плохо, так одиноко.- Я смотрела на его красивое лицо и плакала без всяких театральных усилий.
Он тотчас же подскочил ко мне.
- Не плачь, моя хорошая, мы к ней скоро съездим вдвоем, как и обещали,- он попытался меня обнять, но я отстранила его.
- Нет, ты ничего не понимаешь,- всхлипывала я,
я позвонила ей по телефону, потому что очень испугалась. И сначала
она хорошо со мной разговаривала, а потом раздался грохот и связь
пропала. Больше я не могла ей дозвониться. Я чувствую, что произошло
что-то плохое, страшное. Я боюсь. Мне нужно увидеть маму!
Истерика разворачивалась по полной программе, и я охотно выплескивала скопившуюся во мне тревогу, напряжение и страх на человека, которого я любила и боялась одновременно. Саша смотрел на меня в недоумении. Стакой стороны он еще меня не знал, и я уверена, что увиденное ему не понравилось.
Я не давала себя обнять, как только он пытался подойти, кричала:
- Не успокаивай меня, у меня плохое предчувствие! Я хочу увидеть маму!
Через час супруг потерял всякое терпение от моих слез и воплей и брызнул мне в лицо холодной водой. Я мгновенно пришла в себя, его варварская попытка даже принесла мне значительную пользу. Я наконец перестала реветь, притихла, а потом стала плакать беззвучно, отвернувшись к стенке.
Саша привлек меня к себе и нежно гладил по голове, но я почему-то уже не таяла в его объятьях.
- Милый мой котенок, ну поговори со мной,- ласково журчал муж, но я молчала.
Наконец я подняла полные слез глаза и сказала:
- Я хочу сегодня же улететь в Крым. Только ты можешь мне помочь. Пожалуйста, помоги мне, я боюсь за маму.
Саша молча смотрел на меня.
- Ты должен меня понять. Это ненадолго, надеюсь, всего на сутки.
Я прилечу, и если все в порядке, то сразу же позвоню. А если что-то
случилось, то ты мне достанешь здесь необходимые лекарства,
я говорила и жутко боялась, что он согласится на мой полет в Крым,
но только с ним вместе.
- Может, Лидия сможет помочь?- наконец сказал он.
- Это было бы замечательно,- согласилась я,- и
ты поедешь со мной?- добавила я обрадованно, но потом, как
бы опомнившись, с сожалением всхлипнула.- Нет. Лидия и так
слишком много для меня сделала, я не могу так злоупотреблять ее расположением. И потом ведь это не надолго.
- Хорошо,- согласился Саша, - но если ты не вернешься
в Москву завтра, я прилечу к тебе.
Он снова притянул меня к себе и нежно поцеловал. Я ответила на его поцелуй и забыла обо всем на свете. О своих кошмарных снах, о новых воспоминаниях, о том, что я уже на пятьдесят процентов осуществила свой грандиозный замысел. Я просто хотела всю жизнь чувствовать ласку губ этого человека, спать на его широкой груди, заниматься с ним любовью и знать, что он- первый и единственный мужчина в моей жизни...
Когда Саша отпустил меня, все страхи снова тяжелой ношей свалились на мои далеко не могучие плечи.
- Я позвоню в аэропорт,- сказал муж,- не бойся, моя девочка, мы что-нибудь придумаем. Я не позволю тебе так мучиться. Если ты чувствуешь, что нужно увидеться с матерью, то сегодня же и вылетишь.
Он снова прижал меня к себе.
- Если ты считаешь, что я буду тебе нужнее здесь, то я согласен побыть вдалеке от тебя, но только если обещаешь, что это не надолго.
- Обещаю,- заверила я.
- Я боюсь оставлять тебя одну на продолжительное время. И хотя
я слишком за тебя волнуюсь, я готов сделать все, что ты хочешь.
- Я тебя очень люблю,- я прижалась к нему, зная, что говорю чистую правду...
Мне удалось улететь из Москвы в тот же день ночным рейсом до Симферополя.
По дороге в аэропорт заехали в круглосуточную аптеку на Тверской, где я купила все выписанные мне Гошей лекарства. Когда мы приехали, уже объявили посадку, поэтому прощание вышло торопливым и скомканным.
В самолете я наконец облегченно вздохнула. Попросив у стюардессы воды, я выпила все положенные таблетки и быстро заснула, убаюканная гулом работающих двигателей.
* * *
В четвертом часу утра я добралась до дома. Саддам сонно тявкнул, услышав звуки остановившейся машины и скрипнувшей калитки.
- Ну что ты, песик?- решила я успокоить его, но он, услышав мой голос, заскулил и выбежал мне навстречу.
Маленькое, лохматое черное существо. Яприсела на корточки, а он прыгал вокруг, вставал на задние лапки и, облизывая мне лицо, тихо поскуливал.
Я гладила его по теплому боку, а он радостно слизывал слезинки с моих щек и норовил лизнуть в губы. От него пахло мокрой псиной и сырой рыбой, которую он и при мне всегда выпрашивал на причале, но я не отворачивала от него лицо.
- Ты один меня по-настоящему любишь и радуешься мне. Правда, лохматый?- лаская маленькое существо, шептала я.
Наконец я поднялась, и пес, продолжая прыгать вокруг меня, залаял на всю улицу.
- Тихо,- сказала я,- иди спать.- И он, уловив недовольство в моем голосе, убежал в будку.
В доме все осталось таким, как и было больше года назад. На столе недопитая бутылка водки, две тарелки, остатки нехитрой закуски.
На полу валялся разбитый телефон. Я зашла за занавеску.
Мать спала в одежде, раскинувшись на кровати. Она сладко посапывала
во сне и иногда громко чмокала губами. Я раздела ее и накрыла одеялом,
но она не разомкнула глаз. Потом я убрала со стола, вымыла посуду,
