Михаил Черненок - Порочный круг
Антон посмотрел на Сергея:
— С какой стати зоотехник ремонтом занялся?
— При Манаеве тут вообще финансовая анархия творилась, — усмехнулся Сергей. — Ремонтировали все, кому не лень. Таким способом было принято списывать взятые под отчет деньги.
— Ты тоже под отчет брал?
— Никогда!
Антон повернулся к следователю:
— Водопьянов-Водорьяпов что-нибудь «ремонтировал»?
— Водорьяповым выписаны наряды на установку электромотора в колхозной зерносушилке и на монтаж оборудования для летней дойки. Здесь до последнего гвоздя все выполнено и, как говорится, комар носа не подточит.
— Кто утверждал наряды?
— Иван Данилович на всех свой автограф оставил.
— Пригласи-ка сюда Анну Ивановну, — сказал Сергею Антон.
В кабинет вошла возбужденная Клепикова. Отечное лицо было так напряжено, словно Анна Ивановна с трудом сдерживала негодование. Чтобы притушить ее пыл, Бирюков поинтересовался состоянием здоровья мужа. Клепикова раздраженно проговорила:
— Ничего хорошего. Без взятки в областной больнице пустяка не решишь.
— А судмедэксперт утверждает, что у Георгия Макаровича никаких отклонений нет.
— Много он понимает, ваш эксперт!
— Напрасно горячитесь. Медников — кандидат медицинских наук. Основная его должность — заведующий хирургическим отделением райбольницы. Экспертиза — это совместительство.
— Все они, врачи, совместители. В одном месте — на ставке, в другом — на полставки, в третьем — на четверть ставки. Хапают деньги, а ни черта не лечат.
Бирюков понял, что задел не ту струну, и быстро сменил тему:
— Анна Ивановна, что за человек была Изольда Аксенова?
— Проститутка, — с прежним раздражением рубанула Клепикова.
— Так резко?..
— Как иначе… Собрал Манаев в Караульном городское отребье, хоть похоронную бригаду в колхозе создавай. Не успеваем гробы делать. — Клепикова исподлобья глянула на Сергея. — Хотя вы и ратуете за арендный подряд, но я при прокуроре вам подсказываю: Ложников со Слабухой вцепятся друг другу в глотки из-за бешеных денег. Не знаю, кто кого из них одолеет, но поверьте, стоит Тимке-чекисту поллитровку оглушить, и еще одну могилу придется копать.
Сергей покачал головой:
— Не пугайте, Анна Ивановна. Наши мужики из-за денег грызться не станут. Вы лучше подскажите, кто Водорьяпову пулю всадил.
— Я уже говорила следователю, какую «подсказку» мне рассказал новосибирский таксист.
— Кстати, — воспользовался случаем Бирюков, — бывший муж Изольды не таксистом работает.
— При чем муж-то?.. — вроде удивилась Клепикова.
— Вспомните свои предыдущие показания: «Черненький с усиками, по-моему, бывший муж Изольды…»
Лицо Клепиковой побагровело. Анна Ивановна заметно растерялась, однако тут же нашла спасительный выход. Без тени смущения глядя Антону в глаза, заявила, что о бывших дружках Водорьяпова узнала от Изольды. А насчет «черненького с усиками таксиста» сочинила, чтобы не подводить Изольду, которая сообщила это ей по большому секрету. Расчет такого ответа был ясен: проверить его невозможно, и Антон прямо сказал об этом Анне Ивановне.
— Ну а что мне теперь остается делать? — с вызовом спросила она. — Врать дальше?..
Бирюков помолчал:
— Свидетельская ложь — бессмысленное занятие. Рано или поздно все выяснится. Кроме того, обычно свидетели лгут в корыстных целях.
— Не поняла вас. Какая у меня может быть корысть? Я со слов Изольды подсказала, где искать убийцу.
— Хотели направить следствие по ложному пути? — быстро спросил Антон.
Клепикова вскипела:
— Ишь, чего придумали! Зачем мне это надо?!
— Чтобы мы впустую ухлопали время и упустили возможность по горячему следу отыскать убийцу, — спокойно сказал Бирюков.
— Не городите чушь! — Лицо Клепиковой вновь заполыхало багровыми пятнами. — Откуда я могла узнать о таксистах, если бы Изольда мне не рассказала?
— Вы знали, что Водорьяпов работал в Новосибирске таксистом. А бывшего мужа Изольды видели в Караульном, когда он приезжал сюда несколько дней назад.
— Он же не на такси был!.. — внезапно выпалила Анна Ивановна и, спохватившись, тихо добавила: — Он был на белых «Жигулях».
— Правильно. Вы решили сделать его «таксистом» из простого соображения: чем дальше от реальности версия, тем сложнее докопаться до истины.
Клепикова угрюмо помолчала:
— Не сочиняйте… Просто я хотела пожалеть Изольду.
— Которую только что проституткой назвали?
— Ну и что? Проститутки тоже люди.
— Не в вашем характере — жалеть людей.
— Понятно… Колхозников наслушались? Ну что ж, слушайте, слушайте… Они готовы меня растерзать за то, что не разбазаривала колхозные деньги, сдерживала волчьи аппетиты бездельников.
Бирюков встретился взглядом с Клепиковой:
— Странная у вас логика… У колхозников — волчьи аппетиты, а какой аппетит у вас с Георгием Макаровичем? Сколько вы заработали в прошлом году на ремонте Дома культуры?
— Сколько по расценкам положено, — не моргнув глазом, ответила Анна Ивановна.
— А какой объем работы сделали?
— Предусмотренный сметой.
Бирюков повернулся к следователю:
— Покажи Анне Ивановне заключение экспертов.
Лимакин достал из «дипломата» сколотые скрепкой листы и молча протянул Клепиковой. Анна Ивановна впилась в отпечатанный на машинке текст. Внимательно дочитав до последней строчки, небрежным жестом бросила заключение на стол и с брезгливой усмешкой заговорила:
— Откровенную чепуху написали. Будет вам известно, на Доме культуры работала наемная бригада по договору, согласованному с Пупыниным. Я вот сегодня же позвоню Михаилу Михайловичу, и он такую взбучку устроит инженерам из ОКСа, что те больше никогда не сунутся не в свое дело.
— Вряд ли Пупынин станет вас защищать, — сказал Бирюков. — Наемной бригады в Караульном не было. Она существовала на бумаге.
Полные губы Анны Ивановны дрогнули:
— По нарядам проверьте, кто выполнял работу.
— Уже проверили. Из реально существующих людей работали только вы с Георгием Макаровичем да зоотехник Баранов. Остальные фамилии, фигурирующие в нарядах по ремонту СДК, принадлежат, мягко говоря, мертвым душам. — Антон опять обратился к Лимакину: — Покажи Анне Ивановне наряды.
Следователь положил на стол переплетенный бухгалтерский том. Однако Анна Ивановна не проявила интереса к архивным документам.
Бирюков принялся выяснять, каким образом эти документы попали к Водорьяпову. Клепикова, не моргнув глазом, обвинила во всем начальника районной милиции Кролова, который, мол, из-за этого вылетел со службы. Антон не стал попусту тратить время. Он попросил Анну Ивановну рассказать, почему накануне убийства Водорьяпова Манаев приехал на пасеку верхом на лошади, а оттуда вернулся домой в клепиковской «Ниве».
— Ишь, чего придумали! — в который уже раз возмутилась Анна Ивановна. — Манаев как приехал, так и уехал — верхом. Мы с Георгием подвезли его в машине до дому от склада.
— Где же Иван Данилович оставил лошадь?
— У него спросите, где.
— Вы разве не спрашивали?
— Зачем?
— Хотя бы из простого интереса: что это, мол, в конце пути вдруг безлошадным стал?
— Мне такое и на ум не пришло. Вижу, идет Манаев с бидончиком. Притормозила, подождала, пока втиснулся в машину, и поехали дальше.
— А где был Георгий Макарович в ту ночь, когда убили Водорьяпова? — внезапно спросил Бирюков.
Клепикова с недоумением посмотрела на него:
— Как где?.. У меня под боком. — И усмехнулась: — Георгий ночами никуда не выходит. Физически мужик здоровый, но храбростью не блещет. Днем и то людей боится.
— Анна Ивановна, — не вытерпел Сергей, — а ведь Макарыч по ночам карасиков в пруду браконьерит.
— Бросьте чепуху молоть! — зло огрызнулась Клепикова. — Уж если в Караульном и есть браконьер, так это Манаев. Вернитесь памятью назад да подсчитайте, сколько Иван Данилович истребил всякой дичи…
Сергей хотел что-то возразить, но, перехватив взгляд Антона, мигом закруглился:
— Назад возвращаться нечего — мы там уже были.
Дальнейший разговор с Клепиковой превратился в пустое занятие. Анна Ивановна на все вопросы стала отвечать по принципу: моя хата с краю — ничего не знаю. Не удалось ей отречься лишь от «письма доярок» и от анонимки, подписанной «очевидцами». Ознакомившись с заключением экспертизы, Клепикова призналась, что действительно написала эти бумаги, но угрызений совести не чувствует. Пожаловаться в газету, дескать, ее попросили обиженные плохими заработками доярки. А то, что Восьмого марта председатель обнимал секретаря-машинистку Люду, не вымысел, а чистая правда. По ее мнению, председателю колхоза нельзя шутить с подчиненными молодыми женщинами, так как такие шутки могут перерасти в семейную драму, скажем, для той же самой Люды.
