Екатерина Лесина - Проклятая картина Крамского
– А не много будет?
– В самый раз. Без меня не найдете. Он от мамки прячется.
Девчонка сплюнула под ноги и уставилась выжидающе. Пришлось вытаскивать портмоне.
– На старых гаражах он. У дядьки Володи. Пьет. Если хотите, чтоб провела, еще триста гоните…
– Деточка…
– Я уже давно не деточка… Мне жить на что-то надо, а вам – папка… Без меня вы эти гаражи триста лет искать будете, а дядькин и вовсе пятьсот…
Илья молча заплатил.
Девчонка не обманула, повела какими-то дворами, переулками. Было видно, что места эти ей знакомы распрекрасно, она перепрыгивала через ямы бодро, не глядя обходила лужи, в одну Илья провалился, а провожатая его не обернулась даже, бросила:
– Под ноги глядите, а то свернете еще… К нам «Скорая» ездить не любит… А чего вам от папки надо?
– К нему и вправду кто-то приходил?
Девчонка остановилась в арке между домами и, протянув руку, сказала:
– Тысяча.
– Аппетиты растут?
Она пожала плечами и откровенно пояснила:
– Ты, вижу, дядя небедный. А я наоборот. Тебе информация нужна? Нужна. Мамка тебе ничего не скажет. Она вообще тогда на смене была. Я этого хрыча видела… и слышала кое-что. Если ты из-за картины, то…
Девчонка выразительно пошевелила пальцами.
– В кого ты такая… предприимчивая?
– Самой интересно, – спокойно ответила она, пряча деньги в карман. – Но с ними иначе нельзя… Пошли, на лавочке посидим.
– А твой отец?..
Она только отмахнулась:
– Никуда он не денется… Как вчера ушел, так и все. Теперь неделю бухать будет… потом мириться приползет. Мамка поорет… Дурдом. Если б ты знал, дядя, как мне этот дурдом обрыд… Кстати, меня Настькой кличут. Можно Аськой.
Ася знала, что ее семья живет как все, но так жить не хотела. Да и что хорошего? Папка пьет и на жизнь жалуется. Мамка бесится и орет… Сначала на него, потом, когда папка захрапит или свалит, то и на Аську, хотя она-то в чем виновата?
Характер у мамки такой. Но она хоть не бьет. У Вальки вон папаня как на рогах, то с кулаками лезет. У Галинки братьев младших семеро, за которыми следить надобно почему-то Галинке, будто она их рожала… У Ватюковых вообще оба предка бухают по-черному… Нет, Аське еще повезло. Только вот она сама не желала продолжать простую и понятную мамкину жизнь.
Вырваться хотелось страстно.
В другой мир, где мода, глянец и вообще все иначе. Она и передачи смотрела, про топ-моделей, где из простых девчонок делали красавиц… Небось Аська не хуже.
Хотя опять же, будучи существом рациональным, Аська понимала: не стоит рассчитывать на такое везение. Свою жизнь строить надо самой.
Для начала выучиться.
На кого?
Точно не на медсестру, как мамка… Конечно, та нахваливает, что работа не такая и тяжелая, проводницей или продавщицей куда хуже, но Аська видит, что мамка со смены приходит уставшая. Денег ей платят мало. Да и больничка их бедная, тут родственники больных с подарками соваться не спешат…
Аська хотела стать парикмахером.
Вернее, стилистом.
Знаменитым.
А что, с ножницами она обращалась ловко, с лет двенадцати всех стригла. И покрасить могла. И даже колорирование сделать… За это и платили. Нет, поначалу-то все больше словами благодарили, конфеты совали, шоколадки… Но Аська, как подросла, это безобразие прекратила. Хочешь красоты? Плати.
Она ведь не просто так деньги собирает, а на курсы.
Нормальные, а не те, которые в местном ПэТэУ, правда, обозвали его уже колледжем, но как был ПэТэУ, так и остался… Туда Аська тоже сходит, потому что диплом какой-никакой нужен, но потом на курсы запишется к Лусковскому… Кто такой?
Как можно не знать Лусковского! Это же известный во всем мире стилист! Он и школу свою открыл… Только школа сразу дорого, Аська не потянет… А вот если курсы… Сначала один, потом другой… Она точно знает, чего хочет от жизни. И своего добьется.
К чему это все? А к тому, что папенькин гость Аськины мечты едва не порушил… У нее-то уже собралась неплохая сумма, правда, о тех деньгах Аська никому не рассказывала, врала, что потратила… Мамка ругалась, конечно, но лучше пусть поорет – и так орет без конца – чем отберет.
В квартире ремонт нужен.
Обои купить. Плитку… Ага, вот пусть и покупают. Аське и нынешние обои по нраву. Плитка тоже… Тайник свой она устроила за картиной. Благо та висела в гостиной с самого Аськиного рождения, а то еще и до него. Вроде как папке от его отца досталась, а тому от деда. Картина, как по Аськиному мнению, была на редкость уродливой. Черная. Мрачная. И выкинуть бы ее, да папка не позволял.
Наследство, мол.
Перебрав, любил приговаривать, что картина эта – ценная и старинная, и, когда он помрет, то Аська сможет продать ее и разбогатеть. Маленькая была – верила, повзрослев, то и сообразила, что будь картина эта и вправду старинной да ценной, мамка ее бы давно оприходовала.
Мамка вообще деньги чуяла.
И что Аська врет – тоже чуяла… Всю квартиру обыскала. Аськину комнату трижды перевернула, типа, порядок там наводила, перестановку перестанавливала. Ага… конечно… до картины-то мамка не доперла. Оно и понятно, пачку денег за ней не спрячешь, плотненько висит, а вот карточку банковскую за раму засунуть – самое оно. Аська ведь не дура. И шестнадцать ей есть. Паспорт еще в том году сделала. А с паспортом и счет в банке открыла. Так оно верней, чтоб в банке деньги… На счет ей карточку и сделали.
Поначалу Аська ее за почтовым ящиком прятала.
А потом уже и про картину придумала, там рама тяжеленная, деревянная, не то что пластиковая багетка, на которую разок дунешь, она и развалится. Карточка лежала в надежном месте. Аська была спокойна… Пока не заявился папенькин дружок.
Дружков у отца было много. Но все больше – из местной алкашни. Этих Аська гоняла без стеснения, а в дни аванса и зарплаты самолично папку встречать ходила. Ну, это когда мамка не успевала первой. Тогда у Аськи получалось перехватить когда соточку, когда и тыщонку… Ей ведь на курсы надо.
Но в тот день гость заявился домой.
Весь такой… солидный. При костюмчике. При галстуке… Правда, Аська потом разглядела, что костюмчик ношеный, галстук лоснится, а стригли гостя и вовсе убого. Затылок неровный, на макушке вихор оставили… и вообще его эта стрижка старила.
У Аськи и то получилось бы лучше.
– Ленька дома? – поинтересовался гость.
Отец дома был, а что, зарплату уже потратил, до аванса оставалась еще неделя, вот он и маялся от недостатка алкоголя в крови… И главное, маялся бы на работе, но нет же ж, выходной.
Вот и ходит по дому, канючит… Знает, что есть у Аськи деньги, просит на здоровьице поправить.
– Дома, – вздохнула Аська, прикинув, что гость папашу отвлечет, даст ей передышку.
Почему-то, несмотря ни на что, впускать гостя не хотелось совершенно.
– Лень! – Тот крикнул, верно, почувствовал это Аськино нежелание. – Гостей встречай.
Гостям папа всегда рад был, особенно когда гости эти являлись не с пустыми руками. И нынешний вытащил из сумки бутылку.
– Геночка… это ты… а я и не знал… и не думал… – На бутылку папка глядел, как кролик на удава. – Асенька, иди, поставь чайничек… Мы тут посидим с Геночкой…
Ага, чайку попьют.
Как же.
Будто Аська не знает, чем эти посиделки коньячные заканчиваются. И ладно, если за второй не отправят, гость-то при деньгах, не при тех, которые зависть вызывают, но на бутылку-вторую хватит. А там и на третью, после которой папенька завалится спать прямо на кухне.
И хорошо, если еще не наблюет.
Блевотину его Аське ну никак не хотелось замывать.
Но чайник она поставила. И ушла к себе. Правда, дверь оставила приоткрытой, потому как до конца гостю не доверяла. Пожалуй, она сама не могла бы сказать, что именно ее обеспокоило. Красть-то из дому нечего… Ну, разве что мамкины серьги золотые, которые она в серванте хранит с Аськиной цепкой. Да только эти серьги копейки стоят, Аська узнавала. И цепочка не сильно дороже.
В общем, она угадала.
Сидели долго. За первой бутылкой появилась вторая… а там и третья. Главное, бежать за добавкой не пришлось, гость предусмотрительно с собой захватил. Пару раз Аська заглядывала на кухню, порядка ради, подмечая, что отец пьет, а вот гость выглядит трезвым. И рюмку он поднимал, и чокался… Да вот потом ставил почти полной.
– Ты, Генка… Ты не понимаешь, как она жизнь повернулась! Ты вот в шоколаде, а я… я… – Отец, как всегда, подпив, начал жаловаться. Благо ныне его жалобы слушать пришлось не Аське. – Кому нужен инженер? Я вот скажу… никому…
Инженером он был раньше, в те времена чудесного благополучия, о которых у Аськи остались лишь весьма и весьма смутные воспоминания да пара фоток.
– Дочка вот выросла… на ноги ее поднимать…
Аська фыркнула: вот уж спасибо. На ноги она сама встанет, без посторонней помощи, так оно надежней.
– Кто ей поможет, кроме папки…
Гость слушал и что-то говорил, но тихо, не разобрать. А потом зачем-то потянул папку в зал, к картине. И на нее уставился, что так, что этак… и главное, что глядел – едва ль не носом в раму лез.
