Доминик Сильвен - Грязная война
– Без меня эта женщина продолжала бы хранить тайну. Она молчала целых пять лет. Впрочем, как и другие. Они умирают от страха.
– Чего, как видно, не скажешь о вас.
Саша не мог удержаться, чтобы не взглянуть на Ингрид, давая Лоле понять, что она втянула свою подругу, гражданское лицо, в опасную авантюру.
– Я сумею затормозить перед бетонной стеной, Саша. “Орегон” – это, по всей видимости, код. У тебя больше возможностей для получения такой информации. Незаконный способ добычи этой пленки судье не понравится, но полицейским очень поможет. Признаю, что ты был прав. Наступает момент, когда человеку приходится смириться с тем, что он не всесилен. Будь добр, держи меня в курсе следствия.
Карль проводила ее до двери под пламенным взглядом Менара, который наверняка мечтал упрятать бывшую комиссаршу в подземный каземат.
– Можно с тобой поговорить? – спросила Ингрид.
Менар озадаченно помигал, чтобы убедиться, что он не ослышался. Ингрид обращалась к шефу на “ты”.
– Если хочешь.
Шеф тоже был с ней на “ты”.
– Ну, что ж… я вас оставлю. Если понадобится мой светлый ум, дайте знать.
Никто не счел нужным ответить. Менар удалился, унося свое изумление.
– Я тебя слушаю.
Ингрид положила на стол мятый билет на метро и молча смотрела на него. Потом подняла глаза на майора. Во взгляде голубых глаз золотые искорки и… решимость.
– Если Рента подаст жалобу, нужно сделать ее незначительной.
– Ты имеешь в виду, не придавать ей значения?
– Лола притворилась, что может причинить ей вред, но она бы не тронула и волоса на ее голове.
– Возможно.
– Это точно. А когда она нашла Эме Банголе, она предложила ему искать защиты у тебя, но он отказался.
– Тебе нужно сказать об этом самой Лоле.
– Я уже сказала, но если это будет исходить от тебя, это больше подействует.
– Хочешь сказать, полицейские поймут друг друга?
– Вроде того.
– Расскажи, что вам говорил Банголе.
Ингрид вкратце поведала о том, что произошло в Бельвилле. Погоня, допрос. О том, что Киджо расспрашивал своего сексота о Конате и о Грасьене. Потом про страх Банголе. Слишком явный. Но что сделано, того не воротишь.
– Пока не ввяжешься в драку, не поймешь, на что ты способен. По крайней мере, Лола не боится смотреть в лицо опасности.
– Рад слышать, что ты вовремя вышла из игры, Ингрид. И мне так спокойней.
Ему захотелось сказать, что он за нее боялся. Но Ингрид уже поднялась. И на прощание сказала лишь: Good luck with Oregon! [23]
Когда волновалась, она всегда переходила на родной язык. И пыталась чем-нибудь занять руки. Саша взял смятый гармошкой билет на метро, глянул на него, потом сунул в карман. Затем достал мобильный и набрал номер Антонии Грасьен. Она ответила после второго гудка.
– Чем могу вам помочь, майор?
Глава 22
Стоя у решетки Ботанического сада, великан очень уверенно, хотя и без клюшки, изображал свинг. “Бентли” был нагло припаркован в неположенном месте.
– Босс приобщил вас к радостям гольфа? Или научились, пока носили за ним клюшки?
В ответ Оноре только поправил каскетку. Возможно, этот парень и правда немой. Саша перешел улицу, вошел в хамам, взял полотенце и оставил одежду в раздевалке.
Я никогда не лгу, майор Дюген.Он нашел Ришара Грасьена там, где сказала Антония, неизменно услужливая, – не важно, в одежде или без, в машине или по телефону, – в алькове, пахнущем алжирскими благовониями, в компании незнакомца лет двадцати, на котором, как и на Грасьене, не было ничего, кроме белого махрового полотенца. Фигура адвоката не производила особого впечатления, чего нельзя было сказать о его спутнике. Грасьен, как всегда, держал в руках четки, его молодой приятель выглядел угрожающе. Внешность и мозги наемной гориллы.
Грасьен улыбнулся Саша. Улыбка как на видео. Самые отпетые негодяи, которых я знал, улыбались так же.Убитый горем адвокат возвращался к жизни. Он сделал знак телохранителю, чтобы тот подышал паром где-нибудь в другом месте.
– Тайский бокс вам на пользу, майор.
Как видно, воскрешение полностью состоялось. Об этом говорил твердый голос и прямой взгляд.
– Фабер держит вас в курсе всего. Как мило с его стороны.
– Подполковника Оливье трудно назвать милым. Вы могли в этом убедиться.
Пальцы мяли янтарные четки. По всей видимости, Грасьен говорил без малейшей иронии.
– Вам нужен Фабер, чтобы препятствовать расследованию?
– Ничего подобного.
– С трудом верится.
– Когда-то я не гнушался такими манипуляциями. Без них было не обойтись. Сейчас все иначе. Я стал философом.
– С возрастом пришло?
– Возможно.
– Размышления о Туссене Киджо настраивают вас на философский лад?
– Не вполне понимаю ваш юмор, Дюген. Но я вас слушаю. Даю вам пять минут, а потом у меня встреча.
– Киджо очень интересовался Видалем. Он встречался с его матерью. Расспрашивал ее о вас. А еще о Норбере Конате, убитом журналисте.
– Я знаю, кто такой Коната. В силу своей деятельности я читаю африканскую прессу. Мы даже много раз встречались на коктейлях и прочих светских раутах. Умный молодой человек. То, что с ним случилось, ужасно. Французские журналисты даже не представляют себе, насколько им повезло.
– Коната, Киджо и Банголе?
– Они не из тройки победителей, Дюген. Это очевидно.
– Похоже, Оноре прекрасно управляется с клюшкой для гольфа. А значит, мог бы и с молотком.
– Вы шутите?
– Не совсем. У нас есть показания одного бродяги. Банголе привезли на стройку мужчина и женщина. Они же потом убили его.
– Антония и Оноре в роли дьявольской парочки? Это ваш главный козырь?
Саша заметил облегчение под маской насмешливости.
Адвокат недоверчиво покачал головой и положил четки себе на колени.
– Что интересного мог мне сообщить Банголе? – спросил он.
– Скорее, что интересного он мог сообщить о вас другим. Лейтенант Киджо спрашивал его, что ему известно о вас.
– Я знал, что Банголе – осведомитель. И я даже удивлю вас…
– Слушаю.
– Я поручил Антонии и Оноре найти его убежище. Несколько лет назад. Всегда нужно знать, где находится информация. Я знал, что он скрывается в религиозной общине. И что он сменил имя. Пусть ваш бродяга попробует опознать мою жену, если вам это нужно. Нет проблем.
– На это мне не нужно вашего разрешения.
– Марс сообщил вам, что я пытался отстранить вас от расследования, не так ли?
Саша промолчал.
– Вы нравитесь мне больше, чем в день нашего знакомства, майор Дюген. Вы недовольны, а это очень подстегивает. Больше всего мне нравится ваше спокойствие. Я встречал нескольких человек подобных вам, способных обуздать свой гнев. Такие люди редки. Флориан принадлежал к этой породе.
– А вы, как видно, нет.
– Что вы имеете в виду?
– Надин Видаль помнит о вашем разговоре с применением кулаков.
– О чем вы говорите?
Грасьен наклонился к нему. На мгновение Саша подумал, что сейчас он своими тяжелыми янтарными четками въедет ему в лицо, но не отшатнулся ни на миллиметр.
– Никто никогда не говорил со мной в таком тоне. Вам это известно?
– Мне все равно. Вы спросили, что я имею в виду. Это слишком просто или чересчур сложно. Я говорю об истинной натуре Ришара Грасьена. Я ломаю над этим голову. И чувствую, что вы твердо решили вершить правосудие самостоятельно. Это большая ошибка.
– Не будем портить хорошее впечатление, майор. Я только что понял, что неверно оценил вас. Других комплиментов не ждите, я на них скуп. До встречи. И продолжайте держать меня в курсе, именно так мы сможем продвинуться.
– Маска вашей вежливости вся в трещинах, Грасьен.
– Ваши пять минут истекли, дорогой друг. Рад был повидаться.
Грасьен подозвал телохранителя. Тот прибежал с белым халатом, в который укутал своего босса. Саша наблюдал за ними.
– Для чего вам этот холуй?
– Что опять не так, Дюген?
– Хотите, чтобы я убрал его, господин Грасьен? – спросил телохранитель.
– Этот парень из полиции. Спокойно, Давид. Давид кусал губы, ему не терпелось подраться.
Саша не обратил на него внимания.
– Я думал, что ваш телохранитель – Оноре.
– Как мило, что вы интересуетесь моими домашними делами. Что ж, если хотите все знать, Оноре не может показываться обнаженным!
– Ему есть что скрывать? Он обезображен? Его пытали?
– Мэтр Грасьен, не важно, что он из полиции. Позвольте я ему рыло начищу.
– Я сказал нет, Давид, а я терпеть не могу повторяться, – отрезал Грасьен и обратился к майору: – Сегодня счастливый день, Дюген, потому что вы заслужили еще один комплимент. У вас есть еще одно редкое качество. Ясновидение. Если вас выгонят из полиции, дайте знать, я предложу вам работу.
