Наталья Солнцева - Золотой гребень для русалки
Пророчица восседала на деревянном стуле с высокой спинкой, прямая, бледная и простоволосая, в вышитой рубахе, с кожаной ленточкой на лбу.
Кира едва не рассмеялась от ее нарочито мрачного выражения лица и замедленно-величественных движений. Увидев пустую приемную, где за старым письменным столом скучала девица, несуразная и бесцветная, Кира подавила порыв повернуть назад. Она уже жалела, что пришла сюда. Это чувство усилилось, когда она встретилась глазами с самой Любавой — будто в ушат с ледяной водой окунулась.
На столе перед Пророчицей теплилась толстенная черная свеча, теснились глиняные чаши, наполовину наполненные мутными жидкостями. И запах — помещение было пропитано жгучим запахом горечи, меда и застоявшейся браги. Именно жгучим, потому что он проникал в легкие, вызывая жжение и дурноту.
— Здравствуйте… — выдавила Кира, старясь глубоко не дышать.
Ее приветствие повисло в воздухе, таком же мутном, тяжелом, как и все вокруг, включая хозяйку. Кира опустилась на широкую, застеленную рогожкой лавку, и, борясь с дурнотой, посмотрела на Любаву. Та глядела вниз, в одну из чаш. Оттуда что-то испарялось, во всяком случае, вверх поднимался зеленоватый парок…
Вопросы, которые Кира собиралась задать Пророчице, вылетели из головы. Собственно, ее интересовало одно: встретится ли она еще раз с тем красивым мужчиной, который был ее первым возлюбленным? Соединит ли их судьба? Или не стоит жить иллюзиями, надеяться на несбыточное, ждать невозможного?
— Оживляющий явленное, вращай колесо… — забормотала Любава, не отрывая глаз от чаши.
До Киры долетали обрывки фраз, непонятные и пугающие слова:
— Триглав… Чернобог… Хорс…
«Передо мной разыгрывают спектакль, — успокаивала она себя. — Отрепетированный заранее, с целью нагнать страху и выудить побольше денег. Я не должна поддаваться!»
— Тебе нельзя его видеть, — отрывисто произнесла Пророчица. Ее голос походил на воронье карканье. — Встреча принесет тебе смерть.
Кира вздохнула, и в ее груди разгорелся пожар, в глазах потемнело.
«Не поддавайся! — твердила она себе. — Это все чары, гипноз, рассчитанный на таких дурочек, как ты. Это какое-то зелье, действующее на сознание!»
Ворона несколько раз громко, раскатисто каркнула… Кира вздрогнула и подняла глаза — то смеялась Любава. Ее черты исказились, губы раздвинулись, на щеках образовались складки. Сколько ей лет? Сорок, шестьдесят? Ни одного седого волоса… Впрочем, она могла покраситься. Лицо Любавы вдруг разгладилось, кожа порозовела, и уже ей можно было дать всего тридцать. Только зрачки оставались холодными, неподвижными.
— Ты мне нравишься, — вымолвила она тоже совершенно другим голосом, молодым и звучным. — У тебя смелые мысли.
Кира готова была провалиться сквозь землю.
— А вот это лишнее, — улыбнулась Любава, стремительно молодея и расцветая.
Теперь она выглядела на двадцать. Или это какие-то фокусы с освещением? Скорее всего, Кира сама создала образ старой колдуньи. Так или иначе, перед ней сидела совсем не та женщина, которая была похожа на ворону и каркала.
Посетительница смутилась, заерзала. Она вспомнила, о чем хотела спросить Пророчицу.
— Кто он?
— Ты скоро его увидишь… Если решила расстаться с жизнью.
— Вы нарочно меня пугаете! — осмелела Кира. — Думаете, он меня убьет, да? Зачем ему это нужно? Или я сама наложу на себя руки? От несчастной любви, как глупые девчонки? Так вот, я не такая. Я просто хочу знать, суждено мне быть с ним или нет. Я хочу точно знать! Наверняка!
Любава позволила ей высказаться.
— Ниточка твоей жизни такая слабенькая… — жалостливо произнесла она. — Но ее можно уберечь.
Кира не намеревалась слушать всякие бредни. Ее жизни ничего не угрожает! Она здорова, молода, у нее все складывается отлично.
— Вы меня дурите? Чтобы я заплатила вам за рецепт чудесного спасения? В моем кошельке ровно столько, сколько я решила отдать за гадание.
Лицо Пророчицы потемнело, но не от гнева — от непонятного Кире чувства.
— Хорошо. Что же тебе сказать?
— Как он выглядит?
Любава отвернулась, скрывая по-девичьи нежную улыбку. Странная она все-таки!
— У него маленький шрам вот здесь, — женщина поднесла палец к своей левой брови. — Ну, как? Я угадала?
— Вы умеете читать мысли. Я подумала, а вы…
Пророчица мелодично рассмеялась, — ничего похожего на карканье, — и склонила голову чуть на бок, снисходительно. Мол, что с тебя взять, глупышка?
Кира разозлилась. «Любаву забавляет эта беседа, она насмехается надо мной!»
— Если хочешь жить, принеси жертву, — весело заявила Пророчица, подтверждая опасения Киры, что над ней потешаются.
— Какую? Денег дать?
— Деньги что? Пыль…
— Однако же у вас прием не бесплатный.
— А что ты мне взамен можешь предложить? — вздернула брови Любава. — Душу? Или в услужение ко мне пойдешь?
Кира замотала головой.
— Нет! Еще чего! Ладно… извините. Разумеется, я заплачу.
— Не мне…
— Кому же?
— Великому Старцу Севера.
— Деду Морозу, что ли? — удивилась Кира.
— Можно сказать и так, — шире улыбнулась Пророчица. — Только никакой он тебе не дед. Елку украшать станешь!
— Без меня украсят.
— Без тебя не получится…
Сухое дерево невольно притягивало взгляд Киры. Идолы, которые были вырезаны на его стволе, корчили жуткие гримасы. Такой же гримасой казалась улыбка Любавы.
— Почему же?
— Лесной дух обитает в больших елях, он тоже любит угощение. Мясо, свежую кровь…
— Вы с ума сошли!
— Ты слушай, не перебивай. Либо ты лесного духа ублажишь, либо он тебя погубит. Обряд кровавый совершить придется, украсить ветки еловые кусочками плоти вместо игрушек, а внутренности развесить вместо бус… Ха-ха-ха…
— Вы… имеете в виду… кишки? — в ужасе прошептала Кира.
— Кишки сгодятся. Иначе придет злой Старец с мешком, только не подарки он принесет, а смерть твою…
Любава протянула к ней руку — длинную и костлявую, холодную, как лед, впилась крючковатыми пальцами в плечо, тряхнула…
— А-ааа! — закричала Кира, содрогаясь от страха и отвращения. — А-а-а-ааа!
— Ты чего орешь?
Она открыла глаза и увидела прямо над собой молодое лицо Любавы — черные, как смоль, волосы вьются по бокам, черные зрачки горят злым огнем…
— Уйди! Прочь от меня!
— Совсем сбрендила? — Чара с возмущением покрутила пальцем у виска. — Вставай, подруга! А то выступление проспишь. Марш в ванную, приводить себя в порядок. Солистка гребаная…
Кира, вся в испарине, села на раскладном диване. Она что, спала? Господи, какое счастье. Ну и ну! Она даже не обиделась на Чару за грубые слова, скорее испытала облегчение.
— Ой, девочки, как я рада!
Юна и Бэла переглянулись, пожали плечами.
— Чокнутая… — меланхолично изрекла Мио.
Глава 17
Аллея из вековых дубов вела прямо к парадному входу в дом. Вишняков припарковал «Хаммер» у флигеля. Астра с наслаждением вышла, оглядываясь. Из трубы на крыше флигеля вился дымок, все вокруг сияло морозным великолепием. Деревья во дворе хозяин украсил бумажными фонариками и гирляндами. Самого Борецкого нигде не было видно.
— А вы сомневались, что я вас благополучно доставлю, — усмехнулся Егор Николаевич. — Оказывали недоверие.
— Мы выражали озабоченность. Ты здесь первый раз?
— Да. Где наш каравай? — Он достал большой круглый хлеб, купленный на костромской ярмарке. — Положено в дом входить с хлебом и подарками. У Ильи новоселье, как-никак. Ну и домину он отгрохал! Настоящая помещичья усадьба.
Матвей обратил внимание, что они явились первыми. Других машин он не заметил.
— «Русалок» еще нет, — бросила ему на ходу Астра. — Это хорошо. Успеем освоиться, разобраться, что к чему, с хозяином пообщаться.
В холле гостей встречала Ульяновна, по случаю праздника в белом накрахмаленном переднике поверх темного платья. Узел волос, уложенный на затылке, она обмотала блестящим елочным дождиком — по настоянию Ильи Афанасьевича.
— Как доехали?
— Удачно, — улыбался Вишняков.
По резной деревянной лестнице в холл спустился Борецкий. Он полностью соответствовал описанию приятеля — представительный мужчина лет сорока, среднего роста, плечистый, поджарый, с правильными чертами лица, с барскими повадками.
— Извините, ради бога, закрутился по хозяйству. Кучу недоделок строители оставили. Егор! Господа! Милости прошу в мою скромную обитель. Ну, знакомь нас, братец, знакомь! — по-свойски похлопал он Вишнякова по плечу.
Тот представил Астру и Матвея как жениха и невесту.
— Вам будет удобно в одной комнате? — смутился хозяин. — Я, признаться, был не в курсе. Решил, что вы живете вместе. Егор меня не предупредил. Впрочем… там две сдвинутых кровати, их можно поставить отдельно… — Он кашлянул.
