Елена Михалкова - Алмазный эндшпиль
Она отвернулась от него к окну.
– Прости, я ляпнул глупость, – Антон осторожно притянул ее к себе. – Прости!
Майя взглянула на его огорченное лицо и смягчилась.
– Но я все равно пока не понимаю, как ты попала к Верману, – признался Антон. – Он взял тебя в рабство?
Майя покачала головой:
– Ты действительно не понимаешь. После смерти папы я пришла к Верману и сказала, что с квартирой все окончательно решилось и теперь я наконец-то могу продать ее и расплатиться с долгом…
…Моня в тот день светился, и даже лысина его блестела, будто натертая сливочным маслом. Когда Майя закончила свою небольшую речь, он испытующе взглянул на нее, словно проверяя, не разрыдается ли она прямо у него в кабинете. Но Майя спокойно выдержала его взгляд. Она уже все для себя решила. Продаст квартиру, расплатится с долгом, на оставшиеся деньги купит комнату в районе поприличнее. Она даже кое-что присмотрела…
Майя ждала формального ответа и соболезнований, но не дождалась. Вместо этого Верман сказал совершенно неожиданное. Такое неожиданное, что все спокойствие мигом слетело с Майи.
– Я извиняюсь, Марецкая, но если ты бедная женщина с одной шубой, зачем корчить из себя вдову Ротшильда? – невинно поинтересовался Моня. – Если тебе очень хочется разбрасываться квартирами в Москве, то разве я что скажу против? Моя тетя Рая из Одессы сильно хотела переехать на Брайтон-Бич! Она даже начала чихать от родного города, так сильно хотела туда отсюда. Врачи сказали – аллергия… Ха! Что бы они понимали, те врачи! Так что тетя Рая уже навострила лыжи, и тут Моня сказал ей свое слово против. И шо ты думаешь?
– Шо? – автоматически переспросила Майя, ошеломленная свалившейся на нее тетей Раей из Одессы, аллергией, врачами и одной шубой, которой у нее в жизни не было.
– Таки тетя Рая уехала! – с трагической торжественностью провозгласил Моня. – И к чему тогда было мое слово?! Тетя Рая чихала на него, как и на родную Одессу, но если Одесса переживет и не поморщится, то Моня может и огорчиться!
Верман выдохся и умолк. Майя тоже смущенно молчала, пытаясь нащупать нить для дальнейшего разговора.
– А если тебе так не терпится расплатиться, – вдруг совсем другим тоном сказал Моня, – то не делай глупостей, а иди ко мне работать. Мне нужен ювелир, а у тебя хорошие руки, в отца. Будешь сидеть в салоне, клепать колечки-сережки, и всем наступит радость: мне не придется искать нового человека, а ты останешься при своей квартире.
Майя изумленно смотрела на Вермана. Ей казалось, что старый хитрый еврей смеется над ней, но она никак не могла понять, в чем подвох.
– Вы что, действительно хотите, чтобы я работала у вас?! – опасливо уточнила она.
– Боже ж мой, Марецкая, если бы я хотел тебя обмануть, ты бы уже брела босая, без квартиры и шубы! – раздраженно воскликнул Верман. – Можешь работать – так приходи, не можешь – иди на все стороны и плачь, что не будешь каждый день видеть Моню! Иди и начинай, прямо отсюда, чтобы я видел твои искренние слезы.
Две недели спустя Майя вошла в салон «Афродита», сжимая в руке сумку с инструментами.
– … Вот так я и оказалась у Вермана, – закончила она. – Теперь тебе ясно, почему я не могу бросить его и Сему? Даже если бы Моня оказался самым наглым мошенником в этом городе, все равно не смогла бы. Слишком большой на мне долг, Антон, и я сейчас говорю не о деньгах.
Белов кивнул. Быть может, подумалось ему, старый прохвост предвидел, что случится, и умело сыграл на чувствах Майи, заполучив в ее лице верного и преданного сторонника… Но это ничего не меняет.
Ему в голову пришла забавная мысль. Несколько время назад все каналы новостей повторяли сюжет о дерзком ограблении в «Сокольниках».
– Вот было бы смешно, – вслух сказал он, – если бы и «Зевса» украл твой Моня.
У Майи расширились глаза, и она схватила Антона, словно хотела остановить его.
– Что?! – изумился Белов. – Слушай, только не говори мне…
Она облизнула губы, и лицо у нее стало отчаянное.
– Что – тоже он?!
Марецкая вздохнула как человек, которому не оставили выбора. И рассказала про Повара и Кулька.
– Я боюсь за нашего Яшку, – закончила она. – Сама не знаю почему. Мне все время кажется, что и он сам чего-то опасается.
– Судя по тому, что ты рассказала, вашему Яшке ничего не грозит, – успокоил ее Антон. – А вот Верману – запросто. Хотя хуже Хрящевского ничего не может быть…
Возразить Майе было нечего. Но молчание угнетало ее, и она включила старенькое радио на столе.
– Давай хоть новости послушаем… – начала она и споткнулась на полуслове.
– Продолжаются поиски бриллианта «Зевс», похищенного две недели назад с ювелирной выставки на глазах десятков свидетелей, – говорила ведущая. – Громкое дело привлекло внимание общественности. По самой скромной оценке стоимость редкого бриллианта составляет не менее трех миллионов евро. В настоящее время ведутся поиски похитителей на основании составленных фотороботов. Известно, что грабителей было двое и они проникли на выставку под видом монтажников электрооборудования. В своем комментарии представитель банка «Зевс» выразил надежду, что бриллиант, бывший символом банка, вскоре вернется обратно. А теперь переходим к прогнозу погоды…
Майя выключила радио. Определенно, сегодня ей никуда не деться от Мони и его бед. Вот только…
– Почему фотороботов? – вслух спросила она, удивленная неточностями в сюжете. – Как же так? А камеры?
– Меньше слушай новости, – посоветовал Антон. – Половину переврали, половину добавили от себя. Конечно, ищут по снимкам с камер, и тем двоим лучше сидеть тихо и не высовываться.
– Вот и Моня им то же самое посоветовал. Слушай… – Майя замерла, осененная неприятной мыслью, – а вдруг Повар с Кульком не вытерпят и отправятся продавать «Зевса»?
– На ближайший сельский рынок? Надеюсь, они не такие идиоты. Забудь. А если ты думаешь, что Хрящевский сможет каким-то образом отловить их раньше оперативников и использовать балбесов против Мони, то ты ошибаешься.
– Почему? – спросила Майя, думавшая именно об этом.
– Потому что ему нет нужды искать сложные пути, когда есть простой. Верман и так подставился по полной. Больше уже некуда.
Антон встал, и Майе показалось, что он чем-то смущен.
– Что? Антон, что-то не так? Это из-за моего рассказа?…
– Нет, нет. Послушай, сейчас мне нужно кое-куда съездить, и мне понадобится твоя помощь. Мне не очень удобно просить тебя о помощи, но придется.
Идею о поездке Майя восприняла в штыки. Но как ни старалась она отговорить его, Антон лишь качал головой в ответ на все ее аргументы.
– Мне нужно кое-что проверить, – твердил он. – Я обернусь за пару часов. Только мне нужна одежда…
Он так настаивал и упрашивал ее, что Майя согласилась – и следующий час потратила на покупку джинсов и рубашки, чувствуя себя при этом отвратительно. Ей казалось, что другие покупатели исподтишка поглядывают на нее, а консультанты, стоит ей отвернуться, перемигиваются за ее спиной. Уже на выходе Марецкая спохватилась, что к джинсам нужен ремень, и ей пришлось возвращаться… «Это просто насмешка над здравым смыслом, – с ожесточением сказала она себе, копаясь в ремнях. – Выгляжу как приличная женщина, покупающая подарок мужу. А кто я на самом деле? Девица на побегушках при каком-то уголовном элементе».
Торопливо расплатившись, Майя побежала прочь, прочь из этого магазина, свидетеля ее позора, но на полпути остановилась, вспомнив кое-что.
«Господи… Еще носки!»
Придя домой, Майя молча вывалила из пакета ворох одежды.
– За размер носков не ручаюсь, подбирала на глаз, – сухо сообщила она.
Антон так обрадовался, словно был заключенным в тюрьме, которому жена принесла в булке напильник. Увидев, как отлично сели на него все вещи, Майя испытала мрачную гордость.
Белов быстро собрался, тщательно зашнуровал ботинки.
– Не беспокойся, Май, все будет нормально, – бросил он.
Фраза вышла совершенно дежурной, и, чтобы смягчить ее, Антон притянул женщину к себе. Майя послушно позволила себя обнять, но выглядела такой внезапно уставшей и расстроенной, что Антон легонько, в шутку встряхнул ее:
– Эй! Ты чего?
И вдруг заметил, что она чуть не плачет.
Белов даже растерялся. Что, она переживает из-за отца? Рассказанная ею утром история довела ее до слез? Он так прямо и спросил, но вместо честного ответа получил неожиданную реакцию: Майя вырвалась, зло сказала, что она ни из-за кого не переживает, и ушла в другую комнату. Еще и шипела на него оттуда, как кошка, пока он пытался объяснить, что ему нужны деньги на метро.
– В сумочке кошелек, – сухо сказала она, поняв, чего от нее хотят.
Когда за Антоном закрылась дверь, Майя села на стул и обхватила себя за плечи. Как он говорил? Каждый сам выбирает свою участь? Вот Антон и выбрал, и ей не стоит принимать слишком близко к сердцу его решение.
