Михаил Соколов - Чудовище
- На самом деле все просто, - зло усмехнулся Курагин. - Вот вы вчера убили двух человек, сегодня - ещё одного. Вас что, мучает совесть? Да не поверю. Вот у вас лицо какое сытое и довольное жизнью. Да и кто вам эти ... покойники?
Я вынужден был с ним согласиться в глубине души, хотя и не понимал, к чему он клонит.
- И количество тут не при чём. Если бы вам пришлось убить сто тысяч, миллион таких вот ублюдков, вы бы тоже не испытывали угрызения совести.
Он прошелся по медвежьей шкуре, задумался. Взял бутылку и налил в два пузатых бокала: себе и мне. Один протянул мне.
- Вы сегодня спрашивали, зачем я затеял весь этот цирк с крепостными? Могу ответить: по двум причинам. Первая, может главная, приятно ощутить себя полноправным хозяином других людей. Согласных подчиняться. Достаточно было приказать выпороть наиболее рьяных... или вот, как этого с кофе, олуха, выпороли, так и дело пошло. Ни малейших недоразумений. Ты и ты, сегодня у вас свадьба. И что думаете, женятся. А вот ты и ты - сегодня развод. Розводятся. И детей делают. Новых крепостных. А вторая причина... он повернулся ко мне, прищурился, изучал. - А вторая, хотел убедиться, до каких глубин может добровольно пасть человек. Мои крепостные - это уже не люди. Ну, в том смысле, как мы это понимаем. Вот вы... Нет, всех тут перестреляете, но не позволите никому и никогда бить вас розгами. А мои крепостные согласны. И ведь не дебилы, какие-нибудь. Староста у меня кандидат исторических наук, диссертацию здесь о проблемах рабства написал. Я, кстати, потом приказал перевести и послал в Кембридж. Мой староста даже вызов получил на симпозиум. И ездил, и докладывал и диплом получил. Я его выпорол по приезду, чтобы не слишком гордился. Ничего, утерся.
- Ну разве можно этих людишек назвать людьми?! - злобно выкрикнул он. - Способности, звания, должности - все напускное. Внутри - дрянь, раб, вор, трус и хапуга. Почему я здесь, наверху, а они все ко мне приезжают? Не хотите Кузбас? Не хотите Никелевый комбинат? Может алмазы Якутии вместе с республикой Саха впридачу? И карман поджставляют, бездонный... Всех пороть!.. розгами!..
Он прошелся по кабинету, успокаивался.
- А знаете почему все так? Почему мы... россияне, превратились в такое? Потому что мы давно и крепко ненавидим друг друга. Вот раньше какая-никакая, была религия, общий, где-то, Бог. А сейчас? У одних мировой пролетариат, у других - мировой бизнес, а у третих мафиозный интернационал. Хорошо еще, что осталась у каждого семья, у некоторых - круг друзей. Нас создали для жизни в племени и лишь в в членах племени мы видим людей. Всех остальных без зазрения совести можно отправить на тот свет. Так и бывает, если не боишься ввозмездия от общества. Друзья и семья - вот племя современного человека. Если твой друг становится врагом - он уже не человек. И если член семьи становится врагом - он тоже не человек, изгой. Маленькое усилие - и его тоже, как и всех посторонних нелюдей можно убить без зазрения совести.
Я насторожился. Признаться, не хотелось даже слушать эту его галиматью. Отвлекся, потягивая коньячок и куря сигарету. Но и сквозь мое благодушие сумел пробиться смысл его последних слов.
- Вы серьезно?
Он не слушал. Он рассуждал.
- Я ещё молод. Мне нет и шестидесяти. Может я всю жизнь искал человека... Детей можно ещё родить, детей много можно родить. Дмитрий и Иван - они что, единственные? Да мне всегда стоило только свистнуть!.. Да и без этого, что мне до их желания?.. Я проверял много раз и не испытываю ничего к множеству своих так называемых потомков.
- Но он же ваш сын! - невольно взволновался я.
Курагин повернулся и внимательно всмотрелся в меня.
- О чем и толкую. С одной стороны, то, что я никогда не имел, но, возможно, могу иметь. Стоит лишь сделать усилие воли. А с другой стороны, сыновья, которые медленно выходят из моего племени... Счастье всей моей жизни и то, к чему я перестаю иметь отношение.
- Как это можно переставать иметь отношение к своим сыновьям?!
Курагин очнулся, услышав мои слова и вновь испытывающе посмотрел на меня. Потом повернулся и подошел к столу, откуда извлек папку. Раскрыл вытащил листки.
- Вот договор. Читайте. Если вас устраивают условия, то подписывайте.
Я просмотрел - договор между Курагиным... как главой фирмы "Фонд Созвездие" и Фроловым Иваном Сергеевичем, физическим лицом... на должность Начальника службы безопасности, месячный оклад двадцать тысяч долларов США... на год с последующим пролонгированием...
Что?! Я вернулся к тексту: двадцать тысяч долларов! Это вместо пяти!
Курагин смотрел на меня.
- Ну как, устраивает?
- Что я буду должен делать?
- Как что? Охранять. В договоре укказано.
Я вновь перечитал. Действительно, обеспечивать охрану поместья и членов Курагинской семьи. Персонала тоже. В случае одностороннего расторжения договора, я обязан заплатить неустойку в размере месячного оклада. Ничего страшного.
- Почему вы не подписываете?
- Почему вы мне начислили такой оклад?
- Знаете, сколько получает Николай, мой персональный телохранитель?
- Нет.
- Тридцать тысяч в месяц. А ведь это не он, а вы нашли Ирину Константиновну. Знаете, если бы вы запросили не сто, а пятьсот тысяч, я бы заплатил.
- Серьезно?
- Я никогда не шучу в таких вопросах. Подписывайте.
Я подписал. Хотя что-то вызывало сомнение. Ладно, чушь!
- Вот и хорошо, - Курагин взял один экземпляр договора и спрятал в сейф. Помедлил и вынул из папки ещё один листок.
- Посмотрите. Это протокол дорожного происшествия. ДТП, как сейчас говорят. К сожалению, есть жертвы.
Со все усиливающимся сомнением, я взял листок. И только когда прочел почти весь, смысл стал доходить...
Сухо и обстоятельно сообщалось, что сегодня в двенадцать тридцать в результате столкновения иномарки "Вольво" с самосвалом "Краз" отечественного производства, погиб гражданин Синицин Валерий Федорович. Наезд совершен по вине водителя "Краза" Фролова Ивана Сергеевича, находящегося в состоянии сильного алкогольного опьянения. И так далее и тому подобное. Свидетели... подпись. Майор Федотов тоже подписал.
Я посмотрел на Курагина, скомкал протокол в кулаке.
- Копия, - пояснил он. - Оригиналу пока, конечно, ходу не дадим. Нам нужны ценные и преданные кадры.
- Зачем? - хрипло спросил я. В горле у меня пересохло. Это заметил и Курагин.
Он подошел с бутылкой и подлил мне коньяка.
- Не дергайтесь, Иван Сергеевич. Выслушайте и поймите, как это разумно.
- Слушаю. Только недолго. Мне ещё надо собрать вещи, чтобы успеть сегодня уехать.
- Совсем глупо. Вы хотите, чтобы вся наша милиция, вместе с бывшими вашими товарищами бросились вас ловить? Если у вас хватит глупости уйти, вам гарантированы десять-пятнадцать лет строгого режима. Кроме того, из зоны вы уже не выйдете, потому что и года не проживете. Ваши кулаки вам не помогут, это вы должны уяснить.
- Но зачем? Зачем?..
- Я принимаю вас в свое племя. Вы мне подходите. И мне нужны гарантии, что вы не уйдете, когда вам заблагорассудится.
- Но вы сами делаете из меня врага.
- Глупости. Я вам плачу. Хорошо плачу. И поверьте, двадцать тысяч долларов только начало. Уже к концу года ваш оклад удвоится, утроится. Вы же умный человек.
- Для вас, наверное, люди давно превратились в шахматные фигуры, - с горечью процедил я. - Как глупо!
- Очень умно, - возразил Курагин. - Вы потом поймете. Кстати, Николай у меня работает на тех же условиях. А среди наемного персонала у меня нет надежнее человека.
- Что я должен буду делать?
- Ничего. Как вы не можете поверить! Охрана, только и всего. Охрана от тех, кто стал или может стать моим врагом.
- Включая и ваших сыновей?
- А разве они мне уже угражают? Вот если бы вы сумели доказать, что Ирину Константиновну похители по приказу Дмитрия...
- Как это? - не понял я. - И вы это серьезно?
- Если вы проанализируете ситуацию, то не будете так скептически настроены. Именно Дмитрий мог бы пойти на это. Подумайте сами: этим он отдаляет Ирину Константиновну от меня, а её. естественно, от меня. И кроме того, вносит смуту.
- Не знаю. Пока что у меня на примете более реальный ваш враг.
Прерывая нашу, с позволения сказать, беседу, тенью вплыл Николай. Поражаюсь просто, как легко и неслышно несет он свою тушу. На мой взгляд, у него одних мышц килограммов сто двадцать пять. Не меньше.
- Ну что такое?
- Некоторые осложнения, Михаил Семенович.
- Какие ещё там могут быть осложнения?
- Не вынес розг. Я вам уже говорил, что надо палками. Палок больше можно выдержать. А розги - хуже нет. А этот ещё и старый был, сердце плохое.
- Значит, не выдержал, сдох, говоришь.
- Не выдержал.
- Хорошо. Займись сейчас же. Придумай что-нибудь. Семье передай соболезнование и тридцать тысяч долларов. Больше не надо. Если будут возникать, задавать вопросы, узнай там, какие трудности. У этих людишек обязательно какие-нибудь трудности. Всё. Иди.
