Ричард Джэссеп - Темное дело в Гейтвее
– Спасибо. – Уэстин хотел сесть, но не смог. Вирлок поспешил помочь ему, потом встал рядом и прислонился к стене. Уэстин закурил, глубоко затянулся и уставился на Вирлока.
– Вам не надо отказываться от пищи, – заметил Вирлок.
– Жаль, я начал слишком поздно, – отозвался Уэстин, глядя сквозь зарешеченное окно в ночное небо. – Надо было пораньше.
– Что «надо было пораньше?»
– Начать голодать… Я надеялся, что ослабну и не буду так мучиться. Но боль тут, – он постучал себя по голове, – не проходит.
Они помолчали. Первым снова заговорил Вирлок.
– Я не могу долго оставаться здесь, Уэстин. Начальник тюрьмы – мой старый знакомый, иначе мне бы не добиться этого свидания.
– Но чего вы хотите от меня? Чтобы я снова рассказал все сначала? Сколько раз я уже рассказывал? Тысячу? Десять тысяч?
– И все же расскажите еще раз, – тихо попросил Вирлок. – Начните с того, как вы пришли на Бэккер-авеню и стали рассматривать дома. Рассказывайте все, что видели, что чувствовали… все-все, что придет на ум.
Уэстин попытался улыбнуться.
– Зачем, мистер Вирлок? Со мной все кончено.
– Я прошу вас!
Уэстин заговорил медленно, с трудом. Он рассказал о своем детстве в районе Лейквуда в Кливленде, о том, как издали рассматривал богатые, нарядные дома и уже тогда понимал, что ему никогда не придется жить в одном из таких домов. Он сказал, что и не стремился к этому и не видел в такой жизни ничего привлекательного, но с тех пор ему нравилось бродить по красивым улицам и рассматривать красивые дома.
– У меня не было ни зависти, ни ревности к их владельцам. В тот вечер я, пожалуй, и не обратил бы особого внимания на особняки вдоль Бэккер-авеню, если бы не женщина…
– Какая женщина?
– Просто женщина. Она шла по Бэккер-авеню, споткнулась и чуть не упала. Я даже подумал, уж не пьяна ли она.
– Возможно, так оно и было? – подавляя волнение, спросил Вирлок.
– Не думаю… Она пошла дальше – немножко, правда, неуверенно, – но и не так, как шел бы пьяный человек.
– А еще что вы помните?
– Это имеет какое-нибудь значение?
– Сейчас все, решительно все имеет значение, – ответил Вирлок. – Почему вы ничего не говорили о женщине раньше?
– Вначале забыл, а потом, когда вспомнил, решил, что никакого отношения к делу она не может иметь. Я увидел ее за несколько минут до того, как услышал крик и выстрел и вбежал в дом.
– Нельзя было умалчивать об этом, – мягко упрекнул Вирлок Уэстина. – Такие детали могут оказаться очень важными. Теперь скажите: она видела вас?
– Нет. Она споткнулась, уронила сумку или книгу – я не разглядел, что именно, – и пошла дальше. Нет, меня она не заметила. – Уэстин рассказывал таким ровным, монотонным голосом, словно речь шла о чем-то совершенно ему не нужном.
– Но вам хоть удалось ее рассмотреть?
– Да, и довольно хорошо. Она прошла под уличным фонарем, и я сказал бы, что ей на вид лет сорок пять – пятьдесят. У нее большой бюст, как бывает у полных женщин, когда они надевают узкий корсет или что-то вроде того. Боюсь ошибиться, но, по-моему, волосы у нее каштановые, а платье на ней было светлое.
– Какого цвета?
– Голубого или розового… Нет, зеленого… Не помню… – Уэстин вяло взглянул на инспектора. – Скажите, зачем вам все это, мистер Вирлок? Я уже примирился с мыслью, что мне придется умереть.
– Я ничего не могу вам обещать. Один шанс из десяти миллионов, что я снова увижу вас живым, когда уйду из этой камеры.
– Понимаю… Вы хотите выслушать конец моей истории?
– Вирлок кивнул, и Уэстин еще долго отводил душу, рассказывая о себе, о своем детстве, о том, какое горе принесло ему известие о гибели отца на войне, о днях, проведенных в детском доме. Он закончил как раз в ту минуту, когда вошел надзиратель и сообщил, что время свидания истекло.
– Биль! – сказал Вирлок на прощание. – Меня никогда не покидали сомнения, но сегодня я впервые могу заявить: я верю вам! Я верю, что вы не убивали Элен Макдафф, что все так и произошло, как вы рассказываете.
– Спасибо, мистер Вирлок.
Инспектор крепко пожал Уэстину руку, почти бегом покинул тюрьму и помчался в Гэйтвей. Остановившись у первой же бензоколонки, он позвонил Смиту и поручил вызвать в полицию к его приезду Кэйджена и Фэйна.
* * *– Минут за пять-десять до убийства по Бэккер-авеню, близ особняка Макдаффов, проходила женщина, – начал Вирлок, когда в кабинете собрались Кэйджен, Смит, Фэйн и заместитель последнего капитан Альбертс. Он описал ее так, как рассказывал о ней Уэстин.
– Но что же мы можем предпринять? – заговорил Кэйджен. – Если бы мы знали ее фамилию…
– Тут много всяких «если», – проворчал Вирлок. По словам Уэстина, она несла в руках книгу. Давайте отсюда и начнем – с библиотек и магазинов. Надо поинтересоваться каждой читательницей, каждой покупательницей… Что же вы молчите? Думайте, черт побери! У нас же всего три дня!
– Вирлок, я вовсе не убежден… – начал было Фэйн.
– А я и не собираюсь ни в чем вас убеждать! – оборвал его Вирлок. – Не забудьте, что от исхода поисков зависит и ваша судьба. Почему бы не сделать еще одну попытку?
Все промолчали.
– Ну, хорошо, хорошо! – гневно крикнул Вирлок. – Просиживайте тут свои штаны, а я все равно найду эту женщину, даже если мне придется опросить всех жительниц Гэйтвея.
Он резко встал и направился к двери.
– Минуточку, Вирлок! – остановил его Кэйджен. – Дело вовсе не в том, что мы не хотим помочь вам. Мы просто не видим в этом никакой пользы.
– Дайте мне какую-нибудь ниточку, что-нибудь такое, что помогло бы установить личность женщины, и я обещаю вам всяческое содействие, – подхватил Фэйн.
– Я уже сообщил вам ее приметы со слов Уэстина. Надо опросить всех, кто проживает в радиусе десяти кварталов от особняка Макдаффа. Надо найти людей, которые видели ее в этом районе в интересующее нас время и могут ее опознать… – В ушах Вирлока снова прозвучал анонимный голос по телефону.
– Ну, и какие же вопросы мы должны задавать? – поднимаясь, спросил Кэйджен.
– Нужно сообщить тому, с кем вы будете разговаривать, приметы женщины, спрашивать, известно ли ему что-нибудь о ней, знает ли он кого-нибудь, кто хотя бы отдаленно похож на нее, – мать, бабушку, тетю, – кого угодно, чьи приметы пусть даже отчасти совпадают с приметами этой женщины, и кто был в том районе в нужное нам или даже в другое время. Возможно, женщина живет не в этом районе города и случайно оказалась на Бэккер-авеню. Возможно, она возвращалась из церкви и несла библию. Не исключено, что она няня или медсестра и читала книгу лежачему больному – значит, надо узнать, кто из жителей болел в это время и к кому приглашали няню либо сестру… Давайте с этого и начнем. Да, вот еще что… Фэйн, почему бы нам не воспользоваться вашей дорогостоящей электронно-вычислительной машиной? Все равно она стоит без дела.
– Не знаю, не знаю… – уклончиво ответил Фэйн.
Вирлок брезгливо посмотрел на него.
– Горбатого, то бишь негодяя, могила исправит!.. Ну, хорошо. Спанки сейчас на свободе. Я даю вам слово, что забуду о ваших с ним махинациях, если вы поможете нам в поисках этой женщины и отдадите соответствующее распоряжение своим подчиненным.
Фэйн некоторое время размышлял, потом тряхнул головой.
– Согласен. Что касается негодяя, называйте меня, как хотите.
– Всю собранную информацию передавайте в этот кабинет. Пять полицейских будут заносить ее вот на такие карточки. – Вирлок поднял перфорированную карточку для электронно-вычислительной машины. – Каждое отверстие представляет собой какую-то примету, характерную деталь, цвет волос, возраст, вес и так далее. После того как вся информация будет перенесена на такие карточки, мы вложим их в машину, и она отберет фамилии женщин, приметы которых совпадают с теми, что сообщил Уэстин. Мы впервые используем электронно-вычислительную машину для такой цели, и я, признаться, не очень уверен, что она нам поможет, но у нас нет иного выхода.
Вирлок тщательно проинструктировал группу из девятнадцати детективов, которым предстояло провести опрос в кварталах, расположенных в обширном районе вокруг Бэккер-авеню, и те немедленно приступили к работе. На следующий день, в десять утра, к ним присоединились двадцать семь добровольцев, в четыре часа – семнадцать, а в полночь – еще тридцать три.
Через пятьдесят семь часов, к утру двадцать девятого октября, оказались заполненными свыше семи тысяч девятисот карточек.
– Прежде всего отберите карточки с приметами женщины в возрасте между сорока и пятьюдесятью годами, – предложил Вирлок оператору.
Машина отобрала почти три четверти всех заполненных карточек.
– Теперь отберите из этой группы всех женщин с волосами каштанового цвета, – распорядился Вирлок.
После этой операции осталось около половины карточек.
