Светлана Алешина - Не гони лошадей
Я осталась в офисе, а Виктор проводил Васильева вниз. Теперь оставалось ждать, а время тянулось бесконечно долго. Я перебрала все ящики стола, навела образцовый порядок в бумагах, два раза сварила кофе, выкурила полпачки сигарет. Нам никто не звонил. Я уже начинала волноваться, что все наши телевизионные выступления остались незамеченными. Нет, телефон не молчал, скорее наоборот. Масса людей обращались к нам в редакцию, в надежде узнать что-нибудь еще о картине. Звонили мои знакомые, постоянные читатели, просто зрители… Поэтому, когда раздался долгожданный звонок, я буркнула:
— Да, газета «Свидетель» слушает.
— Слушай внимательно, — произнес незнакомый голос. — Картина у тебя?
— Да, — автоматически ответила я, и только тогда до меня дошло, что с нами наконец-то вышли на связь. Я кашлянула, застучала ногой по столу, привлекая внимание Виктора и Сергея Ивановича. Они кинулись к параллельному аппарату и тихонько взяли трубку.
— Пацана своего живым увидеть хочешь? — спросил незнакомец.
Я, помня о том, что разговор нужно потянуть, ответила:
— А подруга моя случайно не у вас?
В трубке раздался неприятный кудахтающий смех:
— Гляди-ка, умная. Сама сообразила или подсказал кто? Больно много думаешь, а такие долго не живут. Примета народная.
— Это я просто так сказала, пожалуйста, ответьте, Марина у вас?
— Хватит вопросов… Значит, так, берешь картину и ровно в десять вечера отнесешь ее в старый парк, где развалины, знаешь?
Я кивнула, забыв, что говорящий по телефону видеть меня не может.
— Чего молчишь? Время тянешь, сука?! — гаркнул в трубку говорящий, он, вероятно, начинал нервничать.
— Знаю, знаю, — закричала я в трубку. — Неужели вы думаете, что я такая дура! Развалины в парке, да еще в десять часов вечера…
— Хватит бакланить, тебе подруга твоя нужна? Не хочешь, как хочешь…
— Я согласна, согласна. Говорите, куда, — испугалась я того, что он бросит трубку.
— Зайдешь внутрь, спустишься вниз в подвал, там оставишь на ящике, под окном. Поднимешься, пройдешь до аттракционов, там тебя ждать будут. И смотри, чтоб без ментов… Дружков никаких тоже не бери. Поняла?
— Кто, кто ждать будет?.. А гарантии, гарантии… — закричала я в трубку, но в ответ услышала гудки отбоя.
Через минуту мне перезвонил майор.
— Засекли мы урода этого, наверняка «шестерка». Звонок был из Фабричного района, с почтового отделения. Там в районе, в округе ни одного телефона-автомата нет. Все раскурочили. Один-единственный на почте остался. Я туда наряд выслал, вряд ли успеют, но может кто из работников почты запомнил его.
— А я, а мне что делать? — растерянно спросила я.
— А тебе «живцом» быть, ты же к этому стремилась.
— Но у меня нет копии картины, не везти же им подлинник.
— Вот скажи мне, на что ты рассчитывала, когда заваривала эту кашу? Головой тогда надо было думать, а не ж… — майор запнулся, подыскивая другое слово, — не седалищем. Мои ребята подвезут тебе вечером что-нибудь похожее, из конфискованного подыщем. Все равно ни Коган, ни его подельники настоящую картину не видели, а с экрана ничего толком не разобрать.
Никогда я так не ждала наступления вечера, как в тот день. Около восьми на пороге нашей редакции объявился лопоухий курносый пацан в форме разносчика пиццы.
— Добрый вечер, распишитесь в получении, — произнес он, протягивая мне коробку и квитанцию.
— Что это? — спросила я. — Мы ничего не заказывали, — я протянула назад коробку.
— Как же, как же. Вот, смотрите, пицца с грибами, одна штука, адрес ваш, газета «Свидетель». Вот и заказчик, господин Здоренко, все оплачено. С вас только чаевые.
Тут до меня дошло, что это маскарад, я расписалась и вернула квитанцию. Парень, насвистывая, спустился вниз. Я выглянула в окно, парень сел за руль «пирожка», через весь кузов которого проходила разноцветная надпись: «Пицца. Доставка продуктов на дом».
Я кинулась развязывать тесемки на коробке, сверху лежала настоящая пицца. Ну, Здоренко, ну конспиратор. Пицца, между прочим, пахла здорово, я только сейчас почувствовала, как проголодалась, и отщипнула кусочек. Под пиццей лежала тонкая деревяшка, завернутая в бумагу. Гляди-ка, темное дерево, мадонна с каким-то предметом в руке… Конечно же, на ту картину не похожа, но если Коган ее близко не видел, может, и сойдет.
Так, картина у меня. Можно идти. Я взглянула на свой наряд: брюки, светленькая кофточка, туфли на шпильке.
Виктор покачал головой:
— На шпильках скакать по развалинам самое последнее дело. Тапки есть?
Я достала кроссовки, которые на всякий случай держала в редакции.
— Светлое тоже не годится, видно далеко. Хорошая мишень, — снова произнес он. — Пиджак.
Я надела поверх блузки черный пиджак, наглухо застегнулась и покрутилась перед мужчинами. Виктор махнул рукой — сойдет.
— Может, я пойду, — предложил он, ему не нравилось, что мне предстоит выполнить рискованное поручение.
— Ты сам слышал, что они требуют, не нужно их злить. Не хватало еще, чтобы все пошло кувырком.
В девять часов Виктор и Сергей Иванович проводили меня до дверей.
— Что-то вы перерабатывать стали, какой день уже задерживаетесь, — проворчала вахтерша. — Нет бы дома сидеть, с семьей.
«Я бы сейчас с удовольствием сидела дома, с Мариной и Романом», — подумала я, направляясь к машине. Я по привычке дернула ручку машины, и она поддалась. Странно, я же проверяла. Все, дошла до точки, вроде бы собиралась закрыть машину, а сама… В следующий раз газ включу, а спичку поднести забуду. Господи, скорее бы все закончилось!..
Я села в машину и отъехала от редакции, выбралась на дорогу, ведущую к парку, и остановилась перекурить. До старого парка рукой подать, за двадцать минут докачу, а блуждать по темным аллеям в поисках приключений не хочется. Хватит с меня одного, выбраться бы из него живой.
— Ольга Юрьевна, — раздался за моей спиной чей-то голос, — не останавливайтесь.
Я вскрикнула от неожиданности и выронила сигарету. Конец, сейчас меня по голове стукнут, картину заберут, и все… Они меня просто выманили из редакции, напрасно милиционеры в засаде сидеть будут. Я попыталась выскочить из машины, но чья-то сильная рука удержала меня.
— Успокойтесь, это я — Васильев, — произнес громким шепотом человек на заднем сиденье.
— Твою мать! — Я не смогла сдержаться. Повернувшись, я увидела физиономию Васильева.
Дурацкой банданы на его голове уже не было, одет он был в спортивный костюм темного, почти черного цвета.
— Извините, что напугал вас, — виноватым голосом произнес он. — Майор приказал, чтобы я вас сопровождал. Давайте подъедем с другой стороны парка, там можно почти к развалинам подобраться. Наши проверили все.
— Послушайте, вы… — остановилась я, подыскивая какое-нибудь обидное словцо. — Я из-за ваших кошек-мышек чуть разрыв сердца не получила. И дыру вон сигаретой на брюках прожгла. Могли бы в записке предупредить, которую с пиццей прислали.
— Ну, извините, всего не предусмотришь. В парк когда подъедете, развернете машину у кустов, свет в салоне выключите, двери не запирайте. Так, чтобы я мог вылезти незаметно. Ключи из замка зажигания не забудьте вытащить.
Я молча вела машину, все еще злясь на Васильева и на майора. Со страху чуть не уписалась, вот бы конфуз вышел…
— Ольга Юрьевна, — снова обратился ко мне Васильев, — возьмите, пожалуйста, вот это, — он протянул мне какой-то металлический цилиндр.
— Что это? — протянула я руку.
— Баллончик газовый, спецснаряжение, вырубает моментально, правда, ненадолго. Убежать успеете, только положите его не в сумочку, а в карман пиджака.
— Зачем это? — буркнула я, хотя прекрасно понимала, зачем. — Там же кругом ваши будут.
Васильев не стал отвечать на мой вопрос. Тем временем мы подъехали к парку, старший лейтенант что-то тихо сказал, по-видимому, по рации сообщил о нашем прибытии.
Проезжая по плохо освещенным аллеям, я заметила гуляющий народ. Интересно, это милиционеры или на самом деле рядовые граждане совершают вечерний моцион? Я подъехала к развалинам на десять минут раньше назначенного времени. Сердце бешено колотилось, я заглушила мотор, выключила свет в салоне, нащупала сверток с картиной и открыла дверь машины. Тишина. В этом отдаленном уголке парка не было ни одного фонаря.
Темно, тихо. Гуляющие сюда не забредали, слишком недобрая слава была у этих самых развалин, несмотря на их живописность. Пару раз тут находили неопознанные трупы, одно время это местечко облюбовали наркоманы, потом сатанисты… Прогуливаться здесь даже в дневное, а тем более в ночное время могли только ненормальные или особо отчаянные. Я бы никогда здесь не появилась, если бы не нужда.
Я выбралась из машины, осторожно ступая по траве, стараясь не споткнуться о торчащие из земли валуны и остатки фундамента. Тишина, как на кладбище. Луна, освещающая развалины, придавала им еще более жуткий вид. Декорация для фильма ужасов. Я напрягла слух в надежде услышать какие-нибудь звуки, почувствовать присутствие Васильева. Ничего. Однако мысль, что рядом со мной в этой непроглядной темноте есть защитник, придала мне уверенности.
