Дия Гарина - Страшная сила
Облачившись в этот необычный наряд, я повернулась к огромному зеркалу. Мама дорогая, кто это? Привыкшая к джинсам и свитерам, я отказывалась узнавать себя в огненных всполохах, свободно струившихся до самого пола. Все еще под впечатлением от смены имиджа, я сделала шаг к двери, которая тут же открылась без малейшего моего участия. На пороге стоял Бекетов. Мне так и не удалось разобрать, в чем тут фокус: шпингалет на двери все еще был задвинут до упора. Зато очень хорошо удалось различить во взгляде Великого Кеши откровенное желание, наспех прикрытое вежливостью. А потому пришлось быстренько переключать его внимание на более безопасные вещи.
– Почему не белое? – Более бестолкового вопроса я была не в состоянии выдать.
– Потому, что вы не входите в «Белозерское братство», – с трудом отрываясь от созерцания моей персоны, ответил Бекетов. – Такую одежду наши послушники получают для участия в церемониях. Она символизирует страсти и грехи, от которых им трудно избавиться, живя в миру.
– А вы что же, избавились?
– Мне и не нужно. Я только показываю путь в Нирвану, но сам не вхожу. Потому что оттуда очень трудно выйти. В том смысле, что самому не захочется… А моя миссия еще не завершена.
– Миссия – строить рай на земле? – не сдержалась я. – Этим нас не удивишь. Семьдесят лет строили…
– Я не строю, – покачал головой Бекетов, поражаясь моей непонятливости. – Я просто даю им этот рай. Пускай всего лишь на пятнадцать минут. И сейчас вы это увидите. Вот, наденьте.
Вытащив руку из-за спины, он протянул мне устрашающего вида маску, изображавшую одного из демонов индийской мифологии. Ярко раскрашенная, с выкаченными глазами, раздутыми ноздрями и торчащими из пасти клыками, – при специальном освещении она могла напугать кого угодно.
– Зачем? – поинтересовалась я, принимая маску и с любопытством разглядывая ее со всех сторон.
– Затем, что среди послушников есть люди, хорошо известные в нашем городе. Приезжая сюда они очень рискуют, и поэтому мы придумали эти своеобразные меры безопасности. Никто кроме меня не знает, кто скрывается за маской – известный телеведущий, или высокопоставленный чиновник. Все они на одно лицо. Не слишком привлекательное, но это тоже символ. Символ темной стороны человеческой души, которая есть у каждого. Кроме членов нашего братства, разумеется. Между прочим, вам повезло. Вы попадете не на простое ежевечернее бдение, а на расширенное. Раз в две недели послушникам разрешается присутствовать на этом мероприятии и, наравне с братьями вкушать пятнадцатиминутное блаженство. Чтобы не забывали, ради чего они встали на путь страдания и постижения. Да и плюс еще обряд инициации…
– Инициация в смысле – посвящение? – Припомнился мне примерный перевод этого слова. – Вы собираетесь повысить кого-то из послушников до звания полноценного брата?
– Не совсем, – усмехнулся Бекетов, и метнул в меня косой взгляд. – Да вы сами сейчас все увидите. Я решил начать церемонию чуть раньше. Тем более что все послушники уже прибыли. Следуйте за мной.
Я тащилась позади Великого гуру, на чем свет стоит проклиная демоническую маску. Как и все маски, она была жутко неудобной, и постоянно норовила съехать с моего мигом вспотевшего лица. Хорошо, что макияж я уже смыла. Причем с неделю назад. Идти на пресловутую церемонию мне совершенно не хотелось. Зачем я здесь? Ведь это бесполезно. Все бесполезно. Мне не только не вытащить отсюда Хуана и Элю, мне даже увидеть их не удастся. Смешно было бы ждать, что меня проведут мимо зарешеченной комнаты, в которой из угла в угол слоняются похищенные. Вся моя поездка сюда была авантюрой с самого начала, конвульсией больной совести. На счастливый случай понадеялась! Ха! Опомнись, Ника, тебе везет как утопленнику. Он конечно всплывет. Но только после того как…
– Вот мы и на месте. – Голос Великого гуру выдернул меня из рефлексии.
Мы стояли перед выкрашенной белой краской железной дверью. На этот раз – гостеприимно распахнутой. Откуда-то из глубины доносилось стройное пение многих голосов. Мы миновали еще один коридор, двигаясь по которому я, вопреки рассудку, крутила головой в поисках возможной тюрьмы Хуана и Эли. Но так ничего и не выкрутила. Ни одной двери нам на пути не попалось. Еще несколько метров, и мы вошли в освещенный все теми же лампадами зал. Нет, вру. То есть не вру – размеры помещения были более чем внушительны, и могли поспорить с любым школьным спортзалом. В футбол здесь, что ли, собирались играть? Но назвать это залом язык не поворачивался, и все из-за непривычно низкого потолка. Точнее потолок был нормальный. Обычные два с половиной метра. Но, по сравнению с большой площадью, он казался непропорционально низким, и почти физически давил на меня.
Остальным присутствующим на это было глубоко наплевать. «Белозерское братство» сидело на коленях и, монотонно покачиваясь, пело какой-то гимн. Но даже при полном отсутствии эха (виноват низкий потолок и деревянная обшивка) разобрать не удавалось ни единого слова. Великий гуру прошествовал по оставленному для него проходу в дальний конец зала, и воссел на единственное кресло, водруженное на невысокий подиум. И поманил меня за собой. Взобравшись на ступеньку, я встала по правую руку от Великого гуру, гадая, чем вызвана подобная честь.
Бекетов три раза хлопнул в ладоши, и следом за нами, по оставленному проходу, мимо ничего не замечающих белорубашечных братьев и сестер, заскользили багровые тени. Двенадцать послушников в демонических масках выстроились по обе стороны от подиума. Зрелище, надо сказать, впечатляло. Раскачивающиеся волны братьев, застывшие в молчании темно-красные фигуры послушников, и совершенно «цивильный» Великий гуру – все казалось мне каким-то вымученным сном. Не кошмаром, а бесконечно тянущимся, надоевшим сном. Таким, когда хочется скорей проснуться. В общем, спектакль под названием «Заседание тоталитарной секты» мне предлагали высококачественный. Актеры и режиссер подобрались на славу. Но чего-то не доставало. Вернее, кого-то. И я решилась шепотом спросить у Великого гуру:
– Простите, а где ваши лакшми? Они не допускаются на церемонии?
– Откуда вы знаете про лакшми? – Немедленно повернулся ко мне Бекетов, и я прокляла свой длинный язык.
– Мне сказали, что по городу вы всегда ходите в окружении четверки телохранительниц, которых называете своими «лакшми», – затараторила я, кляня себя за промах. Еще бы чуть-чуть, и Великий гуру засомневался бы в моей журналистской принадлежности.
– Все верно, – важно кивнул Бекетов. – Мои дорогие лакшми. Вы увидите их совсем скоро. Без них обряд инициации невозможен. Потому что инициироваться сегодня будут не просто послушники. Мои лакшми не железные, и нуждаются в смене. Или, хотя бы, в отпуске.
По мановению руки Великого гуру пение прекратилось, и в зале воцарилась благоговейная тишина. Такая, что я запросто смогла расслышать шаги, доносящиеся из коридора. Легкая на помине четверка телохранительниц Великого гуру устремилась к своему повелителю, выделяясь из бело-красного окружения траурными черными балахонами. И каждая «лакшми» вела за руку послушника. Верней, послушницу. Убедиться в этом мне не помешали ни просторные хламиды, ни скрывающие лица маски.
Подведя послушниц к креслу Великого Кеши, «лакшми» помогли им опуститься на колени, а сами застыли без единого движения, прямые и напряженные, как опоры ЛЭП. Судя по поджатым губам, происходящее не слишком нравилось им, и от необходимости сдавать смену четверке новых фавориток они были явно не в восторге. Стоило только послушницам опуститься на колени, как грянул торжественный гимн, и откуда-то сбоку вывернулся брат Сергей, держа на вытянутых руках небольшой серебристый (а может даже серебряный!) поднос. На подносе, как и полагается, стояла большая чаша (похоже, тоже серебряная), до краев наполненная вином. И, судя по разлившемуся по залу аромату, совсем неплохим.
Великий гуру поднялся с кресла, и разразился такой возвышенной и проникновенной речью, что мой дар речи безвозвратно пропал. Я даже не подозревала в нем такого ораторского искусства, и такой мощной, почти физически ощутимой привлекательности. Казалось, что рядом со мной стоит совершенно другой человек, способный убедить кого угодно, и в чем угодно. В том числе – совершить затяжной прыжок с Останкинской телебашни. Естественно, без парашюта.
Хотя, в сущности, вся речь его сводилась двум пунктам. Во-первых: его бесценным лакшми срочно нужна смена. А во-вторых: девушки, которые со временем станут его новыми телохранительницами, должны очиститься от греховных помыслов, и принадлежать Великому гуру душой и телом. С телом все было более-менее понятно. Бекетов пояснил, что всю сегодняшнюю ночь он посвятит наставлению юных сменщиц на путь истинный. Вот это да! Силен мужик. Прям как в поговорке: восемь девок – один я.
