Дональд Уэстлейк - Кто-то мне должен деньги
— Не понимаю, к чему ты клонишь.
— Я клоню к тому,— объяснил я,— что тот, кто стрелял в меня, и есть убийца Томми. А Фрэнк Тарбок его не убивал. Он не стрелял в меня в среду вечером.
— Когда это было? — спросил Тарбок.
— Около половины второго ночи,— ответила Эбби.
Тарбок посмотрел на миссис Маккей.
— Ты знаешь, где я был полвторого ночи в среду.
— Это ничего не доказывает,— упорствовала она.— Почему это я должна верить, что в тебя стреляли полвторого ночи в среду?
— А разве этот шрам ни о чем не говорит?
Она посмотрела на мою голову, но выражение ее лица осталось прежним: холодным, замкнутым, недоверчивым.
— На нем не написано, что в тебя стреляли именно в среду ночью.
— Я же сказала, что это случилось полвторого ночи, в среду,— возмутилась Эбби.— Я сама была с Четом, когда это произошло.
Секунду Луиза колебалась, а затем раздраженно спросила:
— Ну и что из этого? Мало ли кто в него стрелял? Если человек якшается с темными личностями, связанными с преступным миром, не будет ничего удивительного, что рано или поздно в него начнут стрелять.
— Единственная темная личность из преступного мира, с которой я до сих пор имел дело,— возразил я,— это был ваш муж.
Ее лицо как будто окаменело. Она встала.
— Что бы ты ни говорил, факт останется фактом,— сказала она.— А то, что Фрэнк Тарбок убил моего мужа,— это факт. Он целую неделю держал меня взаперти, чтобы я не пошла в полицию и не рассказала там все. Это для меня самое главное доказательство.
— А если бы он не держал вас взаперти? — спросил я.— Тогда бы это было доказательством?
Но она уже меня не слушала. Явно не собираясь больше отвечать ни на какие вопросы, с высоко поднятой головой она направилась к двери.
— Не вздумай никуда звонить,— мрачно сказал ей вслед Тарбок.
Она вышла из кухни, не удостоив его ответом.
Нахмурившись, Эбби проводила ее взглядом.
— Может, мне с ней поговорить?
— Не стоит,— ответил я.— Ей ничего не докажешь.
— Я не собираюсь ни в чем ее убеждать. Просто постараюсь успокоить.— Она встала.— Так я и сделаю.
И Эбби тоже вышла из кухни.
— Хочешь ливерной колбасы? — предложил я, когда мы с Тарбоком остались вдвоем.
— Нет, спасибо,— отказался он.— У меня уже несколько дней нет аппетита.
— Еще бы. А кофе будешь?
— Нет, ничего не буду.— Он посмотрел на меня.— Ты знаешь, кто это может быть?
— Убийца?
— Кто же еще?
— Нет, не знаю. Эбби сначала думала, что это Луиза, но я так никогда не думал. И сейчас не думаю.
Он покачал головой.
— Нет, это не она. Она изменяла ему, но он ей нравился. Как мне нравится моя жена. Мы с Луизой всегда знали, что у нас это просто так, временно.
— Понятно,— кивнул я.— Значит, это не она и не ты…
— Именно.
— Понятно. И не Наполи со своими людьми, потому что Томми работал на них, и не Дробл, потому что он не знал, что Томми ведет двойную игру. Кто остается? Не знаю.
— Надо узнать,— сказал Тарбок.— Если мы это узнаем, нам это обоим поможет, и тебе и мне.
— Это так,— согласился я.— Ты избавишься от подозрений миссис Маккей, а я отделаюсь от того, кто хочет меня убить.
— Может, нам стоит поработать вместе? — неожиданно сказал Тарбок.— Может, вдвоем мы что-нибудь выясним.
Я уставился на него.
— Ты имеешь в виду — поиграть в детективов? Ты и я?
— А почему бы и нет? Если легавые не хотят этим заниматься.
— Они занимаются этим,— возразил я.— До пятницы, по крайней мере, они этим еще занимались.
— Теперь уже нет. Я точно знаю.
— А…— сказал я.— Это плохо.
— У нас обоих будут неприятности, если мы не найдем этого парня,— сказал Тарбок.
— Ты прав.
— Вот и давай искать его вместе.
— Эбби тоже его ищет,— сообщил я.— Хочет отомстить за брата.
— Пусть тоже присоединяется,— предложил он.— Работы всем хватит. Что скажешь?
Я ухмыльнулся.
— И ты не против работать в паре с придурком?
Он ухмыльнулся в ответ, и его лицо сразу же преобразилось. Он теперь выглядел почти как человек.
— Ты суперпридурок,— сказал он.— Ты поступаешь совершенно по-дурацки, но в конце концов почему-то оказываешься прав.
— Гм,— ответил я, потому что такое определение мне даже понравилось.
Он протянул мне руку.
— Идет?
Я подумал секунду, а затем пожал его руку.
— Ладно, идет. Ничего себе команда — лев и мышонок.
И тут в дверь снова позвонили.
24
Уолтер Дробл.
Таким я его и представлял. Ему было лет пятьдесят. Сначала он показался мне похожим на владельца сети прачечных — крепкий, среднего роста, с двойным подбородком, с зачесанными назад седыми волосами, одетый в слегка помятый коричневый костюм. Нет, пожалуй, он все же был похож на того, кем и являлся на самом деле: на гангстерского босса, выступающего на слушаниях в Конгрессе при обсуждении проблемы организованной преступности.
Разумеется, он курил сигару и смотрел на меня не только подозрительно, но и с нескрываемым отвращением. Весь его вид показывал, что он привык решать дела на более высоком уровне.
— Так что с Маккеем? — спросил он.
Мы втроем сидели за кухонным столом. Телохранители Дробла остались в гостиной, вместе с Эбби и Луизой Маккей. Я убрал со стола чашку из-под кофе и остатки ливерной колбасы. Холодильник то и дело включался и выключался, и его шум создавал иллюзию, что мы действительно сидим в конференц-зале Рокфеллер-центра.
В общем, я рассказал Уолтеру Дроблу то, что я знал про Томми Маккея. В середине моего рассказа Фрэнк Тарбок поднялся со стула, и я сразу же умолк, но он всего лишь поставил перед своим боссом чистое блюдечко, чтобы Дробл мог стряхивать туда пепел. Я возобновил свои объяснения. Дробл сидел молча, с совершенно непроницаемым видом, не сводя с меня глаз.
Когда я закончил, он наконец отвел взгляд и нахмурился, глядя на свою сигару. Казалось, прошло лет сто или больше, прежде чем он снова посмотрел на меня и спросил:
— Знаешь, почему я тебе верю?
— Нет,— сказал я.
— Потому что не вижу, где твоя выгода,— объяснил он.— Я не вижу, как ты можешь заработать хотя бы десять центов, если я поверю, что Маккей меня предал. Поэтому я верю тебе.
— Это хорошо,— сказал я.
— А теперь,— продолжил он,— сказать, почему я тебе не верю?
— Уф,— выдохнул я и заморгал.
— Потому что все это сущая ерунда. Что Маккей мог делать для Сола? Что Солу было от него нужно?
— Я не знаю.
— Ты не знаешь. И я тоже не знаю. И еще я не знаю, зачем все это было нужно Маккею. Какую цель он мог преследовать, предавая меня?
— Он хотел подстраховаться,— предположил я.— Все очень просто. Он понимал, что ссора между вами и Наполи близится к развязке, и рассуждал так. Если победите вы, он только выиграет — ведь он работал на вас. Если победит Наполи, он тоже ничего не потеряет, так как выяснится, что он уже давно тайно был предан Наполи.
Он задымил своей сигарой, которая, надо признать, не пахла, как тлеющий мусорный бак, из чего я сделал вывод, что она очень дорогая.
— Возможно,— проговорил он, глядя на тлеющий кончик.— Возможно.— Он посмотрел на Тарбока.— Приведи сюда его жену.
— Уолт,— сказал Тарбок,— она ничего об этом не знает. Для нее все это оказалось такой же неожиданностью, как и для нас.
— Возможно,— согласился Дробл.— Вот мы ее об этом и спросим.
— Я думаю, мистер Дробл, вы можете поверить мистеру Тарбоку на слово. Он достаточно близко знаком с миссис Маккей.
Тарбок бросил на меня убийственный взгляд, а Дробл спросил:
— Что это значит, Фрэнк?
Тарбок пробормотал что-то нечленораздельное.
Дробл нахмурился.
— Фрэнк, ты, может, развлекался с этой дамочкой? Уж не поэтому ли она пряталась целую неделю?
Тарбок вздохнул, метнул в меня еще один взгляд и с трудом выдавил:
— Ну… Между нами кое-что было.
— Что ж, чудесно,— сказал Дробл.— И чья была мысль спрятать ее от легавых?
Я уже пожалел, что доставил Тарбоку такие неприятности, но, с другой стороны, за последнюю неделю я окончательно убедился, что единственный способ хоть как-то справиться с неразберихой — говорить правду при каждом удобном случае. Иногда это на какое-то время осложняло обстановку, но в итоге все же оказывалось к лучшему.
Я не произнес ни слова, пока Тарбок нехотя объяснял, что случилось. Дроблу пришлось задать ему кучу вопросов, но, по крайней мере, Тарбок не врал, и в конце концов Дроблу все стало ясно.
Правда, это его ничуть не обрадовало. Он сказал:
— Фрэнк, тебе следует больше доверять нашим юристам. Пусть бы она пошла в полицию и наговорила про тебя всякой ерунды. Мы бы быстро все уладили. Маккея убили в понедельник, и, если бы все было как обычно, легавые уже к среде закрыли бы дело. Но его жена внезапно пропала, и они ковырялись до самого четверга. Наши ребята, конечно, убедили остальных, что жена Маккея просто испугалась оказаться затянутой в войну между группировками и смылась из города. Но если бы она не исчезла, все было бы гораздо проще: вечером в понедельник она заявляет на тебя в полицию, ты сидишь в камере до вторника, утром во вторник ты оттуда выходишь, до конца дня они пишут всякие отчеты и рапорты, а в среду утром дело уже закрыто и сдано на хранение в архив. Ты заставил нас потратить полтора дня на ненужные хлопоты.
