Наталия Ломовская - Сердцевина граната
Марк спустился вниз, краем глаза отметив, что Кира сидит перед телевизором, вся обратившись во внимание. На экране смазливый длинноволосый юноша с большими наклеенными ушами стоял на зеленом пригорке, напряженно всматриваясь вдаль.
– Это кто такой ушастый? – поинтересовался Марк, мимоходом поправив на Кириных плечах мягкий и теплый плед.
– Это Леголас, он эльф, – пояснила Кира нетерпеливо. – Правда, он прелесть?!
– М-да… – пробурчал Марк, но Кира вдруг поймала его за руку и прижалась к ней щекой.
Тихонько улыбаясь, Марк Краснов пошел к дверям, чтобы встретить старого друга. Но на всякий случай он быстрым движением проверил кобуру пистолета.
– Ну, здр-равствуй, здр-равствуй, милый. Куда ж ты запр-ропал? – зарокотал благодушно Сашка, протягивая навстречу Марку обе руки. – Кто так пленил твое холостяцкое сердце, что ты забросил даже обожаемую работу?
– Это я, – сказала Кира, поднимаясь из кресла.
Марк внимательно смотрел на Сашку. И тут было на что посмотреть! Эрберг побледнел, потом покрылся розовыми пятнами, похожими на лишаи.
– Марк… Это она… Она мне… Меня…
– Она убежала от тебя, правда? – поинтересовался Марк ласково и незаметным движением вытащил пистолет. – Саша, не дергайся, стой спокойно. Я сейчас нервный. Могу проделать в тебе лишнюю дырочку. Эх, Сашка, Сашка, что ж ты меня так подвел? Неужели тебе денег мало было? Так сказал бы мне, я бы тебе зарплату повысил. Зачем тебе понадобился этот «Гранат зет»?
– Затем, – дрожащим голосом ответил Эрберг. – Зарплату повысил бы, говоришь? Да плевал я на твои деньги! Мне сила была нужна, власть! А она вся была у тебя, ты ни с кем не хотел делиться!
– Я поделился бы, – усмехнулся Марк. – Это тяжелая ноша, можешь мне поверить. Но ты не вынес бы ее. Собственно, ты и не вынес. Сломался. Провизором ты был бы гораздо счастливее.
– Вот в этом ты прав, – заметил Эрберг. Он больше не трясся, глаза у него не бегали. Из Александра Моисеевича словно вынули незаметный постороннему взору, но прочный внутренний стержень. Он обмяк, кожа на лице собралась складками. – Ты испортил мне жизнь!
– Весьма драматично, – кивнул Марк. – Но…
Марк и Кира потом говорили между собой, что Эрберг совершил просто нереальный трюк – для своего возраста, роста и весовой категории. Конечно, эльф Леголас посмеялся бы над таким кульбитом, но в исполнении Эрберга это было неожиданно. Александр Моисеевич подпрыгнул и ударом ноги вышиб из руки Марка пистолет. А потом кинулся к дверям.
– Черт с ним, пусть едет, – рассмеялся Марк. – Далеко не уедет, я сейчас кое-кому позвоню. Ты как, милая?
Кира тоже смеялась.
– Прямо как Брюс Ли! – выкрикнула она и снова залилась истерическим смехом.
Марк сделал пару звонков, хотя мог бы уже никуда не звонить. Впрочем, он не видел, как Харон, слушавший весь разговор в коридоре, вышел вслед за Эрбергом. И если его легкомысленный хозяин, как размышлял Харон, решил спустить предателю, то он, Харон, этого не может себе позволить. Такова его работа.
Марк отвел Киру в спальню.
– Ты успеешь досмотреть фильм, – уговаривал он ее. – Хватит с тебя на сегодня волнений. Приляг, я принесу тебе чаю.
Но Кира вцепилась в его руку тонкими пальцами.
– Подожди, подожди минутку…
И Марк услышал стук ее сердца, увидел очень близко к своему лицу ее глаза, тонко прорисованные губы. Он наклонился и нежно поцеловал ее.
Кира тихонько ахнула и быстро обняла его за шею. Радость разлилась по ней горячей волной. Эта неожиданная новая близость была веселой, и горячей, и очень естественной. Кира не боялась и не волновалась, словно была с рождения предназначена именно для объятий Марка, для его рук, для его губ. Скроенные друг для друга по точной мерке умницы Судьбы, две разлученные половинки целого слились – и новый мир заискрился вокруг них. Новый мир, новые созвездия, новое движение новых бесчисленных солнц – все было в их поцелуях, в их жарком дыхании.
Домработница Ниночка, которой суждено будет оставаться в положении новенькой до тех пор, пока живет на белом свете опекающая и притесняющая ее Зинаида Германовна, осторожно собрала на поднос чайную посуду. Если хозяева не спускаются к чаю, она отнесет его наверх. Кулебяка ведь остынет, а остывшая она не такая вкусная! Не звякнув ни единой ложечкой, она поднялась по лестнице и остановилась у спальни Киры. Теперь нужно было попытаться открыть дверь. Но тут перед Ниной как из-под земли выросла Зинаида Германовна – старуха иной раз проявляла совершенно невероятную для ее более чем почтенного возраста прыть!
– Чего пришла? А ну, марш обратно в кухню!
– Да ведь я чаю… И кулебяка вот… – попыталась объяснить Нина.
– Только им кулебяки твоей не хватало! – шепотом закричала Зинаида Германовна. – Ну! Совсем ничего не соображаешь?! Вот молодежь пошла! Я старая, и то…
– А-а… – осенило Ниночку, а ей, стоит заметить, недавно перевалило за сорок. – Так я пойду, Зинаидочка Германовна?
– Иди, иди… Кулебяку к обеду разогреешь.
И проницательная старая нянька удалилась в свою комнату, продолжая прислушиваться. Харона куда-то унесло, значит, за безопасность молодой пары она в ответе!
Глава 13
Деметра
Огромный буфет больше не был буфетом. Он не изменил своего вида. Изменилось только его предназначение. Теперь он – величественные врата. Врата в подземный мир. Тяжелые створки распахнуты, из них тянет могильной сыростью. Запах влажной земли щекочет ноздри. В темном проеме виднеются земляные ступени, оплетенные мертвенно-бледными, не знавшими солнечного света корнями. А по ступеням вниз, все глубже и глубже, спускалась, напевая печальную песенку, девушка в белом платье.
– Кора! Вернись! Кора, туда нельзя!
Там мрак, и холод, и могильный запах. Белые хрупкие мотыльки, подобные тебе, Кора, не живут под землей. Им нужен солнечный свет, и цветы, и легкий ветерок.
– Кора, вернись!
Но она уходит – все глубже и глубже. Конец лестницы теряется в непроглядном мраке. Что-то шевелится там, на границе света и тьмы. Подземные чудовища, которых не в силах представить себе человеческий рассудок? Нет. Это корни растений вылезают из стен. Они поймают тебя, дитя мое, они утащат тебя под землю – туда, где никогда не будет солнечного света!
Но это и не корни! Это ветви неведомого растения. Что могло вырасти тут, в могильной глубине? И даже невиданный плод висит на ветке. Это гранат. Перезревший, багрово-красным гранат. Кожура лопнула от спелости, обнажив зерна – они словно окровавленные мелкие зубы. Зубы, готовые кусать и разрывать живую плоть…
– Кора! Они поймают тебя! Не трогай плода! Не прикасайся к ветвям! Иди обратно, Кора!
Поздно. Слишком поздно. Оплетенная хваткими ветвями, белая тень бьется в их смертоносном, жадном объятии.
В сон Деметры, вторгается звон – земной и привычный, мелодичный и обыденный звон. Она успевает только заметить то место в стене, откуда тянутся к Кире убийственные ветви. Это нужно… Очень нужно, только она пока не знает, зачем…
Звонил телефон. Александра нащупала на столике рядом с постелью трубку. Знакомый голос, такой спокойный и уже почти родной.
– Александра Леонидовна? Это следователь Кленов, Евгений Эдуардович. У меня есть сведения, касающиеся вашей дочери. Не могли бы вы к нам подъехать?
– Да, конечно, – согласилась Александра, чувствуя, как в ней пузырьками закипает радость. – Конечно, сейчас же! А где она? У вас? С ней все в порядке? Она что, в больнице?
– Приезжайте, – ответил Кленов и положил трубку.
От дрожи в руках, от невыносимо щекочущего сердце счастья Александра даже не смогла толком привести себя в порядок. Пыталась причесаться, но волосы упорно не ложились в привычную волну. Пару раз она больно ударила себя феном по голове, плюнула на укладку и забрала волосы в хвостик, гладко зачесав и стянув аптечной резинкой. Краситься нечего было и начинать – в таком состоянии вряд ли получится не ткнуть кисточкой в глаз. Попыталась натянуть колготки, но те перекрутились, не налезли и, наконец, ехидно треснули, пустив длиннющую «стрелку». Чертыхнувшись, Александра вытянула из шкафа джинсы, которые надевала только для выезда за город, отыскала какую-то белую футболку, мельком глянула на себя в зеркало и с удовольствием отметила, что похожа в этом наряде на Мартину Навратилову. Не самый плохой вариант!
* * *Господи, почему в этих серо-зеленых кабинетах не вешают больше портретов вождей? Почему не присобачили к стене хотя бы календарь с полуголой нахальной девицей? Александра смотрела бы и ненавидела – вождя или девицу, все равно. А так ненависть бурлила в ней, прожигая внутренности, и некуда было выплеснуться.
– Престранная история, дорогая Александра Леонидовна. Найден нож. На нем отпечатки пальцев вашей дочери. Нож, несомненно, является орудием преступления…
