Кевин Гилфойл - Театр теней
— Что вы имеете в виду, доктор Морроу? — спросила Марта.
— Джастин воспринимает все очень абстрактно. К примеру, когда он разжигает огонь, то понимает, что в пламени есть разрушительная сила, но он понимает также, что пламя замещает собой то, что в нем сгорает. Он не видит в этом ничего дурного. Он создал нечто. Его интересует именно созидание, а не разрушение. Позвольте ему развивать творческое начало, но при этом четко укажите, где проходят границы дозволенного. Он должен осознать, что у поступков могут быть последствия.
Терри подался вперед.
— Так мы же и пытаемся, объясняем…
— Мистер Финн, я не стремлюсь прочесть вам лекцию о том, как следует воспитывать детей. Джастин — очень необычный ребенок. Как только вы поймете, как работает его сознание, вам станет ясно, что его потребности и мотивы могут идти вразрез с общепринятыми, и сможете на них адекватно реагировать.
— Доктор, а это может быть как-то связано — ну, вы знаете — с обстоятельствами его зачатия? — спросила Марта. До этого Финны никогда не касались этой темы в общении с доктором Морроу, но знали, что в соответствии с действующими законами информация должна была содержаться в медицинских документах.
Доктор Морроу промычал что-то, не раскрывая рта, и отрицательно помотал головой.
— Нет, не думаю. Я обязан написать отчет о результатах обследования Джастина, и если обнаружатся какие-то аналогии с поведением других клонированных детей, то, может быть, кто-нибудь — из университетской лаборатории, к примеру, — проведет исследование. Для меня, для вас, для себя самого Джастин будет оставаться просто мальчиком. Нормальным мальчиком. Если он чем-то и отличается от остальных детей, так это исключительно высоким уровнем развития. Что влечет за собой некоторые сложности, бывает болезненным и иногда пугает. Но мальчик не обладает никакими сверхспособностями. Он не уродец. Он не единственный клонированный ребенок, которого я наблюдаю, и могу вас заверить, что проблемы, возникающие у клонированных детей, так же разнообразны, как и у неклонированных. Не более и не менее серьезны.
Они ехали домой, и, сидя в машине с раскалывающейся головой, Марта чувствовала, как презрение к поведению мужа на консультации жалит ее, словно целый рой забравшихся под кожу пчел. Он давно уже ныл по поводу доктора Морроу: это пустая трата денег, не нужен нашему сыну психиатр, делай, что хочешь, только меня в это не втягивай. И вот, пожалуйста, соблаговолил-таки выбраться на одну встречу и давай изображать из себя заботливого отца! Но Марта молчала. Джастин остался с няней, скоро они приедут домой, а она твердо решила больше не ругаться с мужем в присутствии ребенка. Если начать выяснять отношения сейчас, это наверняка продолжится и дома.
Она сказала Терри, что завтра зайдет за книжками. В торговом центре на Сорок первой улице, кажется, есть магазин вроде того, что доктор описывал; еще она попробует посмотреть в сетевых книжных и в том магазинчике, где продают литературу для альтернативных методов обучения. То, что сказал доктор, показалось ей несколько странным, но, с другой стороны, какому родителю не будет приятно услышать от психолога, что ваш ребенок умен, что он развитой, зрелый, нормальный? Ей всегда казалось, что психологи не любят применять это слово, но доктор Кит сказал именно так.
Теперь у нее был план. Она почувствовала себя лучше. С ее сыном все будет в порядке. В конце концов, дети никогда не бывают такими замечательными, как родителям хотелось бы, но ведь они вовсе не такие ужасные, как нам порой представляется. Рассудив таким образом, Марта протяжно вздохнула, будто выпуская наружу копившееся многие месяцы напряжение; машина тем временем поравнялась с желтым пожарным краном у самых дверей в их гараж — тут Терри наконец признался, что у него роман с другой женщиной.
29
Неизвестно отчего, может, оттого что ему хотелось убежать от себя или, по крайней мере, от той части своей души, которая была накрепко привязана к пригороду Чикаго, где он родился, ходил в школу, женился, но временами, глядя на деревеньки Новой Англии, разбросанные тут и там по склонам гор или примостившиеся у самой кромки далеких дремлющих ледников, Дэвис начинал вдруг чувствовать тоску по сельской жизни. А вот Брикстон, городок в штате Небраска, вызывал совсем другие эмоции. Когда после утомительного трехчасового марафона, начавшегося в аэропорту Линкольна, они с Джоан въехали в город во взятом напрокат «форде-таурус», Дэвису показалось, что от каждого аляповатого почтового ящика, каждого наличника в подчеркнуто деревенском стиле, от гаражных дверей, украшенных красно-белой эмблемой «Корнхаскерс» — футбольной команды университета штата Небраска — так и веет безысходностью. Он как-то сразу проникся сочувствием к каждому выросшему в этом городе ребенку: подростками они, наверное, чувствовали себя здесь, как в колонии для несовершеннолетних.
— Ты обратил внимание? — спросила Джоан.
— На что именно?
— На тот щит у въезда в город. «Брикстон, штат Небраска. Здесь провел детство профессиональный футболист Джимми Спирс», — процитировала она.
— Что ж, значит, мы попали туда, куда нужно, — проговорил Дэвис. За окном мелькнула заправка, допотопная, с механическим цифровым литромером. — Черт возьми, ты только посмотри на эти античные руины!
«Господи, что я здесь делаю?» — вдруг подумал Дэвис.
Когда на его электронный адрес пришло письмо с этим сообщением, Мур посчитал его вполне перспективным, в отличие от полудюжины других, которые ему приходилось проверять за последние два года. Не исключено, конечно, что зацепка казалась Дэвису такой интересной лишь на фоне остальных; он-то ожидал получить из интернета куда больше ценной информации. За эти годы он четко уяснил для себя одно: аудитория любого сайта, посвященного борьбе с преступностью, едва ли выходит за пределы спальни администратора этого самого сайта. У интернета, бесспорно, огромное число пользователей — вот только достучаться до них с его помощью оказалось не так-то просто!
«И что здесь делает Джоан?» — это была его следующая мысль.
Если быть честным с самим собой, он-то отлично знал, почему попросил ее присоединиться к нему в этой поездке. Джоан была наделена необычайной чуткостью, будто в ее мозг был встроен механизм, мгновенно выявляющий типов с гнильцой, как счетчик Гейгера выявляет распадающийся уран. Да и вообще он уже давно ждал возможности по-настоящему вовлечь ее в свою тайную охоту. Он действовал исключительно из эгоистических побуждений, сознавая, что чем больше она будет участвовать в его делах, тем меньше станет упрекать, а значит, тем лучше он, Дэвис, будет себя чувствовать. Поиски убийцы Анны Кэт были теперь главным делом, смыслом его жизни, а Джоан оказалась единственной, с кем он мог об этом поговорить. Если бы Дэвис продолжал посещать консультанта по семейным отношениям, тот наверняка сказал бы, что любые отношения с женщиной на стороне являются симптомом неблагополучия его брака. И отрицать это было бы бессмысленно.
Дэвис не так уж часто получал отклики на просьбу, размещенную в интернете, но регулярно проверял свой анонимный почтовый ящик, один раз утром и один раз вечером. На этот адрес обычно приходили сообщения, отправителя которых невозможно было отследить. В письмах бывали какие-то клочки информации — зацепки или предложения, а иногда просто слова сочувствия. Однако чаще писали всякие ненормальные, охотники за объявленной им наградой в двадцать пять тысяч долларов. Тем не менее все сообщения он аккуратно сохранял и каталогизировал.
По мере того как от нанятого им частного детектива поступали новые фотографии, портрет убийцы Анны Кэт становился все более законченным — Дэвис твердо верил в это… Или ему хотелось в это верить? Ведь на самом деле у него не было возможности узнать, приближается ли портрет к оригиналу, похоже ли это лицо на лицо разыскиваемого им человека. Безусловно, оно постепенно становилось все более живым, более реалистичным, однако после того как Дэвис вводил все переменные, программа «Фэйсфорджер», которую он уже два раза обновлял и в которой изрядно поднаторел за это время, выдавала все меньше и меньше вариантов.
В сети были десятки сайтов, где вывешивались и обсуждались реальные криминальные истории. На некоторых из них заявляли о желании опубликовать случай Дэвиса в том или ином виде. Он опустил большую часть деталей, которые могли бы его выдать, в том числе и место действия, защитив таким образом неприкосновенность своей частной жизни, и все же картина получилась достаточно полной, и про награду было заявлено открытым текстом. Ни много ни мало — двадцать человек заявляли, что знают или видели злодея, как правило, в момент, когда он покидал их город.
