Вера Колочкова - Алиби — надежда, алиби — любовь
Хотя как, как это о ней не думать? Как раз думать ей сейчас об Алисе и надо. Она ведь не для того к ней пошла, чтоб красотой ее любоваться. Даша она Васильева или кто? Значит, надо рассмотреть эту Алису сейчас под лупой, как очередного фигуранта субъективной стороны преступления. Итак, что мы с этого имеем, уважаемая Даша Васильева? Был интерес у Алисы дедушку убить? Был, и еще какой. Квартира-то дедушкина могла вот-вот из рук уплыть, а она этого очень не любит, когда из рук чего уплывает… А Сашу подставить интерес был? Тоже был. Хотя и сомнительный. Саша как объект собственности мог запросто кануть в небытие, за убийство Уголовный кодекс ой как по головке не гладит… И еще что-то было там такое, очень важное… Что-то Алиса сказала такое… Что они временно поссорились, и он к ней вернется? Нет, не то… Думай, Надежда, думай… Ты же Даша Васильева, вот и думай… А, вот! Вспомнила! Они же про куртку Сашину с Питом говорили, когда в квартиру вошли! Алиса утверждала, что Саша ее у Пита забыл, а тот изо всех сил отпирался… А что, если и правда он ее у Пита забыл? Тогда же все очень просто получается, до ужаса просто! Пит убил деда, бросил рядом бутылку с Сашиными пальчиками, немножко поодаль его куртку… А сначала Сашу довел, как говорится, до нужной кондиции. Может, и в стакан ему какой-нибудь гадости подсыпал, и выбросил из машины где-нибудь на окраине. Он же не предполагал, что дружок его так быстро очухается, что дом перепутает, что я ему дверь открою да скалкой по голове ошарашу! Да, все так, все в одну цепочку складывается. Вот если б Саша еще сам вспомнил, когда он у Пита свою куртку оставил — цены бы ему не было. Тогда бы можно было и к дознавателю со всем этим хозяйством идти. А может, как-то помочь ему все самому вспомнить? Только как? Может, снова на обед напроситься? Хотя обед в кафе — это не та совсем обстановка…
А она вот что сделает — она на ужин его к себе пригласит! Имеет право, в конце концов! После вчерашнего инцидента с Витей, надо полагать, вообще можно считать себя женщиной совершенно и окончательно свободной… Так, решено. На сегодняшний вечер назначается ужин с бывшим подозреваемым, и с одной только конкретной благородной целью — сделать из этого несчастного подозреваемого абсолютно праведного потерпевшего-обвинителя…
Приободрившись, она быстро зашагала в сторону автобусной остановки. Дел впереди — невпроворот. Надо зайти в магазин, прикупить что-нибудь вкусненькое для ужина, и свечи можно купить, чтоб создать спокойную обстановку, и вино… Интересно, что там еще полагается для домашнего ужина с мужчиной? Жаль, опыта нет. Как-то не устраивала она раньше романтических ужинов. С Витей все было гораздо проще. Вите эти ужины да свечи вообще были по фигу, ему чистота в доме нужна была, вкусная еда в холодильнике да ее блондинисто-худой презентабельный вид ко всему этому впридачу. И все. Только непонятно, почему к другой ушел — она все его капризы с покорностью овцы ежедневно, можно сказать, даже ежечасно исполняла. Только вот до уровня нужного так и не дотянула, поди ж ты… Да и бог с ним. Ушел и ушел. Некогда ей о нем плакать. У нее романтический ужин на носу, а в холодильнике дома — мышь повесилась…
* * *Стол она накрыла очень красиво. Можно сказать, изысканно. И даже шампанское в ведерко поставила — взяла напрокат у Ветки. Откуда у нее взялось это ведерко, Ветка и сама не помнила. Держала там свою портняжную мелочь вроде пуговиц да замочков-крючочков всяческих, и вот надо же, по назначению пригодилось. Хотя Ветка ее насквозь с этим ведерком обсмеяла. Ты бы, говорит, еще скатертью бархатной стол накрыла да лакея с ливреями напрокат взяла…
Саша, конечно, удивился поначалу ее приглашению, а потом ничего, даже обрадовался. А может, ей показалось, что обрадовался. Или она просто очень хотела, чтоб он обрадовался… Позвонил в дверь ровно в семь, из минуты в минуту, она едва успела переодеться. И цветы ей вручил. Пять больших свежих роз в хрустком целлофане. Все, как в кино. И начался их ужин тоже как в кино — шампанское по бокалам, салатики по тарелочкам, чокнулись-пригубили, в глаза друг другу глянули бархатно… Только вот разговор потом пошел не киношный, уж больно не терпелось ей ситуацию с курткой этой дурацкой прояснить, так и подпрыгивала на месте, как лихорадочная. Вот Даша Васильева, та никогда от нетерпения не подпрыгивает, у нее все чинно-важно происходит, будто в замедленном каком действии. И вопросов неожиданных Даша Васильева тоже в лоб не задает. И ответов на них срочных не требует…
— Саш, ну вспомни, пожалуйста! Все до мелочей, что в тот день было, вспомни! Ты сам Питу позвонил, или он тебе?
— Ну да, он в обед мне позвонил… Сказал — настроение хреновое, давай, мол, посидим где-нибудь. Я согласился — почему нет? Машину оставил на стоянке, в тот бар, куда он сказал, пешком пришел. А почему ты спрашиваешь об этом, Надь? Зачем тебе?
— А Пит? Он на машине туда приехал?
— Не знаю. Не помню. Может, и на машине. Я пришел, он уже там сидел, меня ждал.
— А потом?
— А что потом? Посидели, поболтали, водки попили. Только я почему-то сразу отключился, не помню ничего. Правда, не помню! Со мной впервые такое было, полнейший провал в памяти.
— А тебе не показалось это странным?
— Да ничего мне тогда уже не казалось! Говорю же — будто сознание потерял. Выпал, провалился куда-то. Потом очнулся на газоне, за скамейкой. От запаха, наверное. Голова рядом с урной лежала, из нее так воняло мерзко… Я поднялся и снова упал, голова закружилась. Вернее, она не кружилась, а будто пространство передо мной туда-сюда двигалось, на части расслаивалось. Странное такое ощущение… Потом, помню, я шел и не узнавал ничего — где я, что я… А потом показалось, что я в свой родной двор вошел. Кстати, ваш двор действительно наш чем-то напоминает, и дом тоже похож… Кто-то из подъезда как раз выскочил, ну, я и вошел. А дальше ты уже знаешь…
— Да, знаю. А утром за тобой уже пришли. Ведь так?
— Нет, не утром, ближе к вечеру. Я дома спал.
— А ты не удивился, почему за тобой так быстро пришли?
— Нет. Я еще в себя не пришел. Мне, помню, про деда говорят, про убийство, про бутылку с отпечатками, а я не понимаю ничего, только головой трясу… Да, еще мне куртку показали — ваша, мол?
— А ты что?
— А что я? Ответил, что она моя, только я ее потерял давно. Они еще посмеялись, что вроде пить меньше надо. Что потерял я ее совсем недавно, всего лишь этой ночью. И в очень хорошем месте — рядом с убитым. Вот тут и пришлось им рассказать, что ночь я провел здесь, в твоей квартире…
— Понятно. А когда ты свою куртку потерял? Вернее, при каких обстоятельствах?
— Ой, да не помню я! Потерял и потерял. Правда, Алиса все время ворчала, что я ее потерял. Она мне ее из Испании привозила, якобы бешеные деньги на нее там потратила. Всего меня, помню, изгрызла. Терпеть не может, когда ею самой купленное пропадает куда-то. Прямо физически страдает.
— А как эта куртка могла попасть на место преступления, ты не задавался вопросом?
— Да, я думал об этом, конечно. Да и спрашивали меня потом… Только этого теперь никто уже не узнает. Убийство деда все равно на наркоманов спишут, я так понял.
— Спишут-то спишут, это им раз плюнуть… Вопрос в другом — где ты ее мог оставить? Ведь кто-то же прибрал ее к себе! И прибрал именно с определенной целью! И этот «кто-то» из числа твоих знакомых. Так что вспоминай, Саша, где ты ее оставил! Или лучше — у кого оставил. Вспоминай! Очень тебя прошу!
— Нет, не помню. И вообще — отстань от меня с этой курткой. Тебе-то она зачем?
— А ты, случайно, не у Пита ее оставил? А что? Бывает же. Пришел в куртке, ушел без куртки… Я вот, например, иногда долго какую-нибудь вещь ищу, а потом она у Ветки оказывается, лежит себе преспокойненько…
— Это ты к чему сейчас про Пита спросила? Ты хочешь сказать, что это он, что ли, мою куртку туда подкинул? И деда убил, да? Ты что, Надь?
— А что я? Алиса вот, например, тоже считает, что именно у Пита ты ее и оставил…
— Откуда ты… Ты что, ходила к Алисе?!
— Ну да, ходила.
— Зачем?!
— Затем! Затем, что очень выяснить хочу, кто тебя так жестоко и бездарно пытался под убойную статью подвести!
— Господи, да Пит-то тут при чем? Он же мой друг!
— Ну да. Он еще и Алисин друг по совместительству. И влюблен в нее с детства. И на тебя обижен жутко, что ты ее бросил. Так что у него куча мотивов, как видишь.
— Надь, ты хоть понимаешь, какую чушь ты несешь?
Он вдруг откинулся на спинку кресла, посмотрел на нее холодно, будто издалека. Это ж надо такое придумать — Пита в убийстве подозревать. Да он таракана раздавить не сможет! Он даже в детстве не дрался ни с кем ни разу, а от вида крови его мутило, как девчонку-неженку. Тоже, нашла убийцу… А что в Алису влюблен — так они давно все привыкли к этому обстоятельству… Ну влюблен и влюблен. Он и сам понимал всегда прекрасно, что шансов у него — никаких. А любовь его сама по себе никого и не оскорбляла, пусть себе любит на здоровье… Тем более теперь, когда он ушел от Алисы, любить ему даже удобнее будет. Не мешает никто. Так что совершенно незачем было Питу с ним так жестоко расправляться. Да и вообще — он даже думать об этом не может! Если так думать, то и не жить лучше. Страшно потому что.
